Лариса Соболева - Гробница вервольфа
– Ваши рассуждения ужасны, сударь. По мне, так убийца мужчина. Надобно обладать силой…
– Имея необузданные страсти, справится и женщина. Да успокойтесь, мадам, моя сестра мертва, а мои подозрения… Должно быть, тоже от злобы.
– Барон, скажите, фон Левенвольде увлечен Шарлоттой? – действовала, как заурядная сплетница, Марго.
– Откуда вы знаете? – не прочь был посплетничать и фон Бэр, потому и тон взял игривый. – Было дело, он хотел жениться на ней. Сестра поставила условие: исправиться. Он ведь промотал состояние, промотал бы и приданое. И Вильгельм начал исправляться, стал скупердяем – хуже некуда. Как моя сестра!
– А вам не кажется, что у него есть соперник?
– Ну, есть. Ваш брат.
– Нет, я о другом человеке. О де ла Гра.
– Кхе-хе-хе! – затрясся барон в приступе смеха. – Когда бы я не знал сестру, подумал бы, что у нее с де ла Гра это самое… амуры. Он уединялся с нею, секретничал, боготворил ее. Что-то мне подсказывает – лгал, но искусно. Да только сестра помешалась на аскетизме. А что касается Шарлотты… нет, мадам, де ла Гра в интрижке с нею замечен не был.
Марго еще немного послушала его философствования, затем извинилась и поднялась наверх…»
17
Долгое ожидание, потом внезапность появления Людоеда в месте, которое никто не мог просчитать, и идеальная наглость, которую можно назвать и безумным риском, воздействовали на Софию как паралич. Даже мысли не мелькнуло бежать, поднять крик, ну хоть что-нибудь сделать ради своего спасения. Нет, она стояла столбом, завороженная его спокойствием и уверенностью, а также светлой улыбкой, добрейшими глазами и еще чем-то необъяснимым. Мозг выключился вместе с системами защиты, София только отмечала расстояние между ним и собой, которое уменьшалось: семь метров… пять… три… метр…
Вдруг до нее дошло, что сейчас не будет жизни, все-все исчезнет, и София, преодолевая некий барьер, собралась позвать на помощь. А он… он прошел мимо! Молодая женщина повернулась, следя за ним, – ведь Людоед способен напасть сзади. Нет, мужчина в белом халате даже не обернулся, а прошествовал к выходу…
Да он ли это был? Конечно, он. И ничего не сделал ей? А зачем он здесь появился? И почему в одежде врача?
– Борька! – ударило Софию.
Она сорвалась с места и помчалась на всех парах сначала по коридору, затем по лестнице… Задохнулась, в глазах потемнело. София чуть сбавила скорость, но не останавливалась, словно спортсмен, готовый умереть, но прийти к финишу первым. Сердце выскакивало от одной мысли: он убил Борьку! Но, может, мужу еще не поздно помочь…
Наконец нужный этаж.
София летела, лавируя между людьми.
Палата.
Она взялась за ручку, чувствуя, что сейчас рухнет в обморок, если увидит Борьку окровавленным на кровати…
– Ты чего как с пожара сорвалась? – спросил Борис, глядя на красную, задыхающуюся жену. – Дверь закрой, сквозняк.
София вошла в палату, упала на стул и отдышалась, уже улыбаясь.
– Что случилось? – допытывался муж.
– Ничего, – тряхнула она головой, освобождаясь от наваждения. – Я… мне… показалось… Ерунда. Как ты?
– В норме. Но выписывать не хотят.
– Нет-нет, подлечись основательно, с мозгами шутки плохи. Боря… к тебе заходил доктор… такой… сухощавый, с тонкими чертами… в очках? Недавно заходил?
– Нет. А что?
– Я… просила одного врача… посмотреть тебя…
– Не делай лишних движений, Соня, – поморщился Борис. – Эскулапам лишь бы бабок сорвать побольше, а я и так их отвалил мешок.
– Ладно, – поднялась она, переложила из сумки в холодильник банки-склянки, – ешь, набирайся сил…
– Ты не посидишь со мной? – надулся он.
– Боря, не могу. Мне еще к папе надо съездить.
– Брось! Небось роман свой пишешь…
– Оставим эту тему, – резко оборвала его София, затем подошла к нему, наклонилась и улыбнулась. – Я не хочу ссориться, а из-за моего романа ссора неизбежна. Пока.
Чмокнув его в щеку, она побежала назад. Впечатление от встречи с ним не стерлось, Софию колотило, как в припадке тяжелой болезни, да и сознание мутилось. Со всех сторон она ощущала опасность, поэтому бежала к машине, зная, что там Артем – ее спасение. И только преследовала мысль: если зверь не тронул Борьку, он мог напасть на Артема. Но, выйдя из дверей больницы, увидела его за рулем. Упав на сиденье, взахлеб рассказала о невозможной и в то же время такой реальной встрече, затем обмякла, обессилев. Артем не упрекнул за пассивность в больнице, лишь поглядывал на нее, желая удостовериться, что она не тронулась умом, и вел авто на удивление спокойно.
Только дома, дав ей выпить воды, Артем сел на стул и спросил:
– Как ты?
– Не знаю… – София обхватила лоб пальцами, поставив локти на стол. – Не понимаю, зачем он так делает?
– Я читал, что у таких людей тяжелая аномалия личностного развития плюс гипертрофированная авторитарность. Сегодняшняя твоя встреча с ним наталкивает на мысль, что он утверждается, хотя этот тип не поддается логическому анализу.
– Слушай, ты такой умный… Что же делаешь в своем розыске?
– Работу, которая мне нравится. А знаешь, его жертвы почти не оказывали сопротивления.
– Он их насиловал и резал, а они…
– Угу. Наверное, с жертвами происходило то же, что сегодня с тобой. И вот какая мысль у меня родилась: он их каким-то образом подготавливал, подавляя психику, после чего женщины полностью подчинялись ему.
– Да, скорей всего, так и есть, по себе сужу. Я не способна была ни на что, стояла и ждала, когда он подойдет и убьет меня. Если бы кто-то рассказал такое, я бы не поверила. Человек запрограммирован на выживание, а я…
– В больнице он не напал бы на тебя.
– Потом я подумала, он убил Борьку.
– Мог бы, но не убил. Он пришел в больницу из-за тебя. Думаю, проверял, насколько ты готова. София, ты вела себя правильно. Так… – хлопнул он себя по коленям. – Сегодня никуда не выходим, стрессов тебе достаточно. Будем ждать, что он приготовил.
Пообедали, София ушла в кабинет и…
Села за компьютер«Марго влетела в комнату Сурова, упала на стул и выпалила:
– Ах, Александр Иванович, что за люди живут здесь! У меня появилось ощущение западни. Да-да, это не дом, а ловушка. Здесь нельзя расслабляться!
Подполковник тряхнул головой, еще не отойдя ото сна:
– Кого-то убили?
– К счастью, все живы. Кажется. Но вот, возьмите. Это записка, которую неизвестный автор прислал приставу. Читайте вслух, только тихо, а то мне чудится, здесь даже стены подслушивают.
Суров взял второй стул и поставил рядом с Марго.
– Писана печатными буквами… «Вчера ночью в усадьбе герцогини Лейхтенбергской была убита престарелая няня. Дочь герцогини Шарлотта была с нею. Лежала она на няньке и пила кровь из ран на шее, отчего вся измазалась в крови. Сегодня ночью убита герцогиня в карете. По странному стечению обстоятельств снова при ней была ее дочь, и снова ее платье, руки и лицо были в крови. Есть мнение, будто убивает дочь герцогини, сие мнение не на пустом месте выросло. Когда Вы изобличите преступницу, я дам свидетельские показания. На данный момент имя свое оставлю в тайне». М-да…
– Каково ваше мнение? – робко спросила Марго.
– Вы сомневаетесь в Шарлотте? – поднял на нее изумленные глаза Суров. – Помилуйте, Маргарита Аристарховна, убивает мужчина.
– Но вдруг она… переодевается в мужской наряд? Вы не думали о подобном?
Суров взял руки Марго в свои и покачал головой:
– На вас дурно влияет здешний воздух. Я ранил в лесу мужчину, приняв его за волка. Пулю вынул из него, затем отдал ее нам доктор Кольцов. На вашего брата напал мужчина, разбил Мишелю голову камнем, на что надобна сила. Евлампию нанял тоже мужчина. Как же вы сомневаетесь?
– Действительно, – с облегчением вздохнула Марго. – Но вот поговорите с обитателями этого дома, вам тоже не то померещится. Стало быть, записку писал…
– Разумеется, убийца. И он торопится, поэтому подбросил записку.
– Но убийца здесь, в доме. Как он успел подбросить записку? До города путь не близок… Конюх! Мы спросим конюха, брал ли кто перед рассветом лошадь!
– Верно. А ежели конюх не видел, как брали лошадь, то она должна была быть в мыле. Убийце следовало управиться за считаные часы, чтобы никто не заметил его отсутствия, он гнал лошадь. Конюх скажет, чья она…
– Прекрасно, – наконец улыбнулась Марго. – А то у меня голова кругом идет. Представьте: не один де ла Гра влюблен в Шарлотту, баронет делал ей предложение. Значит, он не убийца. Остается барон… и мотив у него есть – деньги. Он сам обмолвился, что в миру хорошо жить с деньгами, а у него их нет. Коль уберет Шарлотту, унаследует состояние герцогини, являясь ближайшим кровным родственником.
– Все одно доказательств нет.
– Добудем, – наполнилась уверенностью Марго. – Мать сказала Шарлотте, что знает убийцу.
– Полагаю, ее светлость узнала почерк, показала роль Евлампии убийце и потребовала объяснений, что и приблизило ее к смерти.
