Семисвечник царя Соломона - Наталья Николаевна Александрова
– Что, посреди ночи решили избавиться от ковра?
– Ну так мы вряд ли кого и встретим посреди ночи! – резонно возразила Васька.
Мне эта идея показалась глупой, но спорить не хотелось, а хотелось поскорее избавиться от этого трупа.
Ковер так ковер, а там будь что будет…
Василиса вообще-то везучая, может, ей и на этот раз повезет, и все как-нибудь образуется…
Я придвинула стул к стене, сняла ковер с гвоздей.
Он упал на пол, и я осознала, какой он тяжелый. К тому же он был жутко пыльный, черт, Васька же говорила, что присылает уборщицу хотя бы раз в месяц! Правда, она много чего говорила – что сдает квартиру, что живет тут приличная, аккуратная девушка… Ага, как же! А я и уши развесила и не совалась в квартиру, чтобы проверить…
Мало нам тяжести трупа, так еще этот чертов ковер тащить!
Но ладно, решили так решили…
Я расстелила злополучный ковер на полу возле кровати и повернулась к Василисе. – Ну что, сестрица, давай его переложим на ковер.
– Что?! – Она еще сильнее побледнела. – Я не могу… не могу до него дотрагиваться…
– Это была твоя идея – с ковром. И нам его так или иначе придется нести. Так что кончай придуриваться! Раньше, значит, могла до него дотрагиваться, а теперь, значит, не можешь… Раньше, значит, не противно было с ним трахаться, а теперь…
Тут Васька замахала руками, показывая, что на все согласна:
– Давай перекатим его к краю кровати, а потом на ковер…
Она поняла, что выхода нет, зажмурила глаза и взялась за ноги Арсения.
И тут я обратила внимание на нож, который торчал из груди трупа. Я увидела вблизи рукоятку, которая показалась мне очень знакомой. Ручка была деревянная, отполированная руками…
Руками бабы Шуры, потому что нож этот был ее. Старый хозяйственный нож, который всегда был у нее на кухне. Она ни за что не хотела его выбрасывать, говорила, что очень удобный, любое мясо отлично режет.
Баба Шура раньше работала поваром, так что в ножах понимала, как и в мясе.
– Что ты застряла? – недовольно спросила сестра.
– Вот это вот… – я указала на нож, – это же бабушкин нож…
– Ну и что? – нервно спросила Васька, понимая уже, куда я клоню. – Что ты хочешь сказать?
– Хочу, – согласилась я, – и скажу. Слушай, может быть, это все-таки ты его… того? Лучше признайся! Я все равно тебе помогу, но лучше скажи честно!
– Да говорю же, я спала!
– Ты хочешь сказать, что кто-то вошел в квартиру, пока вы спали, взял на кухне нож, воткнул его в это вот… – я кивнула на труп, – потом ушел, а ты даже не проснулась? Это ты, которая всегда очень плохо спит в полнолуние! Слушай, я же все-таки тебя с детства знаю!
– Это не я! Когда я засыпала, он был живой! Спал и похрапывал! – В голосе сестры звучали слезы.
– Черт знает что! – Я ухватила нож куском простыни.
– Что ты делаешь?
– Но мы же не можем вынести его вместе с этим ножом! – пропыхтела я.
Нож сидел так крепко, что я уверилась: это не Васька. У нее сил бы не хватило так нож всадить. Ладно, об этом после.
Я вытащила нож, обтерла его простыней, потом вдвоем мы кое-как скатили труп на ковер…
И только тогда поняли, что идея была не самая лучшая.
Арсений был слишком высокий для этого ковра. Точнее, слишком длинный. Он в него попросту не помещался. Или голова, или ноги торчали снаружи.
Василиса растерянно смотрела на него, потом выдала:
– Может, подогнуть ноги?
– Ага, но тогда ты не сможешь завернуть его в ковер. Сразу будет видно, что там внутри что-то есть. Или, точнее, кто-то. С таким же успехом его можно нести в открытом виде, без ковра…
Тут я сделала паузу и продолжила:
– А что, может, так и лучше?
– Как? – испуганно переспросила Василиса.
– А вот так – безо всякого ковра…
– Да ты что? Вот прямо так? – Она театральным жестом показала на безжизненное, окровавленное тело.
– Ну, не совсем так… в таком виде его не стоит выносить из квартиры.
– А как тогда?
– Нужно его обтереть от крови и одеть. И не тащить на себе, а вести под руки. Так будет казаться, что мы ведем сильно перебравшего мужчину. Опять-таки, я очень надеюсь, что мы никого не встретим по дороге – все же глубокая ночь…
– А что… такое я тоже видела в каком-то фильме. Там одного мужика убили и тащили, держа под руки, как будто он пьяный… – Василиса оживилась.
– Ну, вот видишь. Даже в кино такое было, значит, нам сам бог велел.
Похоже, она не уловила сарказма в моем голосе. Зато обратила внимание на другое:
– А как его одеть? Кто это будет делать?
– Ты, разумеется.
– Я?! Почему я?
– Ну, во-первых, это твой покойник. Я приехала только помочь тебе. И во-вторых, ты с ним уже… вступала в близкий контакт, так что тебе это будет сподручнее.
На лице у Василисы возник такой ужас, что я не то чтобы смилостивилась, но передумала ее троллить. Васька и так вся на нервах, да еще полнолуние, так что она совсем раскиснет, сядет на пол и станет рыдать. Бывали уже случаи, причем все тогда было не так серьезно. А мне это надо? Что я буду с ней делать? Знаю, что тут не поможет ни холодный душ, ни серия пощечин.
Я посмотрела на бабушкины настенные часы. Часы были механические, оттого и шли себе потихоньку, только кукушка сломалась и не выскакивала каждый час.
Так вот, часы показывали без четверти четыре. Ого, скоро рассвет… время терять нельзя.
– Ладно, так и быть, я тебе помогу! – вздохнула я. – Знаю, что без меня ничего сделать не можешь!
Васька промолчала, на что я и рассчитывала. Обычно она только пренебрежительно фыркает, не удостаивая меня возражениями. В самом деле: кто она и кто я? Она замужем за очень обеспеченным человеком, она потрясающе хороша, просто красотка, поэтому ей не нужно работать.
А я не то чтобы уродина, просто самая обыкновенная. Были у меня, конечно, парни, но это все не то, такие же, как я, полунищие. И работа у меня бесперспективная, менеджер в клининговой компании, тоже мне должность…
«Не родись красив, а родись счастлив!» – говорит баба Шура.
Говорила я уже, что она изъясняется исключительно пословицами и поговорками. Так вот, в данном случае все вранье.
Как в сказках: старшая сестрица красавица, но дура. А младшая милая, добрая и умница, поэтому в конце ей обязательно будет счастье. Ага, вот все жду… (шучу, конечно).
Но если бы Ваське уделили хоть немного мозгов, точнее, хоть не мозгов, а малую часть здравого смысла, то все бы у нее было прекрасно. И, конечно, себя в руки взять по поводу мужиков.
Но не может человек себя преодолеть! Себе во вред все делает! И жизнь ее ничему не учит.
Ладно, сейчас не время ее воспитывать, да она все равно слушать не станет.
Для начала я принесла из ванной тазик с горячей водой и тряпку и обтерла лицо трупа от крови.
Странно, даже в мыслях я не могла назвать его Арсением, потому что в том, что лежало передо мной, никак нельзя было узнать человека, с которым я была знакома несколько месяцев. Который мне нравился, и я вполне себе серьезно задумывалась, не завести ли с ним отношения. Ага, размечталась, теперь ясно, что он обо мне думал…
– Тише ты! – вскричала Василиса. – Что ты его трешь, как мочалкой в бане!
Хоть три, хоть не три,
