Марк Фурман - Концерт в криминальной оправе

«Когда Марк Фурман подготовил кандидатскую диссертацию, отредактированный шефом автореферат он дал мне для ознакомления. Мне, инженеру, знакомому с судебной медициной только по рассказам товарища, некоторые фразы показались малопонятными, слишком научными. Тогда же вместе с Марком мы перевели их на общепонятный язык.

Следующим днем, Аделаида Петровна была удивлена тем, что ее ученик набрался нахальства и подредактировал текст после ее основательной правки. В ответ на недоумение, Марк невразумительно промямлил, что такой вариант предложил его друг-инженер, ничего не смыслящий в судебной медицине. Однако, внимательно прочитав поправки, профессор решила: «Оставьте все, как есть. Ведь и некоторые члены нашего Ученого совета понимают в судебной медицине не больше вашего приятеля».

Когда же Марк на банкете по случаю защиты представил меня профессору, как «того самого редактора», Аделаида Петровна, с любопытством взглянув на меня, доброжелательно, с улыбкой поблагодарила за помощь.

А. Загрядская была человеком с открытой душой. Она с удовольствием общалась с навещавшими ее учениками и их друзьями, любила парную баню, поплавать в бассейне, разрешая нам после бани выпить по стопочке-другой водочки.

А моя редакторская деятельность на этом, к удивлению, не закончилась. Очередному соискателю профессор предложила разыскать товарища Марка, дать прочесть ему автореферат диссертации, подчеркнув, что «если Станиславу Ивановичу все будет понятно, текст можно отдавать в типографию».

Вспомнился и такой случай. Однажды после эксгумации, происшедшей непосредственно на отдаленном сельском погосте, мы всей бригадой судебно-медицинских экспертов, вернувшись во Владимир, решили поужинать в ближайшем ресторане.

Наиболее опытным и маститым среди нас был Х., бывший военный судебно-медицинский эксперт в звании полковника в отставке, прямой ученик академика Михаила Ивановича Авдеева. Не ведаю, чем не пришлась ему по душе Аделаида Петровна, но приблизительно через час после начала трапезы, между первым и вторым, когда пропустили по паре рюмок, столичный гость вдруг лег на боевой курс, избрав в качестве мишени горьковскую школу судебных медиков.

— Метод Ратневского ничего не дает, — безапелляционно заявил полковник, пройдясь «легким пулеметным огнем» по научным направлениям горьковской кафедры. — Нет никакого смысла восстанавливать раны в этом псевдорастворе. Гораздо эффективнее при колото-резаных ранениях подвергать лоскут тщательной препаровке со стороны подкожной клетчатки. И вообще все, что делается в Горьком, по большому счету не заслуживает внимания. Эдакое компиляторство из закоулков науки, с перепевом зарубежных аналогов.

Выведенный из себя монологами полковника, снискавшего научные лавры совсем в иной области судебной медицины, и понимая, что буду сам себе противен, если и далее ограничусь молчанием, принимаю неравный бой. Начав с защиты метода А.Ратневского, внутренне собравшись, обрушиваю на Х. массу имен учеников и последователей А.Загрядской, затем ссылаюсь на профессора А.Законова, наконец, упомянул о недавнем триумфальном докладе Аделаиды Петровны в Германии.

Когда месяц спустя, в подробностях рассказал Аделаиде Петровне о ресторанной баталии, профессор лишь усмехнулась, деликатно и тактично сменив тему разговора. Вот она — интеллигентность большого ученого в сравнении с безопеляционной бестактностью того полковника.

Даже люди, близко знавшие Аделаиду Петровну, не предполагали, что она многие годы вела личный дневник, куда записывались те события, свидетелем которых ей довелось стать. Для этого использовались томики-ежегодники, на каждый день по страничке, без пропусков и купюр. Строки ложились в дневник плотно и дружно, словно листки календаря. Много в них интересного, поучительного, естественно — криминального. Не обошлось и без юмора.

Вот краткая запись от 28 января 1987 года: «Вечером в «Известиях» прочла, что где-то в Магаданской области некий пьяный старик продал за 100 рублей судебно-медицинский морг, который в виде избушки располагался и передвигался на санях! Случалось ему отъезжать и за сотню километров от поселка, туда, где находился труп и подъезжал или прилетал на вертолете судмедэксперт. Наверное, это был единственный в мире передвижной морг. И каких только чудес не бывает на свете!»

Эта запись произвела на меня столь яркое впечатление, что я разыскал в нашей областной библиотеке подшивку «Известий» за тот год. Все подтвердилось. Впоследствии, этот сюжет, подсказанный моим учителем, лег в основу рассказа «Санитар морга», который можно прочесть в этой книге.

Эту часть воспоминаний об А. Загрядской привожу дословно из своей книги «Если будет угодно Богам…»:

«Защиту мою назначили на октябрь 1973 г. в Горьком. Хлопоты последней недели перед таким событием известны любому диссертанту. В какой-то мере сие сопоставимо, разве что с собственной свадьбой: все вроде бы готово, и невеста в порядке, но волнения и страсти достигают максимума, как в финалах шекспировских трагедий. И вот тут, так некстати, за три дня до защиты, произошло событие международного масштаба — началась арабо-израильская война.

Казалось бы, ну что общего между диссертацией какого-то судмедэксперта в городе на Волге и мировым конфликтом на Ближнем Востоке? С одной стороны связи вроде бы нет, но… «высовываются, торчат уши пресловутого пятого пункта». В условиях, когда телевидение и десятки газет вовсю трубили об агрессии израильтян, даже ученые — медики оказались далеко не беспристрастными.

Недобрые предчувствия не обманули меня. Единственный из соискателей (помимо судебного медика защищались терапевт и инфекционист), я получил, подобно атакуемому вражеской подлодкой кораблю, четыре торпедных удара, четыре голоса против, четыре черных шара. Кое-кто из членов ученого совета забыл о науке вне политики, поддавшись всеобщему, раздуваемому государством Брежнева, ажиотажу. Не думаю, что каждый из четверки профессоров был антисемитом. Но все-таки…, еще пара увесистых черных шаров, и тяжкий многолетний труд, словно торпедированное судно, пошел бы ко дну.

На заключительном банкете вечером того же дня Аделаида Петровна откровенно сказала: «Пусть Марка не огорчают результаты голосования. По моим подсчетам, все-таки пару-тройку голосов против, он получил именно за Израиль»…

Теперь в качестве верховного судьи должен был выступить столичный ВАК. Почти год прошел в тревожном ожидании. К тому времени конфликт поутих, пресса и телевидение, в преддверии очередного съезда КПСС, полностью переключилась на его обсуждение. К счастью обошлось, в соответствии с прогнозами профессора, диссертацию утвердили».

В связи с защитой упомяну и о другом запомнившемся эпизоде. Когда я понес свою диссертацию со всеми документами к строгому ученому секретарю института, профессору Е. Камышевой, то не ощущал дрожи в коленках. Аделаида Петровна была ее близким другом и, понятное дело, обеспечила своему ученику «зеленую улицу». Пока дожидался очереди, стоявший рядом врач-инфекционист из Омска поведал мне свою грустную историю. Оказывается, диссертацию он написал еще два года назад. Но когда нес ее от машинистки поздним вечером, неизвестные грабители, ударив и оглушив парня, похитили чемодан со всеми томами и черновым вариантом. Два года ушло на восстановление работы, и вот Е.Камышева, придравшись к отсутствию каких-то мелких справок, завернула соискателя. Теперь вновь предстоит ехать в Сибирь. Эта житейская драма настолько потрясла меня, что тотчас же позвонил Загрядской. Сбивчиво, второпях излагаю суть проблемы. И профессор откликнулась, поняла трагедию того парня. После ее спасительно-авторитетного звонка, ученый секретарь приняла диссертацию к защите без ожидавшихся проволочек…

Воздушные и морские сражения

В один из теплых летних дней в райотдел милиции Владимира поступило заявление от гр-ки В.Молотовой по поводу обнаружения тела, принадлежавшего ей котенка. Далее в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела, составленном местным участковым, говорится: «…В ходе проверки установлено, что смерть котенка наступила в результате борьбы с птицей «Ворона». Ворона пыталась схватить и унести котенка. Но котенок вырвался и упал на землю, получив травмы, несовместимые с жизнью.

Учитывая вышеизложенное, руководствуясь ст.24, п.2 УПК РФ, постановил:

1. В возбуждении уголовного дела отказать.

2. Материал направить в архив ОВД.

3. О принятом решении уведомить заинтересованных лиц.