Умри, богема! - Анна Васильевна Дубчак
Уж не знаю почему, но я считала, что пусть не ко мне, но к моей квартире, к тем удобствам, к которым он успел привыкнуть за два года нашей с ним совместной жизни, Игорь вернется. После смерти Вани я смирилась с тем, что меня уже никто и никогда не полюбит. Это Ванечка любил мое лицо, мои густые непослушные и вечно торчащие волосы цвета соломы, мой курносый нос и веснушки, мои уши, которых я всегда стеснялась и которые он считал «очаровательными и милыми». Остальные мужчины, словно не видя моего лица или вообще головы, отмечали лишь мою стройную фигуру, длинные ноги и полную грудь. Все.
Я купила художнику Денису теплый плед, настоящий, пушистый, в красно-белую клетку. В пакет сложила вино, виски и закуску. Ну и напоследок купила открытку, в кармашек которой вложила пятьсот евро. Все. Пусть порадуется художник. Пусть купит те краски и кисти, которые ему действительно необходимы. Все в театре знали, что помимо того, что он оформляет сцену, создает проекты декораций, Денис пишет отличные натюрморты, которые продает на собственном сайте. А еще поговаривали, что у него роман с молоденькой актрисой Танечкой Зверевой, нежной застенчивой блондинкой, которой еще Смирнов прочил светлое артистическое будущее. Кажется, они подали заявление, собираются пожениться.
Отряхивая сапоги от снега в холле театра, я помахала рукой нашей гардеробщице Таечке и направилась к лестнице, ведущей вниз, к мастерским. Еще издали я услышала музыку и голоса. Улыбнулась, представив себе, как обрадуется Денис моему приходу. Дверь была приоткрыта, и я прибавила ходу. Ну, конечно, в мастерскую набилось довольно много народу! Кроме актеров и актрис я увидела костюмершу Любу, рабочего сцены Сашу Матросова. Все суетились вокруг стола, накрытого прозрачной клеенкой и заставленного пластиковыми тарелками с закусками. Вино в коробках, пиво в больших пластиковых бутылках. И снова фанта. Меня аж передернуло. Марина в своей шубке сидела за столом и что-то писала на клочке бумаги. Потом я узнала, что она делилась рецептом яблочного пирога с одной из наших актрис. Денис, увидев меня, бросился встречать, принял из моих рук тяжелые пакеты. Высокий блондин в белом свитере почти до колен. Красивый, молодой, счастливый, радостный.
– Лара, привет! Спасибо, что пришла! – Он обнял меня и клюнул в щеку. – Зачем так много накупила? У нас все есть! Катя вон даже котлет нажарила! А Маша испекла пирожные. Выпьешь?
Он отнес пакеты и вернулся с пластиковым стаканчиком с вином. Протянул мне. И тотчас откуда ни возьмись появилась Соня, жена нашего граврежа Сазыкина. В ее руках был точно такой же стаканчик с вином.
– Так и знала, что увижу тебя сегодня, – сказала она, пьяненько улыбаясь.
Соня полненькая маленькая женщина, ей никак не удавалось похудеть, а потому даже муж не мог дать ей главную роль хотя бы в одном из своих спектаклей. Ее проблемы с лишним весом не обсуждал только ленивый. Все за ее спиной подшучивали над ней. Но не зло. Соню, милую и добрую молодую женщину, любили в театре все.
– Как поживаешь? – сорвалось с моего языка. Хотя могла бы сказать что-нибудь посвежее и пооригинальнее.
– Да у меня все хорошо, – улыбнулась она, смешно морща маленький аккуратный носик. Светлые кудряшки обрамляли ее красивую голову, голубые глаза смотрели с какой-то детской наивностью. В своем голубом комбинезоне и розовом свитере Соня напоминала девочку, которую по ошибке позвали на взрослый праздник, вернее на пьянку. – Конечно, это разговор надо бы вести не в такой обстановке, ну да ладно! Скажи, ты не хотела бы вернуться в театр?
От удивления я почти залпом выпила все вино, даже закашлялась.
Откуда ни возьмись в Сониной руке появилась бутылка белого вина, и мой стаканчик тотчас был наполнен до краев.
– Ты это серьезно или так просто спросила?
– Это белое? – между нами на мгновение возник Денис и буквально вырвал из рук Сони почти пустую бутылку, после чего исчез.
– Конечно, не просто так, – засмеялась Соня. – Я слышала, как Сазыкин с кем-то беседовал по телефону, говорил о тебе, что тебе бы эта роль подошла.
– Какая еще роль? Надеюсь, главная?
– Ты бы смогла сыграть девочку-подростка с трудной судьбой?
– Да я хоть шкаф могу сыграть, – сказала я вполне серьезно.
– Вот и хорошо. Просто мне поручили узнать у тебя, как ты вообще, в состоянии ли вернуться в театр? Раз ты не взяла ребенка, значит, свободна и можешь работать.
Конечно, это Марина растрепала про мое желание взять ребенка из детского дома или вообще – из роддома, если там кто откажется. Я даже готова была сделать это неофициально, заплатив кое-кому, у меня уже были наводки.
– Говорю же – готова. – Я была как никогда серьезна.
– Вот и замечательно!
К нам подошла Марина. Соня, увидев ее совсем близко, прищурила глаза, чтобы рассмотреть шубу.
– Ну, шикарно! Волшебная шуба!
Я увидела, как щеки Марины порозовели.
– А ты чего не раздеваешься? Шубу мы твою уже увидели! Роскошно! – Подмигнула ей Соня. Вот уж она точно не завидовала Марине с ее новой шубой, Сазыкин, ее супруг, не отказывал ей никогда и ни в чем. И шуб у нее было штук сто.
– Да меня что-то колотит всю… Температура, что ли… Лара, я серьезно, что-то мне нехорошо.
Соня посмотрела на нее озабоченно. Я пощупала лоб Марины – он был горячий.
В это время прозвучал выстрел. Вернее, мне так показалось. Кто-то вскрикнул.
– Господи, что там? – Все повернули голову в сторону, откуда прозвучал этот странный громкий звук.
– Бутылка разбилась… – весело крикнул Денис из толпы. Его голос прорезался сквозь громкую музыку. – Ничего страшного! Сейчас соберем стекло! Друзья, минутку внимания! Таня! Ау!!!
И вдруг кто-то сказал:
– Выключите музыку! Тихо!
Все стихло. Я, обняв едва стоящую на ногах Марину, стояла на месте, пытаясь со своего места увидеть то, что заставило всех устремить свои взгляды на Дениса. А он в это время исчез.
– «Скорую»! Вызовите кто-нибудь «Скорую»! Тане плохо!
– Господи, у нее пена изо рта пошла…
– Отравили!
– Какой ужас!
– Денис, положи ее на диван, подними голову!
Мы с Мариной переглянулись.
3
Марина ночевала у меня. Вечер не удался – Танечку увезли на «Скорой». К счастью, напиток (пока еще неизвестный), который попал к ней в организм, она скорее не выпила, а пригубила. Иначе ее постигла бы участь Галины Горной.
– Послушай, кому понадобилось травить Танечку? – недоумевала Марина, кутаясь в плед на моем диване. Она и сама-то выглядела не лучшим образом, приняла аспирин, и мы ждали, когда спадет температура.
– Если бы я точно знала, что хотели отравить именно Таню, то подумала бы прежде всего на Василису.
Василиса Кронина – это наша бывшая прима. Когда Танечка корчилась на полу в мастерской художника, Васька, как мы ее называли, уже выучив французский, выступала на какой-то парижской сцене, а потому никак не могла быть причастна к этому отравлению. Хотя, останься она в Москве, все сразу подумали бы на нее, ведь Денис (и все об этом знали) был ее любовником долгих два года.
– Знаешь, у меня такое чувство, будто отравитель постоянно промахивается, – высказала я свое предположение, открывая холодильник и пытаясь найти там молоко. Молока хотелось, во‐первых, чтобы как-то обезвредить свой желудок,
