На один удар больше - Анна и Сергей Литвиновы
Таня запоздало раскаялась, что не возразила, когда дети затеяли вечернюю тренировку. Ей-то казалось: отличная идея поиграть накануне матча с сильными соперниками. Но если Митю едва реанимировали сауной и массажем — каково сейчас Альбине? Да еще с учетом, что вчера и сегодня одиночки играла?
— Ничего, — безжалостно сказала Амелия. — Разбегается.
Начался матч. Подавать по жребию выпало мальчику-сопернику. Таня еще на разминке приметила: Митя, пока перекидывались без счета, глаз с него не сводил. Особенно когда тот пробовал подачу. Сейчас на приеме встал далеко за задней линией.
— Под Медведева косит, — усмешливо прокомментировал кто-то из зрителей. — Для детского тенниса смешно.
Однако задумка сработала — сильный мяч попал точно Мите на ракетку. Тане казалось — вроде отбивать собирается на парня, но сын в последнюю долю секунды вывернул кисть и ударил в другой угол корта. Ни девочка, защищавшая сетку, ни сам подающий среагировать не успели.
Обычно после удачных розыгрышей Митя не ликовал, но сейчас не сдержался.
— Камон! — радостно выкрикнул.
— Камон, — поддержала Альбина, но голосом печальным и безнадежным.
Отправилась принимать сама.
Таня уже знала: когда мяч на тебя летит сильно и быстро, обязательно надо в момент, как он коснулся ракетки противника, подпрыгнуть, подготовить ноги к рывку. На теннисном языке называется «сделать разножку». И пока соперник только готовится, очень хорошо как бы пританцовывать, приводить мышцы в тонус. Но Сараговец стояла столбом, потянулась к мячу, лишь когда он перелетел сетку, и, конечно, по нему не попала.
— По пятнадцати, — объявила судья.
Митя снова принял, и снова удачно — в этот раз косо и коротко, соперники опять не догнали. Посмотрел на результат своих трудов — будто сам удивился, что ударил настолько круто. А вербовщик, тоже наблюдавший за матчем, снисходительно похвалил:
— Неплохо для малыша.
По лицу Амелии Сараговец пробежала болезненная гримаса. Она впилась глазами в дочку. Но та на приеме опять проспала — и счет стал по тридцати.
— Разве по теннисной этике не положено на девочку подавать послабее? — задумчиво сказала Татьяна.
Однако мать Альбины резко отозвалась:
— Моей дочери не нужны подачки!
На следующем мяче завязался розыгрыш. Соперники, похоже, пока считали слабым звеном Митю, метили оба в него. Сын с честью справился: и на задней линии отыграл, и к сетке успел добежать.
— Хотя мяч был Альбинкин, — злорадно прокомментировал кто-то из болельщиков.
Амелию бросило в краску. Но в дискуссию вступать не стала, молча кусала губы.
А когда дочка с по-прежнему унылым видом приготовилась принимать, гаркнула:
— Ноги согни!
— Сараговец. Предупреждения за подсказки, — объявила судья.
Альбина гневно обернулась на маму — и встретила мяч, как и прошлые два, не шевельнувшись, на прямых ногах.
Счет снова стал ровно.
На своем приеме сын поначалу встал, как и в первые два раза, далеко, но ровно в момент, когда соперник размахнулся, рванул вперед. И не ошибся. Мяч оказался коротким, и Митя заколотил его мощным ударом в центр корта — противники вдвоем к нему кинулись, но оба не успели.
— Больше, — сообщила судья.
— Москвича надо на допинг проверить, — прокомментировал кто-то из зрителей. — Будто озверина наелся. Особенно если с первым кругом сравнивать.
— А Сараговец прямо как неживая, — отозвался другой голос.
— Вы можете помолчать?! — запальчиво обернулась к болельщикам Амелия.
Перед розыгрышем следующего очка Митя подошел к Альбине, что-то зашептал. Таня ждала: опять начнет головой мотать в ответ, но та горячо закивала. И в этот раз разножку сделала. Но все равно дотянулась до мяча с огромным трудом. Соперник ответил сокрушительным ударом, она опять еле достала, мяч полетел еще слабее. Девочка-соперница ринулась на перехват и запулила ответ в Митю, как говорят теннисисты, «на мясо». Татьяна не сомневалась: попадает ровно сыну в лицо. От ужаса зажмурилась и в полной тьме услышала аплодисменты. Открыла глаза. Мяч на стороне противников. Болельщики обсуждают:
— Прямо как Алькарас среагировал.
А судья объявляет:
— Гейм Сараговец — Сизов.
У Амелии в беззвучном режиме завибрировал телефон. Таня скосила глаза, попыталась разглядеть входящий номер, но та немедленно сбросила звонок. Теннисные родители, как знала Садовникова, никогда не отвлекаются на беседы во время матча детей. Но абонент оказался настырным — через несколько секунд снова вышел на связь. В этот раз ответила. С досадой:
— Саша, я не могу сейчас.
На отбой, впрочем, нажать не успела — собеседник успел сказать что-то еще.
Сараговец побледнела. Выдохнула:
— Что-о?
И стремительно двинулась прочь.
Тане очень хотелось посмотреть, как подавать будет Митя, но дело важнее — побежала за Амелией. Нагнала в коридоре. Однако разговор оказался завершен — Сараговец, по-прежнему очень бледная, судорожно сжимала в руках замолчавший телефон.
— У вас что-то случилось? — мягко спросила Садовникова.
— У меня? Нет, нет… — отозвалась растерянно.
Дышит тяжело, часто. Лицо, только что болезненно белое, налилось кровью.
— Вам плохо? — взволновалась Татьяна. — Давайте, я врача позову.
— Оставь ты меня в покое! — отозвалась сквозь зубы.
И двинула к выходу из клуба. Садовникова не сдалась. По-прежнему вежливо спросила:
— Вы уходите? Альбину после матча подвезти?
— Да отвяжись ты в конце концов!
Таня (сама кандидат наук) хотела съязвить, что ученые между собой в подобном тоне не разговаривают, но промолчала. Понаблюдала через окно, как Сараговец дрожащей рукой достает сигареты, закуривает. Набрала Дениса, рассказала кратко, что происходит. Амелия от бычка прикурила новую папироску, а Татьяна вернулась в «партер».
Оба их места оказались заняты. На одном — эмиссар из Турции, рядом — директор местного теннисного клуба. Выселять самозванцев Таня не решилась. Встала рядышком, наблюдала за матчем, прислушивалась к разговору.
Альбина наконец начала просыпаться — но и соперники игру резко усилили. Митя постоянно рисковал и, как всегда бывает в атакующем теннисе, много ошибался. А партнерша его, наоборот, играла осторожно — даже в тех случаях, когда Тане казалось: надо идти ва-банк. Да, мяч через сетку она перебрасывала, но на вялые удары противники отвечали вдвое агрессивнее. Борьба шла ровная, постоянно на «больше-меньше», и Таня гордо глядела на Митю, который в обмене ударами смотрелся как минимум не хуже остальных. Но турецкий вербовщик ни разу не отметил его игру. Зато если очко выигрывала Альбина — даже на ошибке соперников, — всегда говорил:
— Какая девочка молодец!
Тане стало обидно. Директор клуба тоже пытался перевести разговор:
— У нас есть и другие хорошие дети.
— Пока я только Сараговец вижу, — отрезал в ответ вербовщик.
Альбина тем временем попробовала догнать очередной мяч, но видно было: не успевает. Закричала
