Доминик Сильвен - Тайна улицы Дезир

— Мне очень жаль, что пришлось прибегнуть к мерам, которые вы, несомненно, считаете жестокими.

— Это еще мягко сказано, мадам.

— Хлоя, почему ты не выносишь вида Зигмунда? А? Почему?

Застывшая в оцепенении Хлоя походила на статую. Потом она повернулась к своему психоаналитику.

— Тебе решать, Хлоя, — сказал Антуан Леже.

Девушка сглотнула и отодвинулась от дивана, как будто ее движение имело символическую силу. По крайней мере Лола на это надеялась. Ингрид присела на корточки и стала гладить пса. Лола мысленно похвалила Ингрид. Ее жест делал ситуацию менее драматичной, подобно ласковому прикосновению к плечу, к щеке. Но она инстинктивно чувствовала, что Хлою пока трогать не надо. Не надо трогать девушку, которая боролась со страхом, въевшимся в ее плоть. Хлоя неуверенно заговорила.

— Ванесса нравилась всем юношам. В ту ночь… так, для развлечения… она назначила Грегу свидание около шлюза. В это время я обычно гуляла с собакой, поэтому мы все втроем были там. Грег пришел… полный надежды. Я не знаю, как об этом узнал Фарид, но он тоже туда пришел. Он увидел Ванессу, он увидел Грега. Он просто взбесился. Они подрались, Фарид был прямо-таки вне себя от ярости. Я… испугалась. Я… прижала к себе щенка. Ванесса и Хадиджа пытались их остановить. Фарид… Фарид вытащил нож. Была кровь. Много крови. Он потащил Грега и бросил его в воду. А потом… он поклялся, что убьет нас, если мы кому-нибудь об этом расскажем. После этого у нас все пошло наперекосяк в лицее. У нас вообще все пошло наперекосяк. Я отдала своего далматина, потому что каждый раз, глядя на него, я читала… упрек в его глазах, которые все видели.

Хлоя бросилась в объятия Антуана Леже и зарыдала. Он стоял, опустив руки, потом крепко обнял пациентку и бросил суровый взгляд сначала на Лолу, а потом на Ингрид.

— От психоанализа, как от кино и от полиции, ждешь слишком многого, — бросила Ингрид психоаналитику, выходя из кабинета.

Зигмунд следовал за ней по пятам.

Пока Хлоя плакала в объятиях доктора Леже, Лола попросила Хадиджу рассказать ей о деньгах. Девушка повиновалась.

— Что ты собираешься с ними сделать, деточка?

— Отдать их ассоциации помощи румынским детям, — ответила она, не колеблясь. — Так хотела Ванесса. Мне сказал об этом брат. В любом случае я не собиралась брать их себе.

— Верю.

— Правда?

— Правда. Ты гораздо лучше, чем сама о себе думаешь, деточка.

— А вы гораздо лучше, чем я думала о вас.

— Ну ладно, теперь, когда мы перестали рассыпаться в комплиментах друг перед другом, я хочу тебя спросить: что ты собираешься предпринять в отношении Максима? Он ведь ничего не знает, верно?

Хадиджа только пожала плечами, потом опустилась на голубой диван:

— Боюсь, он меня презирает. Я столько времени скрывала правду о Греге. Мне не хватало смелости.

— Сейчас самое время ее обрести. Расскажи ему все. Раз и навсегда. На гнилом фундаменте ничего не построишь. И потом, я всегда думала, что лучше мучиться раскаянием, чем сожалением.

Хадиджа Юнис и Хлоя Гардель не бросили свою работу. Они, как и прежде, обслуживали посетителей, но Хлоя старалась не задерживаться в той части зала, где сидела Лола Жост. Блюдом дня сегодня была роскошная цесарка, зажаренная в соленой корочке, с гарниром из гороха, и Лола заказала его не колеблясь. Ингрид выбрала жаркое с соусом тартар и жареной картошкой.

— Тебе не стоит слишком задерживаться, деточка.

— Почему? — спросила Ингрид. — Я собираюсь взять десерт. В субботу здесь бывает шоколадный мусс. Максиму он всегда удается на славу.

— Ровно в четырнадцать часов у тебя сеанс. Тайский массаж.

— Вот это новость!

— Да, да. Уверяю тебя.

— Лола, что ты задумала?

— Я позвонила начинающему режиссеру.

— Бенжамену Нобле!

— Ему самому. И слово за слово мы заговорили о тебе. Это было нетрудно. Этому парню явно хотелось поговорить о тебе. Кстати, он дал объявление в газету в надежде найти тебя. Что-то вроде: «Парень, похожий на Марселя Сердана, отчаянно ищет суперженщину…» Но ты, очевидно, читаешь не эту газету. Может быть, иногда «Геральд трибюн», да?

Ингрид откинулась на стуле, чтобы получше скрестить руки на груди и придать себе как можно более свирепый вид.

— Мне не нужна вторая мать, Лола. Мне вполне хватает моей собственной.

— Ты полагаешь, что мать бросила бы свою дочь в объятия подающего надежды режиссера, снимающего фильмы ужасов? Смею надеяться, что нет, Ингрид. Если бы дело обстояло так, это означало бы, что сегодня все еще хуже, чем вчера, но лучше, чем завтра.

— Лола, ты заслоняешься от меня иронией, но это у тебя не пройдет. Ты чего-то добиваешься от меня.

— Это задача не из простых.

— Ну вот, опять! По крайней мере я хочу, чтобы ты призналась, что ты слишком властная. Признай хоть это, Лола.

— Ты не угадала. Я еще хуже. Слушай внимательно, и ты все поймешь. Сегодня рейс в девятнадцать тридцать. Я собираюсь улететь в Сингапур, где я хочу провести Рождество первый раз в жизни. Мне нужно отвезти туда двух кукол.

Маленькая пауза и пронизывающий до глубины души взгляд.

— И что? — бросила Ингрид нетерпеливо.

— Я купила тебе билет.

— What?

— Таким образом я хотела сделать тебе подарок на Рождество и отблагодарить тебя за то, что ты спасла мои старые кости. А потом мне в голову пришла другая идея. Я дам тебе возможность самой выбрать подарок. И если ты откажешься от полета, не переживай. В «Эр Франс» работает моя старая подруга, и она все уладит.

Ингрид прищурилась, пытаясь понять что-нибудь по лицу Лолы. Но с тем же успехом она могла бы разгадывать улыбку Чеширского кота из «Алисы в Стране чудес». Напрасный труд. Она подумала, прокрутила в голове весь разговор и, придя к какому-то выводу, протянула руку:

— Ущипни меня, я хочу убедиться, что не сплю. Твой подарок — это либо Бенжамен Нобле, либо Сингапур, так?

— В щипках нет необходимости. Все вокруг тебя как нельзя более реально, деточка.

— Но я ведь могу выбрать и такой вариант: уйти отсюда и пойти гулять по Парижу, чтобы проветрить мозги. Об этом ты не подумала!

— Не стоит отказываться от подарка, Ингрид. Что же до прогулки по Парижу, это будет обычным бегством. Я тебе уже говорила. Давай, надо выбирать. Смелей, деточка! Ты можешь это сделать.

Подошла Хлоя с маленьким блокнотиком и карандашом и спросила, что дамы хотят на десерт.

— Кальвадос, — ответила Лола.

— Ничего, — сказала Ингрид. — Мой аппетит только что улетел в Сингапур.

— Ну что, деточка, ты остаешься в Париже или отправляешься искать свой аппетит в район экватора?

— Я остаюсь. К тому же мне не стоит особенно медлить, если я хочу поспеть вовремя. Тайский массаж, ты сказала?

— Да, именно это я и сказала.

— Хорошо, ну что ж… счастливого Рождества, Лола.

— Merry Christmas, Ингрид, увидимся в новом году.

Хлоя Гардель недоуменно слушала разговор. Она увидела, что Ингрид Дизель встала и направилась к выходу. Она улыбнулась. Лола Жост тоже.

— Еще один человек, до которого роботы не доберутся, — сказала бывший комиссар, поворачиваясь к Хлое. — И это приятно.

— Конечно, мадам Лола. Может быть, возьмете шоколадный мусс к кальвадосу? В субботу у нас всегда шоколадный мусс…

— Нет, деточка, к кальвадосу я возьму только кальвадос.

— Конечно, мадам Лола.

— И перестань каждую минуту говорить «конечно». Особенно если ты ни в чем не уверена. Потому что, видишь ли, главное — твердо верить в то, что ты делаешь, даже если делаешь черт знает что. Ты музыкант и должна это знать. То же относится к актеру, писателю и детективу-любителю. Понимаешь?

— Нет.

— Не страшно. Со временем, деточка, ты все поймешь.

Примечания

1

Пожалуйста, не стреляйте, пожалуйста… (англ.) (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, прим. перев.)

2

Заткнись! (англ.)

3

Узенькая крытая улочка (прим. ред.).

4

Как можно представить себе поцелуй смерти? (англ.)

5

Дома мы в безопасности, даже когда аромат дождя играет с нашими душами (англ.).

6

Что?! (англ.)

7

Извини, старина! Я бываю такой черствой… (англ.)

8

Будущее звучание Лондона (англ.).

9

Дезир (d ésir) по-французски означает «желание».

10

Лицо угодное (лат.).

11

Что? (англ.)

12

О, боже! (англ.)

13

Пожалуйста, дорогая (англ.).

14

Пьер Моро де Мопертюи, французский ученый XVIII века. (Прим. автора.)

15