Убийца из детства - Юрий Александрович Григорьев
«Значит, правда», – отметил для себя Питон.
– Ладно! – на лицо Надежды снова вернулась улыбка. – Давай оставим воспоминания! Таня Рыкова тебе звонила?
– Насчет встречи? Звонила.
– Придешь?
– Собираюсь. А ты?
– Не знаю, – вяло ответила Надежда. – Вообще-то я ни по ком не соскучилась.
– При чем здесь соскучилась? Так, встретиться. Пообщаться. Рассказать о себе. Послушать о других.
– Мне сплетни не интересны! – оборвала его Надежда.
Из глубины квартиры донеслась трель мобильного телефона. Надежда чертыхнулась. Поднимаясь, подмигнула: дескать, не скучай! – и вышла.
Снова ушла в комнату. Как и в первый раз, прикрыла за собой дверь. Питон снова насторожился. Звонки, будь они прокляты! Из-за них весь план может рухнуть!
Внутренний голос почувствовал его колебания:
– Еще не поздно уйти! – прошептал он.
– Отстань! – тряхнул головой Питон. – Не мешай слушать!
В этот раз Надька говорила намного громче. Да и разговор, в отличие от предыдущего, был ей неприятен.
– Блин! – раздраженно чуть ли не выкрикнула Надежда. – Я же Хряку все объяснила! Можно сказать, разжевала и в рот положила… Ладно, Джонни! Не кипятись. Сейчас я все разрулю! Звоню этому болвану.
В разговоре с тем, кого Надежда только что презрительно называла «Хряк» и «болван», она была уже совсем другой. Куда делись злость? Недовольство? Раздражение? Ни намека! Надежда мурлыкала, словно влюбленная кошечка:
– Котик! Ну почему ты такой тупой? Ты зачем звонил Джонни? Я же говорила тебе: что бы ни случилось – сразу звони мне и только мне! Ладно! Не извиняйся. Езжай за Лялькой! Пулей!
– Пошли домой, – снова предложил внутренний голос.
Питон скрипнул зубами, сжал кулаки.
– Нет! – проговорил он сквозь зубы. – Теперь уже нет!
В следующем разговоре Надежда снова изменилась: стала властной, не терпящей возражений повелительницей:
– Привет, моя сладкая! У нас опять аврал! Собирайся! Машина за тобой уже едет.
Надежда вернулась в кухню, виновато улыбнулась:
– Извини! Кое-какие заморочки в делах.
Питон облизал пересохшие губы, потом поднес чашку с остывшим чаем к губам, сделал глоток. Только после этого понимающе кивнул и осведомился:
– Чем все-таки занимаешься? Или секрет?
– Да нет секрета! – махнула Надежда рукой. – Так, по мелочи. Утоляю людям жажду. Свежевыжатыми соками. Еще чаю?
Гость молча кивнул и снова облизнул губы. Надежда повернулась к плите. Питон быстро поднялся со стула и шагнул к ней. Крепко обхватил тонкую шею руками и резко поднял женщину над полом. Он почувствовал, как под пальцами что-то хрустнуло. И в тот же миг тело Надежды обмякло. Питон подержал ее на весу еще некоторое время, потом осторожно опустил на пол.
– Вот и все! – прошептал он.
Постоял несколько секунд над распростертым на полу телом. Круто повернулся и прошел в ванную. Посмотрел на себя в зеркало. Ополоснул лицо, вымыл руки, вытер их полотенцем. «Следаки будут искать биологические следы преступника, – подумал он. – Во всяком случае, в фильмах они где только их ни находят. На полотенце-то вряд ли что найдут. А вот кухню надо посмотреть внимательно».
Две чашки, две розеточки с вареньем. На краю чашки, из которой пила хозяйка, остались следы губной помады. Не надо быть Ватсоном, чтобы понять, что хозяйка была не одна. И что она знала своего гостя. С незнакомцами чай не пьют.
Впрочем, кто сказал? Дамочка она, царство ей небесное, одинокая. Не юная, но и не старуха. Это дело любила. Так что необязательно у нее был давний знакомый. Вполне могла пригласить на чашку чая мужика, которого недавно, а то и только что сняла. Это Ватсону придется учитывать.
Он остановился над распростертым на полу телом. Надежда лежала на животе, голова была обращена к Питону затылком, словно она не хочет видеть того, кто лишил ее жизни. Или … не хочет, чтобы убийца видел ее мертвое лицо.
Внезапно в его животе холодным и липким комком слизи возник страх. Слюнные железы с нудной, тягучей болью выбросили в рот кислую слюну. С гримасой отвращения он проглотил ее. Желудок судорожно дернулся. Питон с трудом подавил приступ рвоты. А рот уже снова наполнился. Питон непрерывно глотал кислую слюну, что била во рту неистощимыми фонтанами, но рот тотчас наполнялся снова. Он снова и снова глотал, а слюна все била и била. Это продолжалось не больше минуты, но Питону они показались вечностью. Наконец запасы слюны иссякли, и он смог перевести дух. На ватных ногах прошел в ванную. Попил из крана, снова осмотрел себя в зеркало, еще раз умылся.
Перед тем как уйти, еще раз заглянул в кухню.
– Ну что, Шерлоки и Ватсоны, – прошептал он. – Ищите! И обрящете! Если ума хватит!
Он уже переступил порог квартиры, когда в его голове громко прозвучали заставившие вздрогнуть слова:
– Ну вот, ты и стал убийцей! – сказал внутренний голос.
– Мы! – поправил его Питон.
Глава вторая
Журавлев вышел на балкон номера и с высоты пятнадцатого этажа смотрел на раскинувшийся под ним город детства. Наконец-то его давняя мечта сбылась!
Он мечтал об этой поездке много лет. Не единожды заговаривал об этом с супругой. И каждый раз сталкивался с абсолютным непониманием.
– Чего тебя так тянет туда? – подозрительно щурилась жена, как только он заикался о том, что хочет навестить тревожащие его память места. – Там ни родных, ни друзей, ни могилок родительских. Что тебе там делать?
Она не высказывала свои подозрения вслух, но Журавлев понимал: не исключает супружница, что у него в городе детства кто-то есть. Смешно!
– Пойми, я там вырос, – пытался объяснять ей Журавлев. – Самые первые мои воспоминания связаны именно с ним. Там я научился ходить говорить, писать и читать.
– Там я впервые сходил по бабам, – продолжала за него супруга.
– Дура! – срывался Журавлев. – У тебя одни только бабы на уме!
– Радуйся, что не мужики! – язвила жена.
Как правило, на этом очередная попытка получить от любимой жены агреман заканчивалась.
Попытка заканчивалась, но мечта побывать в городе детства не ослабевала. И через некоторое время все повторялось.
Капля камень долбит. Настал-таки день, когда Ирина согласилась отпустить мужа на побывку в детство. В тот день он вез жену на работу, а из приемника звучала песня Анжелики Варум:
Ах, как хочется вернуться,
Ах, как хочется ворваться
В городок.
– Видишь, ей тоже хочется, – сказал тогда Журавлев.
– А почему меня не тянет? – вдруг спросила супруга. – Никогда не тосковала по своему поселку. Никогда и мысли не было съездить туда. Почему?
– Потому что твоего поселка
