Черный свет - Майк Германов
– Здесь у многих такое можно увидеть, – отозвался Морозов. – Вон там мастерская, которая нам нужна. – Он указал на шестой ряд, где красовалась цветная вывеска.
Все трое подошли к стеклянной комнате, в которой находились четыре мастера и два посетителя – парень и девушка. Им делали наколки.
– Он здесь? – тихо спросил Морозов, разглядывая всех, кто был внутри.
– Нет, – уверенно ответил Самсонов. – Зря приехали.
– Подождем, вдруг он куда-нибудь отошел, – предложила Марго. – Или подъедет позже.
– Ладно, давайте покрутимся поблизости, – согласился Самсонов. – Но светиться нельзя, его могут предупредить.
– Если он сказал своим коллегам, что его ищут, то да. Но он вряд ли так поступил, – заметила Марго.
– Почему?
– Пришлось бы объяснять почему.
– Он мог наврать.
– У него было мало времени.
– В любом случае держаться лучше подальше, но не теряя мастерскую из виду, – подвел итог Самсонов.
В это время неподалеку началась иллюстрированная лекция, посвященная истории татуировки. На большом белом экране возникли картинки, а на подиум вышел мужчина с микрофоном.
– Давайте послушаем, – предложил Морозов. – Не стоять же, вертя головами, посреди зала. Так мы сразу спалимся.
Все трое подошли ближе.
У лектора голова была выбрита, за исключением волос на затылке, заплетенных в длинную косу. Обнаженные руки покрывали «рукава» – наколки, сделанные от запястий до плеч. Поправив очки «RayBan Wayfarer» в черепаховой оправе, он начал рассказывать, явно ориентируясь на посетителей, зашедших из любопытства и далеких от культуры татуировки:
– Слово «тату» пришло из полинезийского языка и означает «рисунок». В английский его ввел Джеймс Кук, употребив его в своем отчете о кругосветном путешествии. Постепенно термин распространился в Европе. В России культура татуировки достигла расцвета с рождением криминальных структур. Альбом с изображением тюремных наколок долгое время был практически настольной книгой дизайнеров Англии и Европы. Современная татуировка в России испытывает сильное влияние других культур – в основном американской и японской, поскольку традиции славянской татуировки утеряны безвозвратно. Татуировка издревле имела ритуальный характер. Маори наносят на кожу рисунок при помощи надрезания, а не накалывания кожи. – На экране возникли спиралевидные узоры. – В Японии украшение тела татуировкой долгое время было привилегией императоров, и лишь позднее стало атрибутом преступного мира. Люди с рисунками на коже становились изгоями. Сотни лет татуировки используют якудза. При вступлении в банду люди получали новые имена, которые наносились на спину или грудь в виде цветных картин. – На экране вспыхнула фотография пестрой татуировки, изображавшей облака, дракона и высокие пенные волны. – Тематику японской татуировки можно разделить на четыре группы, – продолжал, на секунду обернувшись, лектор, – флора, фауна, религия и мифы о героях. Особое место занимают водные мотивы, поскольку жизнь японцев связана с морем. В Японии все еще сохраняются традиции нанесения рисунка при помощи бамбука и особых красок, секрет которых передается по наследству в семьях мастеров. Процедура долгая и болезненная, но можно быть уверенным, что получишь истинно японскую татуировку. Издавна в качестве натуральных красителей использовались охра, сажа, каменный уголь, киноварь. Затем с изобретением пороха появились наколки, для нанесения которых употреблялась пороховая смесь. Сейчас химическая промышленность создает синтетические красители. Они гипоаллергенны и сохраняют цвет. – На экране замелькали бренды производителей. – Особого разговора заслуживает такое направление татуировки, как «блэкворк».
– Слушайте, по-моему, это и есть наш парень, – сказала вдруг Марго.
– Кто? – быстро спросил Самсонов.
– Да вот этот… лектор. Представьте, что он без очков и с другой прической. С волосами.
– Вообще-то, похож, – вынужден был признать, хорошенько приглядевшись, Самсонов.
Он вытащил снимок.
– Точно – он! – уверенно кивнул Морозов, бросив взгляд на фото.
– Отлично! Мы его нашли, – Самсонов удовлетворенно вздохнул. – Подождем, пока он закончит.
– Это все, конечно, жуть как интересно, – проговорила Марго, – но мне уже надоело тут стоять. Давайте где-нибудь упадем.
– Вон там есть кафешка, – сказал Морозов. – И я бы, честно говоря, подкрепился, – на его костистом лице появилось плотоядное выражение, сразу сделавшее опера похожим на тираннозавра.
Все трое отправились перекусить. Самсонов чувствовал возбуждение охотника и голода не испытывал, но понимал, что организму нужны калории, и заказал гамбургер и чашку черного чая без сахара. Марго заказала кофе, а Морозов – наггетсы, картофель фри и какой-то ролл, из которого во все стороны торчали листья салата.
– Сколько же людей хотят сделать татуировки, – проговорила Марго, глядя по сторонам.
Повсюду сидели мужчины и женщины, парни и девушки разной степени разноцветности. У некоторых наколки покрывали лица – частично или целиком. Как правило, картинки дополнялись пирсингом и причудливыми прическами. Все оживленно болтали и смеялись, попивая пиво.
– Просто здесь собрались любители со всего города, – отозвался Морозов. – А может, и не только. Наверняка и из других приехали.
– Я никогда не хотела сделать татушку, – сказала Марго. – А вы, парни?
– Не думал об этом, – пожал плечами Самсонов.
– А у меня есть парочка, – проговорил Морозов. – Одну сделал еще в молодости, сразу после школы. А другую – в армии.
Спустя полчаса лектор закончил и, поклонившись слушателям, со скромной улыбкой сошел с подиума. Отдав микрофон звукорежиссеру и переговорив с несколькими посетителями, он направился прямиком к вывеске «Печати Соломона».
Самсонов и Марго подняли глаза (они сели в кафе лицом к мастерской). Мужчина заглянул через стекло, потоптался у входа, явно нервничая. На плече у него теперь висела сумка-почтальон.
– Каков наш план? – поинтересовался Морозов, отправляя в рот последний наггетс.
– Действуем культурно и интеллигентно, – ответил Самсонов. – Подходим и представляемся. Предлагаем проехать с нами. Если попытается сбежать, задерживаем.
– Это я возьму на себя, – вставил Морозов, бросив взгляд на живот Самсонова, где под одеждой, как было известно оперу, скрывались бинты.
– Хорошо, – не стал спорить Самсонов. – Пусть он зайдет внутрь, оттуда труднее смыться.
Парень неуверенно вошел в комнату и направился к мужчине лет сорока, делавшему татуировку девушке с волосами цвета марганцовки. Они о чем-то заговорили.
Самсонов, Марго и Морозов покинули кафе, неторопливо пересекли зал и зашли в «Печати Соломона».
– Роман Шварц? – проговорил Самсонов, доставая удостоверение.
Парень резко обернулся. Теперь было видно, что ему не меньше тридцати. Глаза у него забегали, он сразу заметил Морозова, блокировавшего единственный выход.
– Да, – проблеял он, делая шаг назад.
– Нам нужно задать вам несколько вопросов, – Самсонов сунул ему под нос удостоверение. – Пройдемте.
– Я должен быть здесь, – вяло запротестовал Шварц. – У нас фестиваль.
– Уверен, что ваши коллеги справятся без вас, – проговорил Самсонов тоном, не терпящим возражений.
Шварц снова бросил взгляд на Морозова, словно прикидывая, не удастся ли прорваться.
– Хорошо, – пробормотал он, затравленно озираясь. – Это надолго?
– Как получится, – ответил Самсонов. – Позвольте вашу сумку? – он протянул руку.
– Зачем?
– Мы должны убедиться, что у вас
