Чаша Герострата - Наталья Николаевна Александрова
И если раньше я боялась, что услышат соседи, то сейчас, пожалуй, обрадовалась бы, если бы кто-то позвонил в дверь.
— Ты его украла! — снова заорал он.
— Кого? — Я честно ничего не понимала.
И едва снова не села на пол от его пощечины. Я попятилась, а он наступал на меня и шипел вообще не своим голосом:
— Ты, такая-сякая, дрянь подзаборная, я сам дурак, расслабился, забыл, что нельзя верить таким, как ты…
«Каким, — подумала я машинально, — что он имеет в виду?» Но вопроса, разумеется, не задала, меня занимало другое: как бы обойти Вадима, пробраться к двери, распахнуть ее и если не заорать: «Караул, убивают!» — то хотя бы выскочить на лестницу. И пусть все соседи узнают, мне наплевать. А то этот псих ненормальный снова меня ударит.
Меня никто никогда не бил, даже в детстве ни один мальчишка не стукнул. Отец относился ко мне довольно равнодушно, но за все время, что мы жили втроем, пальцем не тронул. И голос редко повышал, он меня просто не замечал, а потом вообще ушел. И не пытался со мной увидеться, на день рождения там или на Новый год подарочек вручить. Алименты, правда, платил исправно до восемнадцати лет, как положено.
Поэтому я даже не разозлилась, а просто поняла, что все у нас с Вадимом кончено. Раз и навсегда. А если кончено, то и нечего отношения выяснять, быстро его выгнать — и все.
Но не тут-то было. Вадим вовсе не собирался уходить. Он вошел в раж и понес уже такое, что у меня просто уши завяли.
Какими только словами он меня не называл! Перечислить не могу, даже не все запомнила. Я не ханжа, но таких слов и не знала вовсе. И тем более не ожидала их от такого, в общем, приличного мужчины, как Вадим. И куда все делось? И как я могла… с ним…
— Да какого черта? — не выдержала я. — Что тебе от меня надо? Хочешь на мне злость сорвать?
— Убил бы тебя! — выдохнул он. — Да толку теперь… Вот что бывает, когда пустишь в дом приблудную…
Дальше пошел сплошной мат, сквозь который я все же поняла суть. Оказывается, Вадим уверен, что проект украла именно я.
— Ты с ума сошел? — Я даже фыркнула, хотя мне было не до смеха, просто его слова звучали настолько дико, что я даже не нашлась, что ответить. — Да я понятия не имела, что там у тебя за проект! Вообще, зачем мне это?
— За деньги… — сказал он вроде бы спокойно, — за большие деньги. Тебе, нищете болотной, такие деньги и не снились. Только ты все равно их не потратишь, я этого не допущу…
— Ты псих! — сказала я устало. — Иди уже домой, успокойся. Водички холодной выпей.
— Ты думаешь, я просто так болтаю, на пустом месте? — Он меня не слышал. — Проект был отправлен конкурентам с твоего компьютера, думаешь, зря у меня Генка полдня просидел? Он все выяснил, он крутой специалист. Ты втерлась ко мне в дом, спала со мной, только притвориться не сумела толком, вобла сушеная, от тебя в постели тошнит! Вызнала между делом все пароли, я, дурак, дома расслабился, не ждал ничего от такой дуры…
Теперь я его не слышала, потому что в голове у меня будто просветлело. Я-то знаю, что не крала его проекта и уже тем более не отправляла его конкурентам со своего компьютера, зачем же делать такую глупость?
Так вот зачем возле него вертелась Александра! Теперь все понятно, это она все подстроила. А я-то гадала, не могла понять, что она в нем нашла…
— Послушай… — вклинилась было я, но Вадим не дал мне и слова сказать.
— Заткнись! — заорал он. — Заткнись, а то я не знаю, что сделаю.
— Отвали от меня! — Я тоже заорала, потеряв терпение, и схватила швабру. — Выметайся из моего дома, козел!
Он без труда вырвал швабру у меня из рук, и я оказалась слишком близко к нему. Его глаза жгли ненавистью, как серная кислота, он прошипел еще одно неприличное слово и ударил меня по второй щеке. Гораздо сильнее, так, что я снова отлетела к стене — прихожая-то маленькая. А он надвигался на меня, неотвратимо, как товарный состав, и поднял уже ногу, чтобы ударить меня под ребра. И я поняла, что он будет меня бить и бить, пока не искалечит окончательно.
И что взывать к его здравому смыслу бесполезно.
Сама не понимаю, как у меня получилось, но за долю секунды до того, как его ботинок ударил меня в грудь, я сумела подставить пустое ведро, что валялось рядом.
Вадим с размаху вступил в ведро, нога у него застряла, а мне удалось его отпихнуть. Он поскользнулся на мокром полу и грохнулся со всего размаха.
— Пошел вон! — прошипела я, в свою очередь вставая.
Щека жутко болела, так что получилось невнятно.
Очевидно, он малость пришел в себя, опомнился и встал. А пока вытаскивал ногу из ведра, я глянула в зеркало и обомлела, не узнав собственное лицо.
Щека оплывала на глазах, и я буквально озверела, представив, как пойду в таком виде завтра на работу.
— Чтоб ты сдох! — заорала я Вадиму.
Он бросил ведро на пол и вышел, не взглянув на меня. И даже дверью не хлопнул. Я выждала некоторое время, подкралась к двери и заперла ее на все замки. Потом подошла к окну и увидела, как машина Вадима выезжает из двора.
И только потом, оглядев разоренную прихожую, а главное, снова увидев в зеркале свою физиономию, я заревела злыми слезами. Но долго реветь не было никакого смысла: никто не придет и не поможет, не утешит, не погладит по головке, не приложит мокрое полотенце и не принесет водички. И лицу от слез только хуже станет.
Так что я достала из морозилки упаковку замороженного горошка, завернула его в полотенце, приложила к щеке и присела на диван. А потом напилась валерьянки и поменяла разморозившийся горошек на пакет капусты брокколи.
До ночи я пыталась что-то сделать с лицом, но утром увидела, что опухоль спала, зато проявились синяки, на одной щеке — небольшой, а на другой — заметный. Помянув недобрым словом Вадима, я позвонила секретарше Марии Павловне и попросила записать мне сегодня отгул, болею, мол, никак не могу на работу выйти.
Она долго не отвечала, потом спросила каким-то странным, неживым голосом:
— Ты что, ничего не знаешь?
— А что? — Я поняла, что случилось что-то еще, кроме
