Отравленная кровь - Лариса Павловна Соболева
— Голова прошла? — спросила мама, нарезая петрушку.
— Почти. Я пойду? Полежу.
В своей комнате Майка бухнулась ничком на кровать и проворачивала в памяти подсмотренное безобразие. Не верилось, что это было… но ведь было. И девочка решила удостовериться, что ей не привиделись ни голый двигающийся зад, ни женские ноги… Завтра, сказал Хомутов? Значит, завтра.
* * *
Черная тень не дала добежать до двери, снова перекрыла дорогу, Майе пришлось отступить назад. Есть, есть выход…
— Послушай… — сбивчиво заговорила она, отступая и выставив перед собой обе ладони. — Я не знаю, кто ты… но не вор, верно? Тебя наняли, да? Убить меня наняли?.. Сколько стоит моя жизнь?
Тень остановилась, что воодушевило Майю:
— Я могу дать вдвое больше, у меня есть… много денег есть, не сомневайся… Ты же видишь, в каком доме я живу… Прямо сейчас могу… Договорились?.. А?.. Договорились? Почему ты молчишь?.. Учти, без меня не найдешь денег, они в сейфе, а сейф… никто не знает, где сейф… и кода никто не знает… только я… Что скажешь?..
Тень слушала, значит, предложение заинтересовало. И надежда, которая умерла, едва появился фантом без лица и голоса, вдруг воскресла, расправила крылышки, подначивая Майку: «Давай! Действуй! Отдай все, не жадничай, у тебя одна жизнь, ты все наверстаешь».
— Еще украшения… — вспомнила она. — У меня шикарные… а? Как?
Расписать украшения не хватило пороху, жаба задавила, даже в смертельный час жаба знала свое черное дело. Деньги что — бумажки, а украшения… о, как жалко отдавать, надо привыкнуть, что их не будет, да времени нет привыкать. Майя вспомнила, что жизнь удовольствие дорогое, она стоит того, чтобы отдать за нее все имеющиеся цацки вместе с бумажками, тем более что тень не делала новых попыток напасть.
— Мои украшения стоят огромных денег, я отдам их тебе…
Чертов ассасин молчал… но надежда крепла…
* * *
Назначенное маме свидание не удалось подсмотреть, была контрольная, Майя не рискнула сбежать с урока. Но теперь каждый шаг родительницы она держала под надзором: куда бы та ни вышла — дочь тайком кралась за ней, подозревая, что «в магазин, к подруге, на примерку» всего лишь отговорки, чтобы встретиться с Хомутовым. Но ничего постыдного не случалось. Однако Майя застукала их во время школьных уроков, совершенно случайно очутившись дома, — не сбегать же каждый день, чтобы еще раз увидеть ту картинку. Минус в чем: девочка с каждым днем все больше сомневалась в собственных глазах, тем не менее осторожно поделилась с тремя подружками:
— Девчонки, я такое видела, такое! Поздно вечером проходила мимо дворов, там, где дома не огорожены оградой и палисадником, а сразу от края тротуара стены. Слышу — стонут. Заглядываю в окно, думала, кому-то плохо, скорую надо вызвать, а там…
И далее описывала все, что подсмотрела в родном доме, но с другими персонажами, разумеется. Две девчонки закатились от хохота:
— Ой, дура… Скорую она собралась вызвать… Ой, не могу…
Спрашивается: зачем рассказала искаженную историю одноклассницам, что хотела? Непонятный поступок. Может быть, часть своих переживаний надеялась переложить на подружек, и если бы они проявили участие, Майка выложила бы им правду, сама ведь не знала, как относиться к измене матери. А пришлось оправдываться, краснея и бледнея, будто это ее застукали с мужиком:
— Не, я потом все поняла, правда, правда. Только вначале испугалась… в первый момент, когда увидела…
Ее смерила высокомерным взглядом Кися — ей нравилось не Киса, а Кися, звучит ласковей, настоящее же имя Злата, она промурлыкала (манера у нее такая — мурлыкать, поэтому и прозвали Кисей) презрительной интонацией:
— Мне мамка книжку давала читать про секс в семь лет, специально для детей написанную, перевод с английского. С картинками. Ты совсем убогая? По телику не такое показывают, пультом пощелкай и найдешь много интересного на эту тему.
— Брось, — всплеснула ручками пухленькая Шурочка. — Не всем разрешают телик смотреть, когда «такое» показывают.
— Нет, она испугалась! — съехидничала Кися. — Дожить до пятнадцати лет и понятия не иметь, как голые люди развлекаются… это жесть.
— Мне еще далеко до пятнадцати, — напомнила Майя.
— А я тебе вообще-то про семь лет говорю, — осадила ее Кися эдак по-взрослому, словно математичка (жутко противная тетка). — Ты хоть в курсе, откуда дети берутся, блаженная?
— В курсе, — огрызнулась обиженная Майка. — Не думай, что ты самая умная и все знаешь. И про секс я без твоих книжек с картинками… знаю.
— Она не умная, наша Кися опытная, — проговорила третья девочка Инга, намекая на нечто загадочное.
Что Майке нравилось в Инге, так это ровное отношение ко всем без исключений, хотя, конечно же, предпочтения у нее были. Она никогда и никого не высмеивала, не ставила себя выше других, а ведь была лучше многих и пример для тех, кто любит телик смотреть про взрослые «развлечения». Инга хроническая отличница, не красавица, но большая умница. Шурочка, как взбитые сливки на пирожном, часто подвергалась насмешкам мальчишек, Майка ее защищала, могла и по уху заехать, если что. К слову, Кися с Майкой заслуженно считались красивыми девочками, Злата пользовалась своим преимуществом вовсю. А интересы Майи сфокусировались исключительно на учебе, правда, до того дня, когда заглянула в окно, которое теперь каждый день напоминало мамину тайну за тюлевой занавеской.
Не вышло обсудить, посоветоваться, а с другой стороны, Майка не представляла результата, что конкретно хотела услышать от девчонок — вот такая западня образовалась. И застукать мать с Хомутовым тоже не удавалось, выкинуть из головы любовников, а они снились по ночам, внося хаос в юную душу, тоже не получалось. Так и жила Майя, не перешагнув через тот эпизод, не зная точно — показалось или не показалось, как к этому относиться. Но поняла выражение — камень преткновения. Это когда бежишь вперед, вдруг упрешься во что-то — и все: ни назад, ни вперед, ни в стороны не можешь сдвинуться, вроде никто и не держит, а сойти с места — ну никак.
В октябре у соседей случилась свадьба, гуляла вся улица — это ж разлюли-малина,
