Фридрих Незнанский - Тузы и шестерки
Денис Грязнов
Отдав Филиппу с Шаповаловым джип и подождав, пока они отъедут, Денис сел в черную «Волгу», которая ждала его за домом, и поехал на «Войковскую», в квартиру, где Шаповалов снимал комнату. Он хотел убедиться в том, что ошибается. За рулем «Волги» сидел Грязнов-старший. Он не задавал племяннику никаких вопросов.
…Обшарив. комнату Стаса, Денис, к недоумению, но и облегчению (что уж скрывать!), не нашел ничего, что дало бы пищу для нехороших размышлений и тем более подозрений. Денису не стало стыдно, он обрадовался, только не хотелось сейчас думать, как он будет извиняться перед Стасом. Но наверно, Стас все же его поймет…
Денис зашел в ванную вымыть руки. Поискал мыло. Мыла в привычном твердом виде не было, стояли какие-то флакончики, — наверное, должно было быть жидкое. Шампунь, кондиционер… В шкафчике стояла баночка с краской для волос цвета вороньего крыла. Радикально черный цвет, как сказали бы классики. А зачем? Мало ли зачем, значит, есть что закрашивать человеку. Допустим, волосы с сединой. С проседью. Стоп!
Стоп…
Денис пытался вызвать в памяти список, который видел в приемной генерала Спицына. Главное — эмоции в сторону. Проверить и забыть.
Помнится, Тимур Батчаев ликвидирован при проведении операции по задержанию. А вот… вот Денис Фаритович, как его там по фамилии? — не ликвидирован. Денис открыл кран с холодной водой и сполоснул горевшее лицо. Не ликвидирован и не пойман. Этот Денис Фаритович, этот тезка, он татарин, вспомнил Денис, татарская была у него фамилия, не чеченец, не дагестанец, не горец, в общем, в национальном смысле. Да какая, в сущности, разница?! Он боевик, террорист и убийца. А то, что он татарин, дало ему возможность легче ассимилироваться в Москве, внешность-то вполне европейская, даже славянская…
Денис вышел из подъезда. Сел в машину. Еще ничего не говоря дяде, позвонил в антитеррористический отдел ФСБ. Капитан Кудряшов был на месте. Денис объяснил, что его интересует.
— Когда мы виделись последний раз, вы сказали, что все эти данные где-то есть в Интернете…
— Совершенно верно. На сайте ФСБ найдите страницу search/cnmmal, а там…
Денис, не дослушав, бросил трубку. Ну конечно, как он мог забыть, это была официальная страничка ФСБ. Он взял с заднего сиденья портфель, вытащил ноутбук, подсоединил его к мобильному телефону. Через минуту вышел в Интернет.
Вячеслав Иванович наблюдал за всеми этими манипуляциями молча и со сдержанным интересом. Он чувствовал, что племянник хорошо знает, что делает.
Денис нашел этот сайт, а потом и раздел Search/cnmmal.
Под четвертым номером в списке лиц, объявленных в России в федеральный розыск, следовал некий Шарафутдинов Денис Фаритович.
«Шарафутдинов Денис Фаритович. 1971 г. р., уроженец Душанбе, прописан в г. Набережные Челны Республики Татарстан, паспорт ХУ1-КА 540396 (подозревается в причастности к взрывам в т. Москве 8 и 13 сентября 1999 года). Приметы: рост 182–185 см, атлетического сложения, волосы черные, короткие, с проседью, глаза немного скошены внутрь и вниз, может носить бороду и усы».
Вот так вот! Волосы с проседью, положим, можно закрасить, а скошенные вниз глаза — глаза-то не спрячешь! Взгляд очень специфический. И вот с фотографии на Дениса смотрел немного угрюмый, с бородой до глаз, но все-таки он, именно он — Стас Шаповалов.
И тогда Денис позвонил Филе и сказал только одно слово:
— Да…
В джипе Филя радостно обернулся к Шаповалову:
— Представляешь, Стас, Денис действительно нашел его. Едем брать гада! Схватим его за яйца! Отомстим за твоего друга…
И они свернули в очередной переулок.
Стас Шаповалов
Они ехали со скоростью порядка ста двадцати километров в час и курили в полной темноте. Когда кто-нибудь из них затягивался, крошечный огонек сигареты ненадолго освещал нижнюю часть лица.
В полном молчании прошло с четверть часа. Потом Шаповалов не выдержал. Хотел было достать еще сигарету, но передумал и спросил со вздохом:
— Ну ты хоть знаешь, кого мы пасем?
Филя молча отрицательно покачал головой.
Шаповалов вздохнул еще раз.
— Все-таки хорошо, что мы сейчас живем.
— То есть? — удивился Филя. — Хорошо, что мы еще не умерли?!
— Да не, — засмеялся Стас, — я не в том смысле. Я вот слышал недавно по ящику, как один умный мужик, какой-то режиссер, что ли, театральный, говорил, что человек по-настоящему счастлив, только когда совпадает со своим временем, понимаешь?
— Кажется, да… Но ты все равно объясни.
— В том смысле, что возраст ни при чем, врубаешься? Можно быть стариком дремучим и все равно клёво себя чувствовать…
— У меня сосед — восемьдесят лет дедушке — каждую зиму в проруби купается.
— Да я не о том, — огорчился Шаповалов. — Не о физическом здоровье. Хотя и это правильно, конечно. В здоровом теле здоровый дух, древние греки были не дураки. Со своим временем важно совпадать, понимаешь? Важно его чувствовать, сечешь? Жить с ним… как это у музыкантов… в унисон, вот! Я тебе сейчас об этом байку расскажу, не возражаешь? Ты вот говорил: схватим гада за яйца. Все точно. Вот представь, Филипп, жил-был на свете человек. Мужчина. Пожилой. Можно сказать, дедушка. Звали его, допустим, Семен Семеныч.
— Его правда так звали? — уточнил педантичный Филя.
— Какая разница, — поморщился Шаповалов. — Тут важно другое, важно то, что всю свою сознательную жизнь он провел при советской власти, учился, воевал, работал… Много работал. Не за страх, а за совесть. Потом он вышел на пенсию и спокойно доживал свой холостяцкий век. Однажды Семен Семеныч захотел сделать себе яичницу.
— Законное желание, — кивнул Филя.
— А то!
И дальнейшая история этого Семена Семеновича, рассказанная Стасом, выглядела следующим образом. С базара он вернулся возбужденный и возмущенный. К его изумлению, оказалось, что цены подскочили, инфляция прожорливым зверем съедала последние гроши, а просвета на горизонте все еще видно не было. И сегодня, и завтра, и послезавтра пенсионера ожидала утомительная и беспросветная борьба за жалкое существование. Кого уж только Семен Семеныч не обвинял в своих бедах! Доставалось и партии, и президенту, и даже мафии, о существовании которой он прозорливо догадывался. Страна медленно катилась к пропасти, подобно гигантскому асфальтовому катку. Под этим сорвавшимся с тормозов прессом гибли миллионы жизней, раздавленных нищетой и безысходностью. Свою жизнь и «сытую» старость Семен Семеныч вообще уже списал со счетов. Тут перебирать не приходится. Был бы свет и тепло в квартире, кусок хлеба да хоть немного денег на похороны. Но из перечисленного почти каждый пункт вызывал у него сомнения. Жизнь вызывала жгучее чувство обреченности. Что же говорить о более молодых? В душе старого работяги несомненным оставалось одно: это время полностью подвластно дьяволу. Тот, кто подчиняется и служит силам тьмы, тот и живет сейчас хорошо, без проблем. А честным и порядочным людям в этом мире одна лишь тяжкая мука и прозябание. Учитывая свой образ и уровень жизни, естественно, Семен Семеныч относил себя к последним. Да и разве могло быть иначе? Почти всю жизнь он отпахал на маленьком ремонтном заводе обыкновенным токарем. То, чего он добился за долгие годы, возможно, не поражало воображения, но для него, маленького, забытого старика, имело огромное значение. У пенсионера была своя комната в убогой коммуналке, кое-какая мебель и, самое главное, старый телевизор. В принципе этот мир вполне устраивал одинокого человека, и ему было наплевать, что же с этим миром станет после его смерти. Хоть и не был Семен Семеныч глубоко верующим, но твердо знал, что в ином мире обязательно все будет по-иному. Те, кто сейчас на лихом коне, купаются в роскоши и богатстве, когда-нибудь обязательно окажутся в его шкуре. Борец за философские идеалы добра из старика был не ахти какой, но свои взгляды он все же имел и вовсе не собирался ими поступаться.
— Ты говорил, что ему захотелось яичницы, — напомнил Филя и облизнулся.
— Да-да, извини, друг! Причем не просто яичницы, а желательно с ветчиной…
Итак, старик истратил на базаре добрую половину своей пенсии, но не купил того, чего хотел. Он смотрел с досадой на свою хилую авоську и чувствовал, как в груди закипает огонь возмущения. Хотелось выть от обиды на весь мир за случившуюся несправедливость, но за стеной такие же, как и он, старики могли не понять его крик отчаяния. Приходилось сжать в кулак свои чувства и молча доставать продукты из сетки. Когда Семен Семеныч выкладывал в миску купленные яйца, одно из них выскользнуло из дрожащих рук и упало на пол. Досада еще больше сдавила его душу. Проклиная себя, свою старость и бардак, царящий вокруг, старик нагнулся и поднял с пола жидкую массу. Раньше бы он обязательно выбросил яйцо в мусорное ведро, но сейчас, учитывая голодные и холодные времена, Семен Семеныч решил яйцо поджарить. К черту гигиену, когда в желудке урчит от голода. Он поставил сковородку на голубой огонь газовой горелки, взял разбитое яйцо и, освободив его от скорлупы, вылил на дно сковороды. И тут вдруг он своим дряхлым зрением заметил в белке яйца какой-то странный металлический блеск. Старик пошел за очками, долго искал их и, наконец вернувшись на кухню, стал рассматривать готовящееся блюдо. В белке яйца Семен Семеныч обнаружил маленькую металлическую иглу. Вот тебе на, подумал он, как же она могла сюда попасть?
