Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская
Сама Элла, если суммировать имидж, вызывала приятные ассоциации, связанные с рисованным зайчиком. Хотя зайчик представлялся в хорошем размере. Девушка отличалась милой грацией, но ростом превосходила меня почти на полголовы. Большие густо-карие глаза, слегка вытянутые губы и незначительный носик хорошо укладывались в гримаску забавного внимания, и гладкая шелковистая причёска сходилась на макушке таким образом, что напоминала заячьи ушки, завязанные бантиком.
Девушка Элла Крохина обладала приятными манерами, была инициативна и исполнительна, всегда интересно одета, и в целом украшала офис. Ко всему прочему, со второй помощницей, Надей Яхонтовой они сразу подружились, хотя являли собой противоположности типов и характеров. Надя ведала финансами, налогами и юриспруденцией, прибыла в столицу с периферии, искрилась деловой и прочей энергией и являла собой типичный образ девушки-морковки. С предыдущей ассистенткой они были на ножах, открыто презирали друг дружку, что не шло на пользу дела. Однако, Бог с ними, с девушками.
Никого из них в то утро в приемной не оказалось, гостевая комната тоже пустовала, и я отвлеклась от собственных тяжких раздумий, соображая, кто открыл дверь конторы и куда делся потом. Кроме ранее упомянутых помещений у нас в офисе имелся чулан и мой кабинет, не считая убежища со скромными удобствами и круглым зеркалом. Однако двери подсобных помещений болтались распахнутые, там никого не оказалось. «Не контора, а «Мария-Целеста», только недопитой чашки кофе не хватает для полноты впечатлений», – подумала я.
Мой рабочий кабинет, комната с большим фигурным окном, по негласному уговору никем не пользовалась без особой необходимости, я полагала кабинет своей крепостью и допускала только уборщицу в личном присутствии. Девушки заходили по делу и по вызову начальства, так повелось и было удобно. Кстати, предшественница Эллы, Марина, имела привычку злоупотреблять аппаратурой и вторым креслом в кабинете, переубедить её я не сумела, и пришлось с девушкой расстаться. Она плакала и обещала исправиться, вышло крайне неприятно.
Именно в тот миг, когда я всуе поминала уволенную Марину (при ней в офисе загадок не предполагалось, она точно валялась бы в закрытом кабинете на моём кресле и беседовала по телефону) – двустворчатая дверь кабинета рывком распахнулась и на пороге возникла взволнованная Элла с неопрятным ворохом бумаг в охапке.
– Что это такое? – с упрёком обратилась она ко мне, забыв о субординации.
– Доброе утро, Элла! – назидательно заметила я и отослала девушке неуместный вопрос. – И что же это такое? – Вы только гляньте! – моё хладнокровие Эллу не впечатлило, она находилась за гранью разумного восприятия. – Только что пришло по вашему факсу, какой-то запредел! Знала бы, принимать не стала!
– Тем не менее, что это значит? – я пыталась вразумить Эллу, но увы…
– Я лишилась всех чувств, как только приняла эту картинку! – продолжала взывать Элла, но бумаг не отдавала, вместо того стала их лихорадочно перебирать и нашла искомую. – Хорошо, что не цветная, не то бы меня нашли под столом в обмороке!
Не теряя времени, Элла поднесла мне листок с убедительной картинкой, а сама в изнеможении опустилась на стул подле ближайшего стола, бросив на пустую поверхность остальные бумаги веером. Глянув на зернистое, увеличенное изображение, я последовала примеру и машинально села на вертящееся кресло у соседнего стола, оно изрядно крутанулось, но удержалось на месте.
Даже в ненужном увеличении и при плохой видимости «картинка» производила сильное впечатление, я вполне поняла Эллу. Из зернистого тумана в рамочке на листке нашей конторской бумаги вырастал большой тёмный автомобиль, явно иномарочного порядка, снятый под причудливым углом, так, что из приоткрытой передней дверцы свешивалась женская рука, почти доставая до земной тверди.
Мало того, ненатурально белый цвет отдельно взятой руки перемежался подтёками, не оставляющими сомнения в происхождении жидкого элемента. Рука, взятая в специальный фокус, наглядно демонстрировала: а) что она принадлежит мёртвому телу, оставшемуся в салоне машины; б) что пролилась кровь в изрядном количестве; в) что ужасная фотография снята для дела, под скрюченными пальцами смутно виднелась расчерченная полоска с делениями, наподобие мерной рулетки.
– Это милицейский протокол, – сказала я утвердительно, отметив единственный факт, в коем имела уверенность.
– Да, и остальные бумаги оттуда, копия с копии – уточнила Элла. – Они быстро опознали тело. Зовут Лариса Златопольская, нашли в машине. Вы её знаете?
– Ни сном ни духом, – отреклась я в полной уверенности. – Никогда и никоим образом.
– Тогда зачем её сюда прислали? – с тем же упрёком спросила Элла. – Или это угроза?
– Эллочка, помилуйте! – я запротестовала. – Дайте дух перевести, мы не в отделении, и я пока не подозреваемое лицо.
– Простите меня, – наконец опомнилась Элла. – У меня всё смешалось от неожиданности. Знаете, с утра и мёртвое тело в машине по факсу. Но зачем оно нам?
– Элла, голубчик, я знаю не больше вашего, – не вполне искренне заявила я, кое-какие догадки связались. – Давайте сюда жуткую документацию, я постараюсь понять. И сделайте нам по чашке кофе. Можно ирландского, мы обе заслужили, не правда ли?
– Мы заслужили по бутылке на нос, – не совсем корректно согласилась Элла.
После чего вынула из шкафа солидную ёмкость с «Бейлисом», наш ирландский кофе шёл, тем не менее, по облегчённому варианту. Элла занялась кофейной машиной и отчасти утихомирилась, я без охоты собрала кошмарные бумаги и отправилась в деловую обитель, тяжко вздыхая по пути, словно кабинет был не личный, а стоматологический. Процедура предстояла аналогичная, если не хуже.
Звонок друга Вали поутру постепенно обрастал разъяснениями, правда, довольно туманными. Что касается доброго совета, высказанного другом Пашей по дороге в Страсбург, то к его рекомендации добавились веские аргументы. Элла тоже приложила руку, спонтанная реакция девушки прозвучала донельзя убедительно, хотя излишне Моционально. Тем не менее, усаживаясь в кресло на шарнирах и раскидывая копии с протокола, как пасьянс, я машинально отдала должное мастерству старого друга Вали. Он давно возглавлял успешное сыскное предприятие, вследствие чего располагал хорошим знанием предмета и людской психологии в частности.
Утренним вызовом Валентин дал понять, что дело предстоит серьёзное, присланная пачка бумаг предупреждала мои возражения о нехватке времени или сил, давала понять, что хуже не будет, поскольку некуда, также демонстрировала откровенность друга Вали. Мол, вот какое дело, откажись, если сможешь, я при таком вот букете. Пока заинтересованные стороны сыграли 0:0. В очередной раз тяжко вздохнув, я принялась за присланные документы, потом передумала, снялась с парадного кресла во главе
