Жатва - Лора Кейли
Аманда постучалась в закрытые двери. Через пару секунд окошко, что казалось до того незаметным, открылось, и из него высунулась небольшая голова такого же небольшого охранника.
– Документы, – сказал жующий рот.
Аманда передала права.
Голова скрылась с правами, а Аманда так и осталась ждать. Через пару минут голова вновь появилась, уже не жуя.
– Вас ждут, – сказал охранник.
– Меня? – удивилась Аманда, но, увидев, что охранник не понял её удивления, сразу приняла уверенный вид. – Я знаю, – кивнула она.
Белая дверь запищала и отворилась. Аманда вошла.
В заведении пахло тишиной и покоем, мертвецким покоем, как в гробу. Стойка ресепшена была пуста, как и весь первый этаж.
– Доктор Фишер у себя? – назвала она имя, указанное на визитке, молясь, чтобы такой здесь работал.
– Вы закреплены за доктором Штейном, 27-й кабинет, – сухо сказал охранник, смотря в свой планшет.
«Закреплена?» – не поняла Аманда, она же ни разу здесь ещё не была, но переспрашивать не решилась.
– Я знаю, – улыбнулась она. – Но я выбрала другого врача. Я уже отправляла запрос. Может, вам не пришёл?
Охранник развернул ещё один сэндвич и долго смотрел на него перед тем, как откусить.
– Сами к нему записались? – переспросил он.
Аманда кивнула.
– Доктор Фишер, говорите?
– Да…
Он проверил запись ещё раз, но, не найдя ничего, просто махнул рукой.
– Скажите, что записались сами. Подождите, я посмотрю, какой кабинет.
– Двадцать третий, – сказала Аманда.
– Двадцать третий, – подтвердил он.
Аманда слышала, что за последний год людей, страдающих от депрессий, становилось всё больше. Было даже несколько случаев самоубийств, но и о них не особо распространялись. Так и жили, не распространяясь ни о чём. Аманда ходила по коридорам, ловя ненавязчивым взглядом камеры по углам – ей казалось, что за ней все следят, что камера поворачивалась следом, как только она проходила мимо. Ей нужно было узнать о мальчике Одли и о бедной Кэтрин, ей почему-то казалось, что одно поможет другому, вот только она не знала как.
Кабинет 23 был в самом конце коридора.
Аманда дошла до нужной двери и хотела уже постучать, когда оттуда позвали.
– Проходите, открыто.
Она отворила дверь и вошла в светлую комнату, полную красивых плакатов:
«Жизнь в твоих руках».
«Мы вольны выбирать свои чувства».
«За каждым облаком – свет».
– Миссис Линч, – поприветствовал её высокий мужчина, встав из-за стола, – хорошо, что вы сами пришли, – улыбнулся он ещё шире, – за вашим адресом закреплён другой доктор.
– Я хотела именно к вам, – села она на предложенный стул, – мне вас очень хвалили.
– Спасибо, – тот довольно поправил галстук, – я попробую переписать вас на себя.
– Я пришла…
– Я знаю, – кивал он, вбивая что-то в компьютер.
– Знаете? – удивилась она.
– Конечно. Гораздо легче предотвратить срыв, чем позже лечить его. Поэтому все сведения о происшествиях в городе сразу приходят к нам.
Значит, все уже знают, что её дочь пропала, поняла Аманда, – и полиция, и этот врач, и даже мелкоголовый охранник на входе, наверное, тоже в курсе. Все всё знают и не делают ничего…
Слёзы подступили к горлу – она старалась не разрыдаться.
– Да, – вздохнула она, – моя дочь. Ей всего восемь… Она ещё малышка.
– Аманда, – положил он свою руку на её. – Аманда, послушайте меня, я думаю, сейчас очень рано для переживаний. Прошёл только день. Уверен, ваша дочь скоро найдётся.
А этот доктор знал обо всём.
– Уверен, полиция делает всё возможное. Но, так как вы всё же пришли, я могу выписать вам лёгкое успокоительное.
Аманда посмотрела на полки – у него было много полок и много папок на них. Такие же бывают в больницах – это личные карты пациентов. Сколько же в этом городе несчастных людей…
– Скажите, что вы чувствуете? – добавил он больше сочувствия взгляду. – Вину?
Аманда кивнула.
– Не стоит, Аманда. Невозможно за всем уследить. Ваша дочь пропала сутки назад, я думаю, всё ещё образуется. Обычно к нам приходят через неделю или две после подобных происшествий. Но, если вам нужна помощь сейчас, мы, конечно, сделаем всё, что от нас зависит.
Они знали, что она придёт. Значит, они про всех всё знают. Она вспомнила, что настойчивая социальная реклама Центра психологической помощи началась два года назад.
«Если вы чувствуете себя одиноко, не оставайтесь одни» – гласила одна из них.
Теперь Аманда не была одна, она была окружена кучей посторонних людей, делающих озабоченный вид, полный напускного сочувствия.
Да, они пытались предотвратить страшное. Но если они оказывают психологическую помощь всем потерявшим близких, значит…
– Мэм, – смотрел на неё доктор, – вы меня слышите?
– Да. – Аманда пришла в себя. – Моя знакомая тоже пережила горе, она и сейчас его переживает, я не знаю, приходила ли она к вам…
– Это врачебная тайна, мэм.
– Её сын, Дэнни Одли…
– Врачебная тайна, – повторил доктор, качая головой.
– Я понимаю, просто подумала, может, между этими происшествиями есть какая-то связь.
Доктор помолчал немного, обвёл Аманду взглядом и, подвинув очки на нос, спросил:
– Скажите, какие отношения у вас были с дочерью?
– Доверительные, – сказала Аманда, зная, к чему он клонит.
– Эбигейл показывала какую-то эмоциональную нестабильность?
Он уже и имя её знал.
– Никакой нестабильности не было, – сказала Аманда.
– Может быть, она отдалялась от вас, закрывалась в комнате, уходила надолго из дома? Говорила, что останется ночевать у подруги?
– Нет, мы всегда были близки.
Аманда врала. Не доктору, до него ей не было дела. Себе. Три года назад, после того как всё случилось, её дочь будто стала другой. Нет, у неё не испортилось поведение, наоборот. Она стала более послушной, исполнительной. Не такой, как раньше. Она стала отдаляться от неё. Любое объятие было холодным, любой взгляд немым, будто она уходила в себя, но всё так же играла роль ее милой малышки.
– Наказывали ли вы дочь? – продолжал доктор.
– Нет, – сказала Аманда.
– Применяли ли к ней физическую силу?
– Нет! – Она хотела придушить этого докторишку, она бы набросилась на него, если бы могла разглядеть, где он. Но из-за слёз, подступивших к глазам, ничего не было видно.
– Пожалуйста, успокойтесь, вы не должны испытывать чувство вины.
Она вдохнула резко и выдохнула протяжно – в её уставшем мозгу зародился неплохой план.
– Простите, можно мне выйти? Позвонить нужно, – посмотрела она на часы.
– Конечно-конечно, – кивнул доктор Фишер.
Аманда вышла из кабинета и пошла прямиком в туалет. Она уже давно не курила: последние пару лет все просто помешались на здоровье, и курить в общественных местах было запрещено, на сигареты повысили цены – в общем, делалось всё, чтобы их запретить. И они запретили, но ничем хорошим это не кончилось. Сигареты стали делать подпольно и ещё более вредные. В общем, всё вернули опять.
Вам нужно думать о своём здоровье, – вещали медики из телевизионных передач. – Здоровье матери – здоровье ребёнка. Не сокращайте себе жизнь.
В руки давали не больше пачки. Аманда тоже решила бросить, а вчера начала опять.
Туалет был, похоже, единственным местом, где ещё не было камер. Собрав весь мусор из каждой кабины в одно ведро и закурив последнюю сигарету, она бросила окурок в него.
– Как вы себя чувствуете? – спросил доктор, когда она вернулась к нему.
– Уже лучше, спасибо, – улыбнулась Аманда.
– Я выписал вам таблетки…
Сигнализация завопила на весь коридор.
– Это ещё что такое? – приподнялся со стула доктор. – Видимо, ложная тревога. Подождите, я сейчас приду. Главное, не волнуйтесь.
Аманда кивнула.
Когда доктор Фишер вышел за дверь, Аманда кинулась к папкам, что стояли в алфавитном порядке. Перебрав с два десятка, фамилии Одли она не нашла. Зачем ей нужен был этот мальчик, когда её дочь пропала? Затем, что она уже долгое время понимала, что с её милой Эбигейл тоже что-то не так. Она
