Шпион, выйди вон - Ле Карре Джон
Обнаружив утром, что запас кофе у него иссяк, он зашел в бакалейную лавку и стоял в очереди до тех пор, пока у него не иссяк всякий запас терпения.
Затем он решил не унижаться стоянием в хвосте и приступил к улаживанию собственных дел. Уведомление из банка, которое он получил вместе с утренней почтой, ставило его в известность о том, что жена оттяпала у него львиную долю пенсии за этот месяц: ну и ладно, решил он, надо что-нибудь продать.
Такая реакция была не совсем разумной, потому что он был достаточно обеспечен, и скромный городской банк, ответственный за его пенсию, выплачивал деньги без задержек. Тем не менее он завернул раннее издание Гриммельсхаузена – небольшое сокровище, оставшееся у него со времен Оксфорда, – и, надувшись, отправился в книжный магазин Хейвуд-Хилл на Керзон-стрит, где он время от времени заключал дружеские сделки с хозяином. По пути его раздражение еще больше усилилось, и он позвонил из телефона-автомата своему адвокату, чтобы договориться о встрече.
– Джордж, разве можно так грубо поступать? Никто не разводится с Энн.
Пошли ей цветы и приходи на обед.
Этот совет приободрил его. В слегка приподнятом настроении он зашагал к Хейвуд-Хиллу, чтобы попасть прямо в объятия Родди Мартиндейла, вышедшего от Трампера, где он привык стричься каждую неделю.
У Мартиндейла не было никаких оснований рассчитывать на то, что Смайли станет вести с ним задушевные беседы на профессиональные или житейские темы.
Он занимал удобную должность в Министерстве иностранных дел, и вся его работа состояла в организации обедов для высоких гостей, которых, кроме Родди, больше никто не стал бы принимать. Это был неугомонный холостяк с гривой седеющих волос, обладающий особой подвижностью, характерной для полных людей. Он любил носить неброские костюмы с цветком в петлице и, по некоторым слухам, был вхож в те кабинеты Уайтхолла, где делается большая политика. Несколько лет назад он был видным деятелем рабочей группы по координации разведки, пока эту структуру не упразднили. Во время войны ему, как имеющему определенные математические способности, часто приходилось касаться секретных сфер, а один раз он даже работал с самим Джоном Лэнсбери в одной кодовой операции Цирка и теперь любил напоминать об этом при каждом удобном случае. Но война, о чем время от времени приходилось вспоминать Смайли, закончилась тридцать лет назад.
– Привет, Родди, – сказал Смайли. – Рад тебя видеть.
Мартиндейл разговаривал не иначе как в доверительной великосветской манере, причем довольно громко, привлекая внимание окружающих, и это часто заставляло Смайли при случайной встрече с ним за границей срочно выписываться из отеля и переезжать в другой.
– Мой дорогой мальчик, неужели я вижу самого маэстро! Я слышал, тебя упрятали к монахам в Сент-Галлен или еще куда-то и ты корпел там над манускриптами! Ну-ну, не отпирайся. Я хочу знать все, чем ты занимаешься, все, до последней капли. У тебя все в порядке? Ты по-прежнему любишь Англию?
Как поживает прелестная Энн? – Он беспрестанно стрелял глазами направо и налево, пока его взгляд не упал на обернутый том Гриммельсхаузена под мышкой у Смайли. – Ставлю сто к одному, что это подарок для нее. Говорят, ты чрезмерно ее балуешь, – Голос понизился почти до шепота. – Слушай, а не вернулся ли ты к своей работе? Нет, правда, неужели все это для прикрытия, Джордж, ну скажи, правда? – Острый язык Родди прошелся по влажным уголкам губ, затем исчез в складках рта, как у змеи.
И вот Смайли, как последний дурак, смог заплатить за избавление лишь ценой того, что согласился поужинать с ним в клубе на Манчестер-сквер, в котором они оба состояли, но посещений которого Смайли избегал, как чумы, не в последнюю очередь потому, что Родди Мартиндейл был его членом. И вот наступил вечер, а Джордж все еще не отошел от обеда в «Белой башне»: его адвокат, большой сибарит, решил, что только хорошая еда может избавить Джорджа от хандры. Мартиндейл, со своей стороны, тоже пришел к такому же заключению, и четыре долгих часа Смайли пришлось через силу глотать куски, слушая, как они вспоминают старых знакомых, будто при встрече каких-нибудь футболистов-ветеранов. Речь зашла о Джебеди, первом наставнике Смайли.
– Какая потеря для всех нас, благослови его, Господи! – пробормотал Мартиндейл, который, насколько было известно Смайли, никогда и в глаза не видел Джебедн. – И какой тонкий игрок! Один из немногих действительно великих, я всегда это говорил.
Затем о Филдинге, специалисте по французскому средневековью из Кембриджа:
– О, какое восхитительное чувство юмора. Остроумен, ничего не скажешь!
Затем о Спарке из Института восточных языков и, наконец, о Стид-Эспри, который когда-то учредил этот самый клуб именно для того, чтобы избегать зануд, подобных Родди Мартиндейлу.
– Я был знаком с его бедным братом, знаете ли. Сила есть, ума не надо, благослови его Бог. Мозги его ушли на другое.
И Смайли. окутанный винными парами, слушал всю эту чепуху, говорил «да», и «нет», и «какая жалость», и «нет, они его так и не нашли», и один раз, к своему вящему стыду, «о, полно, вы мне льстите», и так до тех пор, пока с неумолимой неизбежностью Мартиндейл не перешел к более близким по времени событиям: смене руководства и уходу Смайли со службы.
Как и следовало ожидать, он начал с последних дней Хозяина:
– Твой старый босс, Джордж, благослови его Господи, единственный из всех, кто сохранил свое имя в секрете. Но от тебя, разумеется, у него никогда не было никаких секретов, не так ли, Джордж? Смайли и Хозяин всегда были как пальцы одной руки, так говорят до сих пор.
– Спасибо за комплимент.
– Не кокетничай, Джордж, я старый волк, не забывай это. Ты и Хозяин были всегда вот так. – Он сжал свои пухлые руки, изображая символ единения.
– Именно поэтому тебя и выкинули, да, меня не проведешь, именно поэтому Биллу Хейдону отдали твою работу. Именно поэтому он – доверенное лицо Перси Аллелайна, а не ты.
– Да что ты говоришь, Родди.
– Я даже больше тебе скажу. Намного больше.
Мартиндейл придвинулся ближе, и Смайли почуял благоухание одного из самых нежных творений Трампера.
– Я тебе еще кое-что скажу: Хозяин и не думал умирать. Его недавно видели. – Быстрым жестом Родди предупредил протесты Смайли:
– Дай мне договорить. Вилли Эндрюорта столкнулся с ним нос к носу в аэропорту Йоханнесбурга, в зале ожидания. Не с призраком – с живым Хозяином. Было жарко, и Вилли покупал в баре содовую. Ты давно не видел Вилли. Он растолстел, как воздушный шар. Так вот, поворачивается он, а рядом стоит Хозяин, одетый как какой-нибудь мерзкий бур. Как только увидел Вилли, сразу бежать. Ну, как тебе? Итак, теперь мы знаем: Хозяин и не думал умирать.
Просто Перси Аллелайн со своими ребятами потеснил его, и ему пришлось осесть в Южной Африке, благослови его Бог. Ну да ты ведь не осудишь его за это, правда? Нельзя осуждать человека за то, что он хочет спокойно прожить остаток жизни. Я, по крайней мере, не смог бы.
Когда до Смайли сквозь обволакивающую его пелену усталости дошла наконец вся чудовищность сказанного, он едва не лишился дара речи.
– Да это просто смешно! Это самая идиотская история, которую я когда-нибудь слышал. Хозяин мертв. Он умер от сердечного приступа, после долгой болезни. Кстати, он ненавидел Южную Африку. Он ненавидел вообще все, кроме Суррея, Цирка и крикетного стадиона «Лорда». Право, Родди, не стоит тебе рассказывать подобные истории.
Он мог бы еще добавить: я лично его похоронил, в этом мерзком крематории в Ист-Энде, в канун прошлого Рождества, сам. Там еще священник все время заикался.
– Ну, Вилли Эндрюорта всегда был самым отъявленным вруном, – невозмутимо размышлял Мартиндейл. – Я ведь ему то же самое говорил:
«Полнейшая ерунда, Вилли, как тебе не стыдно». – Родди продолжил, как будто у него и в мыслях не было хоть на секунду поверить в эту глупость. – Я думаю, тот скандал в Чехословакии – вот что загнало последний гвоздь в гроб Хозяина. Тот бедный парень, которого подстрелили в спину и о котором потом писали во всех газетах, тот самый, что, говорят, всегда был не разлей вода с Биллом Хейдоном. Эллис, так мы привыкли его звать, и до сих пор так зовем, разве нет? При всем том, что знаем его настоящее имя не хуже, чем свое собственное. Мартиндейл расчетливо подождал секунду, надеясь, что Смайли как-то отреагирует, но тот явно не собирался ничего отвечать, и Родди попробовал сделать новый заход.
