Александра Маринина - Чувство льда

– И что, неужели ни разу одна и та же не понравилась?

Филановский пожал плечами.

– Да вроде нет. Я, во всяком случае, такого не припоминаю. И потом, это же только в первые два-три раза внешность имеет значение, а потом, с годами, начинаешь понимать, что дело вообще не в этом, я имею в виду, не во внешности. Вот тут и проявились наши с Андрюхой различия: для него важна внешность, а для меня характер, менталитет. Ты посмотри, у него же все бабы на одно лицо, что бывшая жена, что подружки его бесконечные. Дружить и сутками вести разговоры он может со всеми, кто ему близок по духу, независимо от характера, а в постель ложится только с одним типажом, с другими у него то ли не получается, то ли желания не возникает. А у меня все наоборот, я могу трахнуть любую бабу, даже самую страшную, у меня нет таких проблем, лишь бы меня ее характер устраивал.

Нану слегка покоробила такая откровенность, но, впрочем, чего еще можно ожидать, если Александр воспринимает ее только как давнюю подружку, с которой в детстве бегал в кино и тренировался на одном катке. Нана Ким для него не женщина, а товарищ и подчиненный.

Она посмотрела на часы и поднялась.

– Спасибо за кофе, Саня, я пойду, у меня назначено рандеву с кадровиком. У нас с десятого числа новая дама выходит на работу в отдел рекламы, хочу посмотреть ее анкетку.

– Да брось ты, – махнул рукой Филановский, – чего там смотреть-то, я ее отлично знаю. Ты имеешь в виду Савицкую?

– Ну да. А что, она из твоих бывших?

– Угадала. Так что можешь ее не проверять.

Значит, Сашка снова привел в издательство очередную брошенную любовницу. Таких в «Новом знании» трудилось уже трое, теперь появится четвертая. Каждый раз, когда у Филановского заканчивался период романтического угара и он переставал оплачивать совместные поездки, развлечения и подарки, он считал своим долгом пристроить бывшую подругу на денежное и необременительное место. Сексуальные отношения прекращались, дама получала полную свободу личной жизни и не менее полную помощь и поддержку в любой жизненной ситуации со стороны бывшего любовника. По большому счету, Александр Филановский своих женщин не бросал в том смысле, который принято обычно вкладывать в это понятие, он только прекращал интимно-романтическую составляющую их отношений, продолжая по мере возможности с ними дружить и им помогать. Интересно, подумала Нана, нашлась ли хоть одна, которую такая постановка вопроса не устроила бы? Или Саша действительно выбирает женщин с одинаковым менталитетом, которые после окончания романа ведут себя совершенно одинаково?

– Саша, я за свою работу отвечаю, – очень серьезно ответила она, – поэтому я на всякий случай все-таки проведу проверку, хотя бы самую поверхностную.

– Ну ладно, ладно, делай как знаешь. Кстати, она будет завтра на нашей вечеринке, так что ты сможешь к ней присмотреться, если уж моему мнению не доверяешь. Да, и Веру Борисовну я тоже пригласил.

– Я знаю, – улыбнулась Нана, – я с ней вчера разговаривала. Она очень удивлена, но с удовольствием приедет, ей хочется на вас с Андреем посмотреть. Я приставлю к ней кого-нибудь из своих ребят, чтобы она не скучала и не чувствовала себя потерянной.

– Вот это ты молодец, – одобрительно кивнул Филановский. – Черт, все работают, один я бездельничаю.

Он встал, снял пиджак, небрежно швырнул его на кресло и сладко потянулся. Расстегнул манжеты и принялся заворачивать до локтей рукава дорогой сорочки.

– Пойду помогу Карловне пересадить это страшное чудовище на букву «б», хоть что-то полезное сделаю.

– Бокарнею, – со смехом подсказала Нана.

– Да ладно, – фыркнул он, – мне все равно не запомнить.

Катерина солгала Филановскому, в комнатных цветах она не понимала ровным счетом ничего. Ее поход в издательство был продиктован единственно стремлением попытаться создать ситуацию, удобную… ну, понятно для чего. Любые серьезные отношения все равно начинаются, как она полагала, с легкого флирта, а для флирта нужны условия, и вот эти самые условия в момент пересадки цветов в кабинете директора казались Катерине самыми что ни на есть подходящими. И одежда ее может быть не строгой (читай – фривольной и соблазнительной), и посторонних не будет, и обстановка не деловая.

Когда Анна Карловна жестко пресекла Катины попытки высидеть в приемной встречу с Филановским и отправила ее к каким-то там сосункам-компьютерщикам, девушка с трудом сдержала слезы. Но все-таки пошла, потому что уйти сразу было бы равносильно признанию в своих довольно пикантных намерениях, а этого ей, разумеется, не хотелось.

Компьютерные мальчики оказались веселыми и бесшабашными, в цветах они понимали еще меньше, чем сама Катерина, да и было-то у них растений – раз-два и обчелся, так что она быстро и относительно ловко переселила парочку чахлых сингониумов и один непонятно как выживший без всякого ухода рипсалис в новые горшки, после чего полностью отдалась процессу получения комплиментов и знаков внимания. Мальчики были, конечно, по ее меркам, никудышные, слишком молодые, слишком несерьезные и не слишком денежные, но все равно же приятно, когда на тебя смотрят с восхищением и пытаются якобы ненароком то к груди прикоснуться, то к попке. Ее угощали пивом и колой, что, по Катиному мнению, свидетельствовало о крайне низком уровне взрослости, но она не отказала себе в удовольствии поцарствовать в этом детском саду и похихикать над выкопанными из Интернета анекдотами и хохмами. Ей нужно было протянуть время часов до двух, когда Александр соберется ехать на обед. Она знала, что Филановский в издательской столовой не кормится, предпочитает ходить в расположенный рядом ресторан. Надо так подгадать, чтобы прийти за своей дубленкой в приемную и задержаться там, пока он не выйдет, тогда есть шанс, что он пригласит ее с собой пообедать, а это даже лучше, чем корячиться с цветами у него в кабинете, когда за дверью пыхтит эта церберша Анна Карловна. Только вот как подгадать? Впрочем, время есть, можно посидеть у мальчиков и подумать, как это половчее провернуть.

Катя уселась на подоконнике, постаравшись принять наиболее соблазнительную позу, и то и дело посматривала в окно, из которого отлично видны были вход и парковка. Вон машина Филановского, значит, он здесь, никуда по делам не уехал. Уже хорошо. Она задумалась и чуть не пропустила момент, когда нужно было рассмеяться над очередной выуженной из Сети полупохабной шуткой.

– Катюха, пойдешь с нами обедать? – спросил один из программистов, самый симпатичный, но, к сожалению, самый молодой, моложе Кати на целых четыре года.

– А что, уже пора? – невинно поинтересовалась она.

Разумеется, идти с ними в столовую она не собиралась, но сочла нужным сделать соответствующий вид.

– Самое время. Через пятнадцать минут Большой Фил отвалит на кормежку, а если шеф обедает, то и нам положено.

– Большой Фил – это кто? – не поняла она.

– Да Филановский, кто ж еще.

– Он что, в одно и то же время обедает?

Раздался дружный хохот, причины которого остались для Кати неясными.

– Нет, обедает он как бог на душу положит, но его водила работает строго по часам, у него каждый чих по минутам расписан. Ровно за пятнадцать минут до выхода шефа из здания он выходит из комнаты охраны, садится в машину и включает климат-контроль, чтобы к моменту появления Большого Фила температура в салоне была ровно такая, как он любит, ни градусом меньше – ни градусом больше. Вон, смотри, он в машину садится, видишь?

– Вижу, – кивнула Катя, наблюдая за одним из двух сменных водителей Филановского, Пашей, которого знала в лицо.

– Значит, точно через пятнадцать минут Большой Фил куда-нибудь поедет.

Она произвела в уме необходимые вычисления. От кабинета Александра до выхода – две минуты максимум, если не останавливаться и ни с кем не разговаривать. Отсюда до приемной – тоже минуты полторы-две. Нужен некоторый запас на тот случай, если Филановский выйдет чуть раньше. Одним словом, еще пара минут – и самое время отсюда уходить. Хорошо бы Анна Карловна уже уползла в столовую, тогда в приемной никого не будет и никто не помешает ей перехватить Александра, сделав вид, что она только что вошла и надевает дубленку. Самое то получится! Но если Карловна еще там, то задержаться она не даст, собака сторожевая. Что же придумать? Если только одного из мальчиков использовать… А что, это мысль! Значит, так: выходить надо немедленно, чтобы не разминуться с Филановским, и если Карловна в приемной, просто постоять с мальчиком в коридоре, якобы поболтать, это не вызовет ни у кого ни удивления, ни подозрений. Не станет же она стоять в коридоре одна, как полная дура! Это сразу бросится в глаза, начнут вопросы задавать и вообще…

– Я, пожалуй, пойду, – лениво протянула она, соскакивая с подоконника. – Только пусть кто-нибудь меня проводит до приемной, а то я в ваших переходах запутаюсь.