Евгения Грановская - Мраморный король

– Атайды далшэ! – скомандовал татарин Чигорину неприятным гортанным голосом.

Михаил Иванович не шевельнулся.

– Зарэжу! – пообещал татарин и оскалил желтые, острые, как колья, зубы.

– Лучше сделайте, что он говорит, – посоветовал, сидя на полу и поигрывая револьверами, пожилой бородач. – Целее будете!

Только теперь Чигорин разглядел, что в руках Ласкера ничего нет. Его револьверы каким-то образом перекочевали в лапы бородача.

– Ну! – рявкнул татарин. – Атайды!

Чигорин покорно отошел от Анны на два шага.

– Далшэ!

Михаил Иванович отошел еще. За дверью, ведущей к лестнице, послышались чьи-то шаги, а несколько секунд спустя дверь открылась и в комнату с канделябром в руке вошел Александр Бенедиктович Бостанжогло. Табачный король был одет в мягкий темный халат и войлочные туфли. Его льняные волосики были аккуратно зачесаны набок.

– Здравствуйте, господа! – с сияющей улыбкой поприветствовал он шахматистов. – Я рад, что вы нашли время, чтобы навестить меня. Правда, условия, при которых мы с вами свиделись, несколько необычны. Но, с другой стороны, это даже интересно.

Ни один из четырех шахматистов не двинулся с места и не промолвил ни слова. Бостанжогло пробежал взглядом по их суровым лицам, усмехнулся и протянул руку к бородатому дядьке Прокопу.

– Дай!

Бородач, ухмыляясь, вложил ему в руку один из револьверов. Бостанжогло откинул барабан, глянул в пустые гнезда и усмехнулся.

– Не заряжены. Как я и предполагал. Чей это?

– А вот этого усатого господина, – ответил дядька Прокоп, показывая на немца грязным пальцем.

Табачный король протянул ему револьвер.

– Возьмите свое оружие, герр Ласкер. Возьмите-возьмите, мне чужого не надо!

Немец взял револьвер и сунул его в карман пальто.

– Что же это происходит, господа? – громко спросил Бостанжогло, обводя всю компанию пылающими глазами. – Вы приходите меня грабить и даже не заряжаете револьверов. Это обидно. За кого вы меня принимаете?

Шахматисты молчали.

– Вы избили моих людей, похитили мою сожительницу, – продолжил Бостанжогло. – Знаете что я сделаю? Я обвиню вас в краже. Да-да, в краже. Вы пробрались ко мне в дом и пытались похитить мою коллекцию золотых украшений. Для верности я подброшу вам в карманы несколько золотых побрякушек. И вы – все четверо – отправитесь в тюрьму по уголовной статье. Мой друг, обер-полицмейстер Петербурга, сделает все, чтобы это случилось без волокиты и лишних проволочек. Я…

Вдруг что-то громыхнуло. Все, кто находился в комнате, вздрогнули и повернули головы на грохот. Ласкер держал в руке дымящийся револьвер, направленный дулом в грудь Бостанжогло.

– Что? – пробормотал недоуменно табачный король. – Как? Он заряжен!

– Не нужно было возвращать мне револьвер, – произнес Ласкер могильным голосом. – И уж тем более, не нужно было рассказывать о своих планах. Для меня репутация важнее жизни, и теперь я пойду до конца.

– Я ее зарэжу! – взвизгнул татарин, прижимая к горлу Анны кинжал.

– А я прострелю тебе твою бритую башку, – сухо ответил ему Ласкер. – Давай, режь! Она не моя невеста, и мне на нее плевать!

Татарин растерянно посмотрел на Бостанжогло.

– Погодите, – пробормотал тот, – не горячитесь. – Он немного подумал, затем повернулся к Чигорину и сказал: – Ситуация безвыходная, Михаил Иванович. Как же нам с вами разойтись?

– Я не хочу, чтобы кто-то пострадал, – глухим голосом ответил Чигорин. – Мы просто уйдем и заберем с собою Анну.

– Вот как? «Просто уйдем и просто заберем»? С чего вы решили, что я позволю вам это сделать?

– Вы сами сказали, что ситуация безвыходная. Вы вооружены, мы – тоже. В барабане у моего друга шесть патронов. Даже если он не попадет в вас с первого раза, у него будет еще пять попыток.

– Четыре, – поправил Бостанжогло. – Одну пулю он уже выпустил в воздух. К тому же ваш друг успеет выстрелить всего только раз. Потом мои люди скрутят его. Пока они будут бороться, я выскользну отсюда тем же путем, что и пришел.

Бородатый Стейниц, до сих пор стоявший молча у стены, взял с комода тяжелый бронзовый подсвечник и заслонил собою дверь.

– Чтобы выйти через эту дверь, вам придется пройти сквозь меня, – сказал он, – а это физически невозможно.

– Ах, вот вы как? – проговорил Бостанжогло, удивленно глядя на австрийца. – Господин Стейниц, что за мальчишество? Вы ведь солидный, пожилой человек!

– Это так, – согласился Стейниц. – Но рука у меня все еще крепкая, и если вы попробуете выйти, я проломлю вам череп.

– Но вы можете уйти прямо сейчас! Если вы так сделаете, я не стану вас преследовать.

– И тем не менее я останусь, – спокойно ответил Вильгельм.

– Гм… – Табачный король перевел взгляд на молодого американца. – Ну, а вы, господин Пильсбери? Почему бы вам не уйти? Вам всего двадцать три года, у вас впереди целая жизнь. Зачем вам лезть в это дело?

– Если вы сделаете попытку выйти, мне придется вас задушить, – пообещал Пильсбери.

Бостанжогло удрученно покачал головой.

– Ну, а вы, господин Ласкер? – спросил он у немца. – Вы-то что делаете в компании этих безумцев? Я всегда считал вас здравомыслящим человеком. Спортсмен, игрок, студент, умница! К тому же чемпион мира! Зачем вам это?

– Если ваш разбойник тронет хоть волосок на голове этой женщины – клянусь честью, я вас прикончу! – пообещал Ласкер, яростно вращая глазами.

– Словарь уголовного арго, страница шестьдесят семь, – пробормотал Пильсбери.

– Н-да… – Бостанжогло горестно вздохнул. – Боже-боже… Куда катится этот мир?.. Ну хорошо. Все мы оказались в ловушке, и надо искать из нее выход. Господин Чигорин, что, если мы с вами выйдем в соседнюю комнату и проведем что-то вроде деловых переговоров?

– Мне с вами не о чем переговариваться, – сухо проговорил Михаил Иванович.

Табачный король усмехнулся и покачал головой:

– Ошибаетесь. У меня есть товар, и я готов его вам продать. Но условия должны быть взаимовыгодными.

Чигорин подумал несколько секунд и сказал:

– Хорошо. Я готов все обсудить. Идемте!

Каюм посторонился, и соперники вышли в соседнюю комнату.

С полминуты все молчали, подозрительно и холодно поглядывая друг на друга. Стейниц по-прежнему стоял у двери, ведущей к лестнице, и сжимал в руке подсвечник. Ласкер целился из револьвера в бритую голову абрека. Каюм держал Анну за волосы, лишь чуть-чуть ослабив хватку. Анна тихонько всхлипывала. Пильсбери стоял у стены и с задумчивым видом осматривал свои пальцы.

– А хорошие револьверы, – сказал вдруг молодой бородач. – Где покупали?

– В Берлине, – ответил Ласкер.

– Так вы немец? То-то, я смотрю, говор какой-то странный. А что, правду говорят, что в Германии все женщины толсты, а мужчины вместо шляп носят на головах рогатые шлемы?

– Нет, неправда.

– А правду говорят, что вы вместо хлеба едите кислую капусту?

– Мы едим ее не «вместо», а вместе с хлебом, – ответил Ласкер.

Бородач обдумал слова немца, покачал головой и протянул:

– Чудно.

И в комнате снова повисла тишина.

Через пять минут Чигорин и Бостанжогло вернулись.

– Отпусти ее! – коротко приказал табачный король абреку.

– Но хозаин!

– Отпусти, я сказал!

Каюм угрюмо нахмурился, но выпустил волосы Анны из своей смуглой, крючковатой лапы. Анна бросилась на грудь Чигорину и зарыдала.

– Ну-ну, – мягко произнес он, поглаживая женщину ладонью по волосам. – Будет.

– Вы можете идти, господа! – с довольной улыбкой объявил шахматистам Бостанжогло. – Мы с Михаилом Ивановичем обо всем договорились!

7

Четверо мужчин и одна женщина неторопливо пробирались по утоптанной тропе. Выцветшее предрассветное небо было мрачным и тяжелым. Все пятеро были бледны и измотаны. Даже у воинственного Ласкера усы не топорщились в стороны, а постыдно обвисли по краям рта.

– Эй, Ласкер, – по-дружески, без всяких церемоний, окликнул немца Пильсбери. – Объясните мне, как так получилось, что ваш револьвер оказался заряженным? Я собственными глазами видел пустой барабан.

Ласкер ответил хмуро, почти сердито:

– Я сунул револьвер в левый карман. В тот самый, в котором я на всякий случай всегда храню пулю. Пока Бостанжогло пугал нас тюрьмой, я вставил ее в барабан, только и всего.

– Одна пуля? – переспросил Пильсбери. – Вы хотите сказать, что у вас была всего одна пуля?

– Да, всего одна, – подтвердил Ласкер.

– Но ведь вы выстрелили ею в воздух!

– Выстрелил, – согласился Ласкер.

Пильсбери побледнел еще сильнее.

– Выходит, когда вы угрожали этим разбойникам, барабан снова был пуст? – изумился он.

– Выходит, так, – ответил Ласкер.

Пильсбери остановился и уставился на немца широко раскрытыми глазами.

– Но ведь это был риск. Огромный риск!

– Угроза сильнее ее исполнения, – ответил на это Ласкер. – Вы вон тоже грозились задушить этого купца. И он вам поверил.