Ольга Тарасевич - Крест Евфросинии Полоцкой
…Сергей вздохнул и посмотрел на часы. Скорее бы его повезли в Москву. Скорее бы все это закончилось. Наверное, по-другому ему суждено искупить эту вину. Невольную, но все же вину.
Бытие действительно определяет сознание, и не все и не всегда могут понять, как должно жить. Иногда жизнь проходит не так, как должна была бы проходить, но люди становятся лишь марионетками в театре своего времени. Но, видимо, для неба нет разницы – отцы, дети. Кровь-то одна. И логика совершенно другая. Казалось бы: если крест взяли, то стоит вернуть его на место, и страшное проклятие перестанет действовать. Опять ошибка. Наверное, все не так просто, искупление его вины будет в другом – в страдании, в наказании.
– Что ж, я готов ко всему, – пробормотал Сергей, не отводя глаз от циферблата. – Как медленно тянется время…
Глава 5
***1
– Как раз собирался с вами связываться, – сказал следователь Валентин Тихомиров, пожимая руку Володе Седову. – Я объяснял свидетельнице Зацепиной, что буду обязательно с вами встречаться. Но Ольга Семеновна, как и другие сотрудники клиники, находится в таком шоке… И жалко их, и работать мешают. Обычная история. Впрочем, кому я это объясняю. Сами все знаете.
На простоватом лице Тихомирова, расчерченном ранними морщинками, читались такие искренние отчаяние и досада, что Седову показалось, будто он видит в зеркале свое собственное отражение.
Есть следователи, у которых за годы работы атрофировались вообще все эмоции. Смерть вчера, смерть сегодня и смерть завтра. Кому-то удалось защититься от вечного стресса толстой непробиваемой шкурой равнодушия. Но таких все-таки меньшинство. Не все привыкают, не все становятся черствыми и равнодушными. У большинства следователей все равно нет сил безучастно смотреть, как глупо и нелепо обрывается жизнь людей. Молодых или пожилых, полных надежд или отчаявшихся. Это всегда страшно, когда не имевшие проблем с соблюдением норм Уголовного кодекса честные граждане становятся жертвами невменяемой алчной мрази. И надо сделать все, чтобы ублюдки, которые не понимают элементарных прописных истин, отправились за решетку. Если не умеют вести себя нормально, то пусть смотрят на небо в клеточку. Только так, других вариантов в этом случае быть не может.
«Я рад, что мы с Валентином, кажется, мыслим одними категориями, – подумал Седов, пододвигая к себе том с материалами уголовного дела. – Всегда проще иметь дело с людьми, которые тебя понимают».
Он вчитывался в толково написанный протокол осмотра места происшествия, и перед глазами возникала точная, скрупулезно подробная картина произошедшего.
Тимур Антипов поставил машину марки «Лексус» на стоянку и возвращался домой. Его путь проходил через лесопарковую зону. В ста пятидесяти метрах от освещенной дороги, в глубине парка, и произошла трагедия. Преступник, видимо, преследовал Антипова от стоянки. И уже в парке Тимур Андреевич заподозрил неладное. На влажной после дождя земле сохранились следы, свидетельствующие о погоне. Отпечатки следов обуви Антипова стали четче, расстояние между шагами, как это бывает при беге, увеличилось, на ветках кустарников обнаружены повреждения в виде заломов. Но уйти у Антипова не получилось. Злоумышленник догнал владельца клиники «Ле Ботэ» и тяжелым тупым предметом с овальной травмирующей поверхностью, предположительно кастетом, проломил ему череп. На первый взгляд, можно было сделать вывод о том, что произошло убийство с целью ограбления. Как показал дежуривший в ту ночь на стоянке гражданин Колесников А.В., Антипов покинул автомобиль с портфелем в руках. На месте происшествия портфель обнаружен не был. Также у убитого не оказалось ни часов, ни документов. Однако уже на следующий день, в ходе опросов сотрудников клиники «Ле Ботэ», выяснилось: накануне Тимур Андреевич планировал провести сложную операцию. Но внезапно почувствовал себя плохо. Вбежавшая в его кабинет косметолог Ольга Зацепина обнаружила на столе пластического хирурга газету «Ведомости» со статьей, посвященной кресту Евфросинии Полоцкой.
– Как показала на допросе Зацепина, – сказал Валентин Тихомиров, закуривая сигарету, – Антипов увлекался антиквариатом. Там дальше в материалах дела вы увидите протокол обыска квартиры. У хирурга имелась довольно большая коллекция антикварных предметов, также мы видели книги, посвященные истории искусства. Обнаружены любительские видеозаписи, сделанные в Эрмитаже, Лувре, Прадо. Это подтверждает слова Зацепиной об увлечении Антипова антиквариатом. В клинику Тимур Андреевич прибыл в нормальном состоянии. Во всяком случае те, кто с ним общался, не сделали вывода о плохом самочувствии. До операции оставалось еще много времени, Антипов стал просматривать газеты. Похоже, что именно статья о кресте Евфросинии Полоцкой вынудила его покинуть клинику. Кстати, вся газета была испещрена ручкой; галочками, кружками, отрывистыми линиями. Мне кажется, это тоже является свидетельством волнения. Потому что на других, явно прочитанных хирургом газетах, никаких пометок не имелось. Так что портфель, часы и документы преступник мог похитить для отвода глаз, для введения следствия в заблуждение.
– Кстати, а что по предполагаемому преступнику? – поинтересовался Седов и похлопал себя по карманам. Конечно же, пачка «Винстона» осталась в кабинете. «На пенсию пора с такой рассеянностью», – огорченно подумал Володя и спросил: – Я возьму сигарету, ладно?
– Да, конечно. А по преступнику… Тело Антипова обнаружила женщина. Фамилия из головы вылетела, гляньте там, в материалах, если нужно. Она тоже ставила машину на стоянку и тоже возвращалась домой. Не судима, замужем, работает, есть ребенок. В общем, подозрений о ее причастности у меня не возникло. Результатов вскрытия Антипова еще нет, но эксперт, выезжавший вместе со мной на место происшествия, предполагал, что около двух часов прошло между наступлением смерти и обнаружением тела. По первым допросам никакой конкретики в этом плане нет. Будем работать дальше.
– Распечатку телефонных звонков получили? – Седов последний раз затянулся горьковатым дымом и раздавил окурок в пепельнице. – Меня интересует, с кем Антипов говорил накануне гибели?
Валентин кивнул:
– И меня это интересовало. Почти двадцать звонков Тимур Андреевич сделал по номеру, зарегистрированному на некоего Иванченко Леонида Сергеевича. Но, как выяснилось, Иванченко лишь оформляет сим-карты на свой паспорт. Занимается этим давно, учета клиентов не ведет. Разговаривавший с ним опер уверяет, что вроде как Леонид Сергеевич испуган, и переживает, и помочь хочет. Но пока не может вспомнить подробностей. У него уже лет пять такая подработка к пенсии. Действительно, можно и запамятовать. А в настоящий момент абонент, с которым связывался Антипов, отключен.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Володя, нервно расхаживая по кабинету. – У меня в округе убито трое мальчишек, занимавшихся поисками креста Евфросинии Полоцкой. Но как в их компанию затесался этот хирург? Да, вроде бы похоже, что Антипов интересовался реликвией. Но если это совпадение? Не знаю, Валентин. Не понимаю, как все это связано, и…
Седов собирался сказать, чтобы Тихомиров повременил с передачей дела, но его прервал звонок сотового телефона.
От тонкого взволнованного голоска Вронской стало стыдно. Да, он забыл сообщить милиции Зареченска о том, что ожидается приезд его людей. Совсем из головы вылетело. Но ничего, сейчас все уладится.
А потом стыд исчез.
– А офицера ФСБ тоже отпустить? – поинтересовался милиционер, и от этого вопроса из воздуха почему-то испарился кислород.
Задыхаясь, Седов опустился на стул. Он ждал пояснений. И предполагал, чье имя ему назовут, и очень хотел ошибиться.
– Сергей Филимонов, – прозвучало в трубке.
У Седова невольно вырвалось:
– П…ц!
Валентин вопросительно поднял брови, и Володю как прорвало:
– Валик, я дурак! Я полный идиот, я кретин! Все это время убийца орудовал у меня под носом!
***2
Радость Снапа не поддавалась описанию. Он бросался Лике на грудь и, едва не сбив ее с ног, норовил лизнуть в лицо. Потом убегал в коридор, делал круг почета, возвращался в прихожую и плюхался на живот, подставляя спину под руки хозяйки. Через секунду переворачивался и, колотя хвостом по полу, требовал, чтобы ему почесали брюшко. Затем снова прыгал, потом опять крутился волчком.
– Все-все, я пришла, – устало пробормотала Лика, отворачиваясь от холодного, тычущегося в лицо носа собаки. – Снап! Веди себя прилично! Как тебе не стыдно! Ты меня сейчас уронишь!
Пес отпрыгнул и возмущенно тявкнул, давая понять, что ему ни капельки не стыдно. И, вцепившись зубами в лежавший на полу коричневый кожаный поводок, снова рванул к хозяйке.
Лика посмотрела на часы. Да, поездка в Зареченск заняла много времени. Но не настолько, чтобы Снапуха действительно измучился в ожидании прогулки. Ему уже больше года, два выгула в день достаточно. А утром пес побегал по парку, так что теперь все эти страдания – не более чем театральный эффект.
