Инна Бачинская - Маятник судьбы
–Ага! И главное, все шишки на меня, а он в любимчиках.
–Истинно так. Учителя меня любили, – скромно заметил Монах.
–И бабы! – сказал Жорик, покосившись на Лину. – Табунами! Так и вешаются.
Добродеев хихикнул, представив себе табуны баб, вешающихся на Монаха.
–За Линочку! – Монах снова поднял рюмку.
–И все-таки я не понимаю, – сказал Добродеев. – Как ты догадался?
–Олежка – волхв! – отозвался Жорик. – Он раскусил этого гада еще во время первого интервью, он сказал, что…
–Да нет, Жорик, не тогда. Тогда я просто обратил на него внимание, – признался Монах.
–А когда ты понял, что он убийца? – спросил Добродеев.
–Я не понял, я подозревал. Я тебе сто раз повторял, ты же не слушал.
–Ты? Повторял? Что ты повторял? – изумился Добродеев.
–Ладно, Тень зла. – Жорик хихикнул. – Заходим по новой. Про ключи и отмычки говорил? Говорил. Квартиру Ирины открыли ключом, двери Лины и Светланы Рогач, которая с резиновой куклой, – отмычкой. Помнишь?
–Помню. И что?
–А это значит, что у убийцы была возможность достать ключ жертвы, а у имитатора такой возможности не было. Он не собирался тебя убивать, Лина, равно как не собирался убивать Светлану Рогач. Он не ожидал тебя так рано – ты пришла раньше и напугала его, да еще и спреем в физиономию! Помнишь, Леша, я говорил тебе, что он не собирался убивать? Он играл, он действовал по «Книге теней», такая была у него фантазия. Одинокий, странноватый парень, без друзей, без женщины, без… трудового коллектива придумал себе игру, придумал имя – Черный Властелин, хотел почувствовать себя фигурой. И действовал строго по плану, то есть по книге, и выкладывал куски из нее в Сети. Тайное ожидание в чужой квартире, чужие спальни, жертва в свадебном платье. И везде вещи покойной тетки, как тайный знак, как почерк, как символ. Это тоже из книги. И про тетку там тоже есть – как он удушил ее подушкой, потому что она никак не умирала. А на самом деле она умерла на руках сиделки. То есть какая-то странная перекрученность имела место. Все события отражались, как в кривом зеркале. Даже в двух – в нормальном и кривом: в одном настоящее убийство, а в другом имитация. В одном – злодей, в другом – клоун. Я тебе намекал, Леша… Да что намекал! Прямым текстом, а ты… – Монах махнул рукой. – Я с самого начала предположил, что действуют двое, назовем их условно «близнецы»: план, очередность, детали – все в масть. И было нечто, что их объединяло. «Книга теней»! Кроме того, оба знали о существовании клуба «Черный фарфор». Писатель был лично знаком, а Эрик подглядывал в дверной глазок и завидовал. А то и шел за девушками следом. Эти двое были как близнецы, как два клона – действовали одинаково, но на разной глубине. Один убивал, другой – имитировал. И об этом я тоже говорил тебе, Леша. Беда в том, что наше воображение часто сидит на коротком поводке, нет полета.
–Подожди, Христофорыч, а книга-то чья? – спросил Добродеев.
–Эрик украл книгу у писателя, когда разбирался с его компьютером. Его привлекло незнакомое название – он знал все книги Громова, а эта была ему неизвестна. Он ее и прикарманил, отправил на свой почтовый ящик. Я тоже ее… э-э-э… подрезал, образно выражаясь, уже у него. И даже прочитал. И попросил у Анжелики… это супруга Жорика – пару книжек Громова для сравнения.
–И ты узнал стиль писателя! – догадался Добродеев.
–Ни шиша подобного! Стили совершенно разные. Громов пишет легко, у него неплохой словарь, а «Книга теней» написана пафосным и неуклюжим языком. Но сюжет, действующие лица, откровенные альковные сцены, даже то, что все жертвы – женщины, причем молодые, красивые, с сильным характером, – у меня даже возникло чувство, что автор мстит им, – все это было до боли знакомым. У Эрика был и другой роман, «Проклятие ночи», про одного типа, который подглядывал в окна. Там дальше пяти страниц дело не пошло – умения и фантазии не хватило. Это был собственный опус Черного Властелина – то есть, оказывается, не всем дано. И я подумал: а что, если Эрик, которого мучила совесть за кражу, переписал громовскую книгу? Как сумел, своими словами? Изучил как инструкцию, чем, собственно, «Книга теней» и была. Там есть дата – роман написан несколько лет назад. Я наскоро пересказал содержание Анжелике, она у нас спец по творчеству писателя, и она заверила меня, что такой книги нет. Не издавалась. Почему, спрашивается? Не потому ли, что это была не столько книга, сколько описание идеальных убийств? Дневник своего рода, над которым Громов работал несколько лет, продумывая детали, добавляя новые штрихи и подробности. Кроме того, там нет однородного сюжета, а только отдельные самостоятельные главы. И я вспомнил, как в своем интервью он рассказывал о том, как важны мельчайшие детали преступления, о расчетах и рисках… об алиби, наконец. Он словно делился своими замыслами совершить идеальное преступление, причем делился публично. Причем уже после убийства Ирины! У него была возможность сделать слепки ключей всех девушек, они все бывали у него, но воспользовался он только ключом Ирины. А в случае с Линой и Светланой Рогач преступник действовал отмычками. Из чего я заключил, что их может быть двое.
–А откуда у него вещи умершей соседки? – спросил Жорик.
–Я хоть и волхв, но могу только догадываться. Во-первых, это не обязательно вещи соседки. Они могут оказаться чьими угодно вещами. Если помните, подтекст: вещи замечательной чистой правильной женщины как очищение для этих девушек. Он мог купить их на барахолке, например. Или… или у него был ключ от соседской квартиры, допустим, в незапамятные времена тетка Эрика отдала ему ключ на всякий случай – вдруг захлопнется дверь. Приличный человек, писатель… Не знаю! Не важно. Был еще один момент, который укрепил мои подозрения. Помнишь, Алеша, я обратил твое внимание на пятна на шее девушки из цветочного магазина? Славы?
–Помню, – нахмурился Добродеев. – И что?
–Пятна были определенной формы, округлого квадрата, и я вспомнил, что видел у Громова кольцо с квадратным багровым камнем, похожим на сердолик. Оно было ему велико, и он крутил его на пальце, и камень оказывался то сверху, то снизу. И я представил, как он сдавил ее шею и камень оставил отпечаток…
Лина поежилась. Наступила тишина.
–Значит, женщина ни при чем? – спросил Добродеев.
–Какая женщина? – заинтересовался Жорик.
–Свидетельница видела, как в цветочный магазин с черного хода вошла высокая женщина на низких каблуках. Мы думали, убийца – женщина. Или переодетый мужчина. Но Громов невысокого роста.
–Невысокого для мужчины, а для женщины вполне приличного. Кроме того, его психологический портрет включает в себя повышенный интерес к женским вещам… как вы уже знаете.
–А какой у него психологический портрет? – спросил Добродеев. – Я с трудом верю, что он убийца… в голове не укладывается! Он же все время на виду, свой брат-сочинитель.
–В бане вместе паримся, – добавил Монах.
–Бывало. Остроумный, анекдотов знает немерено, не жадный. Нормальный мужик, правда, злой язык. А я-то думал, что разбираюсь в людях. И какой же у него портрет?
–Ну… он неплохой писатель, я бы сказал. Усидчивый. С фантазией. Ставит цель и идет не сворачивая. Допускаю, есть проблемы с женщинами: два неудачных брака, девушки по вызову, все жертвы в его книгах – женщины, и фантастические любовные сцены – яркие, образные, где-то брутальные, как сейчас говорят. Помнишь, Леша, я говорил, что убийства девушек похожи на месть?
Добродеев кивнул.
–В известной степени так оно и было – это была месть за неудачи на этом фронте, за несостоятельность. Кривое зеркало – мечта об идеальных отношениях, девушки по вызову и месть женщинам, которые проходят мимо. Плюс мания величия. Желание доказать всему миру и утереть нос. Пивовар Речицкий пересказал мне слухи о том, что Громов прикладывает в романах всех своих врагов, изображая их гнусными типами, и описывает свой собственный сексуальный опыт, причем безбожно врет. Злопамятен. Мстителен. Одержим мыслью об идеальном преступлении, считает, что он умнее всех и с легкостью обштопает сыскарей. И так далее. Тут интересно, скорее, другое, господа… – Он замолчал.
–Ну? – произнес Жорик. – Что интересно?
–Тут интересны случайности, имевшие место. Опять случайности… Леша, помнишь, мы с тобой говорили о закономерных случайностях? То, что наши близнецы стартовали почти одновременно, причем не имея ни малейшего понятия друг о друге, – самая случайная случайность во всей этой истории. Сначала убийство Ирины, через неделю история с Линой. Затем убийство «невесты» – девушки из цветочного магазина и почти сразу резиновая женщина в платье невесты в квартире Светланы Рогач. Просто мистика какая-то!
–Кирилла тоже он? – спросил Добродеев.
–Нет. Кирилла не он.
–Кто?
–Я только предполагаю… есть у меня одна мыслишка, но пока рано.
