Валерий Поволяев - Охота на охотников
Интересно, а как судьба сложится у него самого? Каукалов надеялся, очень надеялся, что лучше, чем у татуированных "быков".
Их катер тем временем обогнала быстроходная моторная лодка, она будто бы по воздуху неслась, - невесомая, изящная, с длинным белым султаном, разрубающим яркую голубую гладь на две половины. Каукалов проводил её оценивающим взглядом: неплохо бы иметь такую в своем хозяйстве.
- Русские девушки ныне очень популярны в мире, - произнес Каукалов, встав под тентом в позе ментора и упершись головой в матерчатый полог, ему неожиданно захотелось продолжить разговор о проститутках, слишком уж вкусной была эта тема, - добились бабоньки своего. Красивые, безропотные, с добрыми характерами, безотказные, все умеют - они уже отовсюду выжали латиносок и африканок. И денег с клиентов берут меньше. Клиентам это очень нравится.
- Но-но, соотечественник! Не унижай нас, - Катя предупреждающе подняла указательный палец, ткнула им Каукалова в живот, тот охнул и чуть не прорвал головой полог, - слишком плохо ты к нашему брату относишься!
- Я, например, получила вот что. - Майя достала откуда-то из-под лифчика розовую, сложенную в несколько раз бумагу. Протянула влажный, пропахший потом и духами - Майкиным потом и Майкиными духами, - лист бумаги Каукалову. - На-ка, прочитай! Тебе это будет интересно. Катьке таких бумаг выдали аж две штуки.
Каукалов раздраженно дернул ртом, взял бумагу в руки. Встряхнул. Пробежал по ней глазами.
- И кто тебе это дал? - резко спросил он. - Какой-нибудь араб с неподмытой черной задницей?
- Японец. Улыбчивый, щекастый, в очках, волосы, словно у ежика, торчком стоят...
Это был контракт, переведенный на русский язык и набранный на компьютере. Каукалов прочитал контракт ещё раз - уже внимательнее. Отложил бумажку в сторону.
- Ну? - с вызовом спросила Майя. - И как тебе это нравится?
- Никак не нравится! - Каукалов вновь взялся за бумажку, пахнущую Майкой. - И чего тут хорошего, а? Послушай, что тут написано. "Женщина должна работать минимум восемь часов в день, шесть дней в неделю, оказывать услуги минимум четырем клиентам в день. Женщина получает двести долларов с клиента. Все заработанные деньги находятся в управлении владельца клуба до окончания контракта. Женщине выдается пятьдесят долларов в день на личные нужды, они вычитаются из её заработка. Тридцать процентов всей суммы оставляет себе владелец клуба".
- И чего тебе тут не нравится? - Майя язвительно сощурилась. Пятьдесят долларов аванса каждый день? Это же больше, чем у вице-президента коммерческого банка.
- Откуда ты знаешь, сколько получает вице-президент коммерческого банка?
- Ну, все-таки я в Плешке учусь! А там такие вещи проходят ещё на первом курсе.
- Ладно, слушай дальше. "В случае, если оказатель услуг нарушит без разумной причины какой-либо из пунктов этого соглашения или начнет заниматься ставящей в неудобное положение хозяина клуба нелегальной деятельностью, а также в случае невыполнения разумных указаний владельца, последний может немедленно прервать контракт без уведомления и удержать все деньги, находящиеся в его управлении". - Каукалов прервал "увлекательное" чтение и вновь отложил бумажку в сторону.
Он вдруг подумал о том, что трудолюбивая женщина - "слабая на передок", как говорили у них в армии, - может заработать пять тысяч долларов в месяц, даже больше. Запросто. Ничем не рискуя. А он, рискуя всем, что у него есть, вряд ли заработает больше пяти тысяч долларов. Не дано ему огрести такие бабки.
- Я бы на эту бумажонку никогда не клюнул, - наконец сказал он.
- Почему?
- Только ненормальный человек может подписать такой контракт.
- Объясни!
- Обыкновенная кабала. Через две надели эта баба, - он приподнял бумагу, потряс ею в воздухе, - будет завидовать неграм, с которых в фильме "Рабыня Изаура" на плантациях сдирали шкуру. Живьем.
- Тю-тю-тю, - насмешливо сощурилась Майя. - И все равно это лучше, чем после окончания Плешки сидеть в банке за машинкой и за двести долларов в месяц переводить деньги с одного депозита на другой. А этих денег, замечу, скоро даже и на такую футболочку, как у тебя, - она оттянула пальцами ткань модной каукаловской футболки с надписью "Хьюго Босс", отпустила, - хватать не будет.
Остров, к которому они причалили, был плоский, невзрачный, просоленный до крахмального хруста, хорошенько, почти до дыр выжаренный солнцем, в мыльной пене по окоему.
- А где кораллы? - спросил Аронов тоном, который вызвал у Каукалова раздражение.
Капитан, услышав про кораллы, оторвался от штурвала и, белозубо улыбаясь, показал пальцем вниз, в бирюзовую прозрачную воду. Аронов перевесился через борт и ничего не увидел, ни медуз, ни кораллов, и лицо его сделалось глупым, обиженным. Каукалов подумал, что именно это и стало раздражать его больше всего в напарнике - обиженно-глупое, какое-то нищенское выражение, все чаще и чаще появляющееся у Илюшки на лице.
На катере были ласты и маски, а также две удочки.
- Я буду ловить рыбу, - сказал Каукалов капитану. - Фиш! Понял?
Капитан согласно наклонил голову:
- Йес!
Каукалов помял пальцами воздух, будто считал деньги:
- А где насадка? Насадка у тебя есть?
Насадкой было обычное тесто - густое, тяжелое, отчего-то мыльное, ни одна рыбина не клюнет на эту глину, решил Каукалов, однако рыба потянулась к насадке охотно. Подводный мир вдоль окоема острова совсем не соответствовал внешнему виду самого острова - угрюмому, серому, изожженному, внизу все было расцвечено, будто в праздник, все радовало глаз вообразимыми красками, каждый звук, усиленный в несколько раз, засекали не только уши, а даже кожа.
Под водой оказалось настолько интересно и ярко, что у Каукалова невольно перехватило дыхание, он не ожидал, что увиденное вызовет у него нечто сродни детскому вопросу, поскольку Каукалов давно уже забыл о том, что был когда-то ребенком.
Кораллы поражали разнообразием цветов и форм - кровянисто-красные, похожие на оленьи рога, фиолетовые, напоминающие стекло сложного фигурного литья, одуванчиково-желтые, ветвистые, голубые, будто бы вырезанные из цельного сапфира, черные, как уголь, и малиновые, на вид - горячие, раскаленные... Каукалов никогда ещё не видел такой занятной, завораживающей игры ярких красок. Настроение у него улучшилось.
Из голубой, с оранжевым разъемом коралловой пещерки выплыли две крупные, красноголовые, с синими жгучими телами рыбины, равнодушно посмотрели на Каукалова, ничего интересного в нем не нашли, в тестовом мякише, болтавшемся на крючке, тоже ничего хорошего не нашли и беззвучно вернулись в драгоценные свои хоромы.
Синетелых рыбех сменили полосатые, за полосатыми выплыли коричневые, с большими глазами и желтыми плавниками, одна из них разглядела шарик из пшеничного теста и неторопливо насадилась на крючок. В следующий миг суматошно дернулась, пытаясь удрать под прикрытие коралловых ветвей, но Каукалов опередил её. Подтянул к себе, снял с крючка.
Рыбеха эта, в полладони всего величиной, очень походила на русского карася, - один к одному обычный русский карась, ленивый и жирный, с капающим из носа салом, обитающий в болотной тине, - только необычного окраса - сочно-коричневого. Рыба эта и вела себя по-карасиному, пару раз дернулась и затихла - ей просто надоело трепыхаться. А может быть, как большинству российских карасей, лень было. Каукалов опустил её в привязанный к поясу полиэтиленовый пакет с двумя проткнутыми дырками, чтобы рыбке было чем дышать, и вновь насадил тесто на крючок.
Следующей попалась наивная полнотелая рыбешка, верхняя половина которой была иссиня-черной, угольной, а нижняя - желтой, яркой, как огонь. Внимательно оглядев Каукалова снизу, она сделала ошибочный вывод, что имеет дело с подобным себе дружелюбным созданием. Каукалов это засек и, не удержавшись, хихикнул от злого восторга, издав в воде булькающий звук, подвел насадку к самому носу рыбешки...
Тело его неожиданно потяжелело, ноги потянуло вниз, он несколько раз двинул пластиковыми ластами, рыбешка недоуменно глянула на него, словно бы соображая, чего это затеял новый жилец здешних рифов, Каукалов снова подвел насадку к самому её носу, и рыбешка, не задумываясь, открыла рот почувствовала приятную еду.
В это время откуда-то из коралловых густых зарослей выскочил красный, взъерошенный, с торчащими во все стороны перьями окунек и едва не увел еду из-под носа нерасторопной рыбешки. Но она все-таки опередила наглого окунька и неторопливо потянула леску за собой в коралловую гущу, но Каукалов не дал ей уйти, выволок на поверхность и также засунул в пакет. Теперь надо было изловить того самого окунька.
Продув трубку, Каукалов захватил губами немного горькой, невольно ошпаривающей рот, - так она была крепка, - воды, глянул в сторону катера: что там делается?
Девушки вместе с Ароновым резвились около суденышка, брызгались, что-то азартно выкрикивали, смеялись. Каукалов позавидовал этой беззаботности, сглотнул упругий комок, сбившийся во рту вместе с остатками воды, и снова пустил наживку на коралловое дно.
