Игра в убийство - Людмила Мартова
– А почему среди нас? – спросил смазливый юноша, Рафаэль Воронцов, крестник Мироновой и сын ее лучшей подруги. – Тетя Алла, разве ты не можешь кого-нибудь убить? Почему ты изначально вычеркнула себя из списка подозреваемых?
– Потому что это моя игра и мои правила, – расплылась в улыбке Алла. – Ну, и кроме того, у меня юбилей, а значит, сегодня все можно.
– Не скромничай, тебе всегда все можно, – с гримасой, видимо, означающей улыбку, сказала Марина, нынешняя жена бывшего мужа именинницы. – По крайней мере, живешь ты именно по такому принципу.
– Ну что ты, дорогая, – с легким снисхождением отбила подачу Миронова, – если бы это было так, ты бы сейчас была не замужем.
«Один – ноль, – подумала Инна. – Язык у Аллочки как бритва. Достойный противник, ничего не скажешь».
– Итак, перед вами лежат конверты, вскрыв которые вы можете прочитать правила игры. До конца сегодняшнего вечера вы не можете отказаться отвечать на вопросы, которые будет задавать вам главный сыщик. Эта почетная миссия возлагается на присутствующую здесь Инну Полянскую, более известную как журналист газеты «Курьер» Инесса Перцева.
Драматическим жестом она указала на Инну, и все глаза тут же устремились на нее. В одних Инна прочитала любопытство, в других – интерес, в некоторых – изумление, а еще в одних – тревогу. Любопытно-любопытно!
– После того как жертва будет убита, никто из вас не сможет покинуть пределы этой комнаты до окончания расследования, – продолжала между тем Алла. – Сейчас мы с вами съедим закуски, чтобы у вас было время выучить свои роли, затем сделаем перерыв, а потом я запру входную дверь.
– Мам, ты в себе? – басом спросил Александр Миронов. – Может, ты с нас еще штаны снимешь, чтобы мы не сбежали? Это все-таки ресторан, а не камера предварительного заключения.
– Сыночек, я знаю, что ты считаешь свою мать несносной, – проворковала Алла, нимало не смущаясь, – но тебе сегодня придется вытерпеть все мои закидоны и утешиться мыслью, что недолго осталось. Итак, приступаем к закускам и тостам.
Примерно полчаса гости отдавали должное изысканным салатам и итальянским деликатесам, поздравляя именинницу и поднимая бокалы за ее здоровье. Мужчины пили водку, женщины – белое вино, и только Алла – красное. Отдельная, ее собственная бутылка стояла прямо перед ней. Антонио открыл ее в начале вечера, плеснул немного в пузатый бокал, из которого Алла понемногу отпивала, принимая поздравления.
– Ну что ж, перерыв, – сказала она, заметив, что общий разговор начал угасать, и залпом допила вино. – Через десять минут начинаем наш квест.
Снова задвигались стулья, кто-то из гостей направился в туалет. Мужчины пошли в курительную комнату, откуда тут же потянуло дымом. Женщины разбрелись по залу, беседуя друг с другом и разглядывая интерьер. Движуха и броуновское движение, могла бы охарактеризовать ситуацию Инна. Признаться, именно так и было задумано, люди предсказуемы.
Немного подумав, она решила, что тоже может отлучиться покурить, а когда вернулась, все гости уже сидели на своих местах. Именинница стояла во главе стола, привлекая к себя внимание. Жестом она попросила Гридина налить ей вина, тот выполнил просьбу.
– Итак, в конвертах, кроме правил, прячется еще и второй, а в нем причина, по которой каждый из вас терпеть не мог жертву. В конверте каждого – не свой повод для убийства, а чужой. Ваша задача – обвинить в убийстве соседа и оправдать себя. Подозреваемые все, а убийца только один. В конверте об этом написано, так что его задача на протяжении вечера как можно сильнее запутать всех остальных. Ну что? Начинаем?
– Начинаем, – вразнобой ответили гости, и у Инны в который раз уже мелькнула мысль, что все происходящее неправильно.
Дверь была заперта, ключ Алла спрятала в вырез роскошного вечернего платья – черного, переливающегося миллионами искр, выгодно подчеркивающего ее не по годам стройную фигуру. Все мужчины в зале невольно проследовали взглядом за движением ее руки, скользнувшей по высокой, обтянутой мерцающим лифом груди. Вот ведь провокаторша!
– Ну что ж, раз мы договорились, то я объявляю имя жертвы.
Алла взяла лежащий перед ней конверт, точно такой же, как у остальных, надорвала его, вытащила кончик белого листа, но остановилась, лукаво глядя на своих гостей. Кажется, это называется «подвесить интригу». Чтобы еще больше затянуть паузу, она взяла стоящий на столе бокал с вином, сделала глоток, второй, третий, протянула руку, чтобы поставить его на место, но не рассчитала. Бокал скользнул по столу, задел стоящую тарелку, перевернулся и упал, заливая красной жидкостью белоснежную скатерть.
Дзынь-дзынь…
Словно в замедленной киносъемке Инна наблюдала, как скатерть поехала, заставив прийти в движение тарелки со снедью, а пошатнувшаяся Алла с хриплым стоном осела на пол, увлекая за собой тарталетки с икрой, карпаччо из говядины, брускетту с помидорами и базиликом. Господи, платье-то как жалко! С грохотом перевернулся стул, и в зале воцарилась тишина, в которой на одной ноте протяжно и страшно завизжала вдруг девушка Александра, Шурочка.
Отмерев, Инна метнулась к упавшей имениннице, присела рядом с ней, подняла скатерть, чтобы посмотреть на лицо с закрытыми глазами, приложила руку к шее, туда, где обычно бьется пульс, быстро отдернула пальцы, опустила скатерть и встала, медленно оглядев собравшихся.
– Алла мертва, – помолчав, сказала она. – Кто-то из вас ее убил.
Замершие гости задвигались, зашумели, разом заговорили, перебивая друг друга. Какофония звуков оглушила Инну, и ей захотелось закрыть уши ладонями, уйти во внутреннюю эмиграцию, но поступить так было нельзя – раз уж Инна согласилась оказаться на этом странном дне рождения, значит, теперь придется идти до конца.
Ее спутник подошел поближе и протянул руку, помогая Инне подняться с корточек.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Я – да, – слабо улыбнулась журналистка и быстрым жестом заправила за ухо прядь волос, открыв маленькую нежную мочку уха, полыхавшую сейчас красным. Когда Инна волновалась, у нее всегда горели уши.
– Надо полицию вызывать, – мрачно сказал адвокат Владимир Гридин. – А вы уверены, что Алла действительно умерла?
– Я уверена, – припечатала Инна, – или вы думаете, что это первый труп, который я вижу за свою биографию?
– Ваша биография мне неинтересна. – Гридин начал заводиться. Интересно отчего? От волнения или оттого, что в чем-то замешан?
– Полицию? В мой ресторан? Да ко мне же больше никогда никто не придет! – На Антонио Алесси было больно смотреть. Стоя с побледневшим лицом, он мял в руке поварской колпак, в котором ходил, видимо, для пущего эффекта. – Вы уверены, что мы не обойдемся без полиции?
– Как адвокат,
