Даниил Корецкий - Настоящее имя
Постепенно лимузины разъехались, зато прибыли несколько известных в Москве адвокатов, которые потребовали пропустить их на участок. Бойцы их не пропустили, но вызвали Фокина, который предложил им приехать в следственный комитет, где Атаманову будет предъявлено постановление о задержании с последующим допросом.
Перевозили задержанного тоже с повышенными предосторожностями: Фокин приковал его наручниками к себе и Гарянину, все втроем уселись на заднее сиденье "волги", рядом с водителем посадили автоматчика. Машины со спецназовцами шли впереди и сзади, когда какой-то джип попытался вклиниться в колонну, из "волги" раздалась короткая очередь, вздыбившая фонтанчики грязи под колесами нарушителя и он поспешно ретировался.
В Управлении Фокин предъявил Атаманову протокол задержания, пригласил седовласого Пивника - самого модного и дорогого адвоката столицы и попытался допросить задержанного. Но тот отвечать на вопросы отказался.
- Сейчас я пойду домой, а вы завтра вылетите с работы! - раздраженно сказал он. - Надо соображать - с кем можно шутить, а с кем нет!
Но домой он не пошел, а отправился в камеру, чем был очень обескуражен. Да и Пивник только развел руками:
- Как вы могли это сделать? Вся Москва на ушах стоит! Таких арестов ещё не было!
- Все по закону! - с явным удовлетворением сказал Фокин.
Позже, когда он сортировал изъятые документы, в кабинет зашел Ершинский. Обычно он не задерживался до позднего вечера и уж точно не ходил по кабинетам, предпочитая вызывать подчиненных к себе.
- Как дела, Сергей Юрьевич? - доброжелательно спросил он и принужденно улыбнулся. - Тут у меня уже телефон расплавился - кто только не звонил! Но я всем отвечаю: дело у следователя, а он действует в соответствии с законом...
Фокин представил, как реагируют высокопоставленные ходатаи на такое разъяснение и тоже улыбнулся. В этой ситуации никто ничего не может сделать. Потому что надавить на личного следователя Президента нельзя. Правда, его можно убить...
Глава 5. Операция "Доверие".
- В жизни бывает так, что решение очень важного вопроса зависит от одного-единственного человека, - Яскевич сделал неопределенный жест.
- Для нас это, в известной степени непривычно, потому что роль отдельной личности традиционно принижалась и приносилась в жертву значимости коллектива. "Общественное выше личного!" - помните? Хотя и у нас были случаи, когда бессоница одного заставляла бодрствовать по ночам всю страну...
Макс вежливо улыбнулся.
- Но это скорей исключение, которое подтверждает правило. Любое ответственное решение традиционно принималось коллективно, либо после бесконечных согласований и утверждений.
Максу хотелось зевнуть, он стиснул зубы и с трудом удержался. Неужели ради этой лекции его выдернули из дома в восемь утра? Вряд ли!
- В странах западной демократии отношение к личности другое, невозмутимо продолжал Яскевич. - Там с малых лет поощряется индивидуальность и каждому внушается мысль о самостоятельности и самодостаточности. Потому рядовой полицейский считает возможным оштрафовать принцессу за превышение скорости! Кстати, ей это не помогло...
Он сделал паузу и Макс был вынужден кивнуть, давая понять, что понимает, о чем идет речь.
- И человек, назначенный на должность, позволяющую принимать решения, принимает их сам, исходя из собственных представлений о справедливости, добре и зле, похвальном и постыдном. Сейчас столь важный вопрос, как получение Россией кредитов, уперся в эксперта МВФ Линсея Джонсона.
Макс не удержался и зевнул. Чтобы сгладить впечатление, он тут же сказал:
- Про Джонсона с утра до вечера твердят по радио и телевизору, о нем пишут все газеты. Такое впечатление, что он господь Бог и от него зависит: жить нам, или погибнуть! Хотя все знают, что кредиты исчезают неизвестно куда и до простых граждан не доходит ни цента!
Яскевич пожал плечами.
- Есть бюджет отдельной семьи, а есть макроэкономика. Понятно, что кредиты не предназначены для поддержки конкретной семьи. Кстати, сейчас и перед ФСБ и перед МВД поставлена задача предотвратить расхищение поступающих траншей. Но дело не в этом, Максим Витальевич, мы отклонились от темы...
Начальник Западно-Европейского сектора встал, обошел стол и сел в кресло рядом с Максом. Столь нехитрый прием позволял перейти с уровня служебных взаимоотношений на дружеское общение и тем самым создать атмосферу доверительности. Эту же цель преследовало обращение по имени-отчеству и оспользование объединяющего местоимения "мы".
- Это по моей вине, Станислав Владимирович! - "покаялся" Макс, который тоже изучал оперативную психологию.
- Так вот, перед нами поставлена задача, - Яскевич многозначительно поднял палец к потолку, хотя над его кабинетом находились Африканский сектор, этажом выше - подразделение радиоперехвата, ещё выше - небо с Господом Богом и никто из этих вышерасположенных субъектов никаких задач Западно-Европейскому сектору, естественно, не ставил.
- ...поставлена задача по обеспечению положительного решения Линсеем Джонсоном столь важного для нашей страны вопроса. При этом оказать влияние на него может только один человек.
- Интересно, кто же, и каким образом?
- Вы, - спокойно сказал Яскевич.
- Я?!! - Макс подскочил в кресле.
- Да, вы, - невозмутимо повторил Станислав Владимирович.
- Сын супругов Томпсонов, кураторов покойного лорда Колдуэлла - агента советской разведки, оперативный псевдоним "Бен". И одновременно опекуна и наставника Линсея Джонсона, которому Джонсон обязан всем в жизни и на могилу которого он ходит чаще, чем на могилу собственного отца.
Яскевич наклонился к Максу, приблизившись почти вплотную и говорил медленно и размеренно, пристально глядя ему в глаза, чтобы каждая фраза, каждое слово впечатывалось в мозг. Это уже была не просто беседа, а инструктаж на предстоящее задание. Хотя суть его все ещё была Максу непонятна.
- К людям, севшим на тридцать лет в тюрьму, но не выдавшим Колдуэлла, Джонсон должен испытывать самые теплые чувства. Ибо стоило разоблачить лорда Колдуэлла как советского шпиона, карьера Линсея лопнула бы, словно мыльный пузырь. И сейчас он служил бы рядовым клерком в какой-нибудь захудалой конторе. Это в самом лучшем случае.
Начальник сектора замолчал, по прежнему глядя Максу в глаза. Он знал, что сейчас последуют вопросы и был готов ответить на каждый.
- Благодарность не входит в число непреложных добродетелей, пробормотал Макс. - Может ему плевать на каких-то Томпсонов...
- Нет, - Яскевич уверенно покачал головой. - Наши психологи составили подробную модель личности Джонсона. Его реакции просчитывались. Ситуация многократно моделировалась на компьютере, по всем правилам теории игр. Он джентльмен по натуре. Для него значимы добрые поступки. К тому же у него было тяжелое детство. Страдания мальчика, потерявшего родителей по вине его патрона - фактор, позволяющий прогнозировать очень высокий процент вероятности нужного нам решения. Примерно девяносто четыре процента. С половиной.
- Значит, пять с половиной процентов - возможность неудачи? Отказ, обращение в полицию, самоубийство?
- Вы хороший аналитик! - Яскевич пожевал губы. - Именно эти варианты. И именно в этой последовательности. Соответственно - два с половиной процента, два и один процент.
Макс усмехнулся.
- Значит, у меня есть двухпроцентная возможность присоединиться к родителям? Мне она не кажется очень маленькой. К тому же я всегда вытаскиваю из колоды самую худшую карту...
- Возможность провала есть всегда, - взгляд Яскевича был открытым и честным. - Но вряд ли английский суд признает преступлением вашу просьбу помочь своей стране.
- Может быть Джонсон и так решит вопрос положительно...
- Может быть, - кивнул Яскевич. - Но дело нельзя пускать на самотек.
Хотя взгляд у него оставался открытым и честным, в душе поднялась муть из обрывков совести. Если Птицы сдали Колдуэлла ЦРУ, то вполне возможно, что Джонсон находится на связи у американцев. А те противники кредитования России. И их методы могут отличаться от гуманных принципов британского правосудия. Но "слепому" агенту всего этого знать не следовало.
- Мне нужно будет прикрытие. Причем из людей, которым я доверяю.
- Есть конкретные кандидатуры? - Яскевич перевел дух. Он не был до конца уверен, что Макс согласится.
- Да, есть. Подполковник госбезопасности Веретнев и майор Савченко, сказал Макс. - Обоих я хорошо знаю, оба опытные специалисты, владеют английским.
- Веретнев, Савченко... Погодите, - Яскевич наморщил высокий лоб. - Но ведь оба они, если не ошибаюсь - отставники?
- Ну и что? В форме им там не ходить, удостоверений не предъявлять.
- Действительно... Ну что ж, давайте оформлять командировки...
* * *
Вечером неожиданно позвонила Маша.
- Ты не собираешься возвращаться? - убитым тоном произнесла она. - Что за глупости, Макс! Нельзя же ревновать к прошлому... И цепляться за слова, которые вырвались в такой момент! Хотя я и понимаю, как тебе это было обидно. Ну извини меня, извини!
