Ничто не стоит так дорого - Екатерина Николаевна Островская
– После аварии итальянские эксперты не смогли однозначно ответить на этот вопрос. У него был «Порше Панамера», триста лошадиных сил. Он сам следил за своим авто, и потому я думаю, что автомобиль был в полном порядке. И даже если на трассе у него лопнуло колесо, то на скорости в сто тридцать ничего страшного не случилось бы. А потом выяснилось, что на его счетах почти ничего нет. Кто-то их вычистил. Остались какие-то крохи. Остался дом в Портофино, но тот был приобретен на Настю. С ее счета деньги не пропали. У ее мужа Саши Тимофеева тоже что-то осталось. Саша был убежден, что это Лев Борисович заказал его тестя. Он хотел поехать и разобраться с ним…
– Он и поехал, и даже добрался до резиденции Карпоносенко на Селигере, но ему не удалось увидеть того, кого он считал злодеем… В тот же вечер Карпоносенко был застрелен, а Саша пропал вместе со своим автомобилем.
– Все очень печально и запутанно, – вздохнул профессор, – потом еще меня упрятали в Омский КПЗ. Но это, разумеется, никак не связано с гибелью моего друга.
– А мне так кажется, что очень даже связано. Ведь после гибели Калитина и убийства Карпоносенко с вас продолжали требовать долю Льва Борисовича.
– Продолжали, но ведь мы были обязаны ему многим…
– Ему, но не каким-то посторонним людям. Кто-то непонятно за какие заслуги получал миллионы евро и с вашего опытного производства, и с серийного производства ваших изделий, которые изготавливал завод «Промэлектрон»…
– У нас производством и связью с «Промэлектроном» занимался как раз Саша Тимофеев. Потом он пропал, но я уже тогда не был ректором и не мог контролировать производство.
– А новый ректор Борис Борисович Краснов предпочитал не лезть в эти дела, оставляя все на откуп… Кому только?
– Полозовой. Получается так…
– Но она ведь действовала не от себя лично. А представляла интересы неизвестного нам лица. Или вы знаете, кого она представляла?
Дроздов покачал головой:
– Я могу представлять все, что угодно. Но у меня нет никаких данных для исследования этого вопроса.
– А гений, парадоксов друг! И случай, бог изобретатель! – воскликнул подполковник. – Владимир Петрович, вы больше года парились на киче. У вас были прекрасные соседи по камере – люди все опытные, имеющие за плечами не одну ходку. Они вас уважали. Сели бы всей камерой да пораскинули мозгами: вы им факты, они вам свои предположения.
– Тогда я не решился, хотя у меня была такая мысль: поделиться с ними, но вдруг кто-то из них подсадной.
– Я думаю, все и были подсадными. Наверняка каждому послабление обещали, но они не сдали вас… Правда, потом они по вашему наущению признались в каких-то правонарушениях и мелких преступлениях, совершенных много лет назад, по которым уже давно наступил срок давности… Один даже написал, что двенадцать лет назад, находясь на четвертом этаже дома по адресу, которого не помнит, он после совместного распития спиртных напитков вступил в интимную связь с Анжелой или с Анжеликой против ее воли…
– Это я для него сочинил, – признался профессор с некоторой гордостью, – даже представить не мог, что у меня есть способности к романтической прозе.
– А полицейские следователи три месяца искали эту самую Анжелику, – продолжил Гончаров. – Но двенадцать лет назад заявления об изнасиловании женщина с таким гордым именем не подавала. Так что пришлось следакам побегать, потому как выяснилось, что Анжел и прочих Ангелик в Омске столько, что и не сосчитать. Но давайте все-таки подумаем вместе. «Промтех» – акционерное общество с преобладающей долей государства. А кто еще был в числе основных акционеров?
– Карпоносенко – основной, я, Саша Калитин, Люда Полозова… Завод «Промэлектрон»… Мы, заключив долгосрочные договоры с заводом, просто обменялись акциями. Они нам свои пять процентов, а мы им свои… Но «Промтех» оказался более доходным предприятием. Поэтому от сделки выиграли они, а не мы. А потому руководство завода приобрело дополнительно еще небольшой пакет «Промтеха».
– Курочкин Роман Валентинович?
– Почти: акции оформили на его жену.
– А теперь они принадлежат самому Курочкину, потому что жены у него уже нет. Нет на свете и Полозовой. А кто ее наследник?
– У нее нет родственников.
– В этом вы заблуждаетесь. По крайней мере, один родственник мне известен. Вернее, родственница. Это Рачкова Светлана Тимофеевна. Она ее двоюродная племянница.
– Разве? – удивился Влалимир Петрович. – Я и не знал. Мне и сейчас трудно в это поверить. Ведь, казалось, я знал о Люде все, столько лет вместе. Она еще аспиранткой была, когда я овдовел… Она помогала мне по дому, даже жила здесь какое-то время. Никогда я не слышал от нее ни о какой племяннице. Ну, теперь мне понятно, почему она для нее так старалась. Сейчас говорят, что и диплом нашего вуза у Рачковой фиктивный… Хотя я знал это и раньше. Впрочем, я первым усомнился в нем, потому что не помню такой студентки, а она ведь очень видная женщина. Потом Светлана Тимофеевна заявила, что я не помню ее, потому что она училась на заочном. А у нас нет заочного. Точнее есть, но он только для сотрудников «Промэлектрона», которые хотят повысить свою квалификацию и получить высшее образование. Других студентов там быть не может, тем более иногородних…
– Насколько я понимаю, работу бухгалтерии контролировала тоже Полозова?
– Вообще, производство и все, что с ним связано, контролировал Тимофеев: приход, расход, дебет, кредит… А после того, как он пропал, эту обязанность действительно взяла на себя Люда. Я, правда, предложил ввести в штатное расписание должность финансового директора… Но потом и меня загребли.
Владимир Петрович посмотрел на часы и набрал номер на своем мобильном.
– Это Дроздов, простите, что во внерабочее время. Но не могли бы вы мне сказать: в мое отсутствие Людмила Федосеевна…
Из трубки вылетел истеричный женский вопль, а потом пошла тирада и на еще большей громкости. Игорь смог разобрать слова:
– Хвати меня доставать! Меня уже и так трясут, как грушу, а я только приказы выполняла. Мне Людмила Федосеевна приказывала деньги снимать и ей отдавать; я это делала, потом переводила на какие-то счета… Полозова объясняла, что это за этот самый… как его, промоушен… А я знаю, что это такое?! Мне приказали, я сделала…
– Деньги для Карпоносенко снимали? – громко спросил Гончаров.
И его услышали.
– А кто это? Ой… Владимир Петрович, так и вас тоже трясут? Для Карпоносенко? А это кто? Поняла. Для его фонда в прошлом году снимала… Мне приказала Полозова… Я всего-навсего главбух, лицо подчиненное… Мне скажут перевести деньги, я и перевожу, хоть черту лысому,
