Купидон стреляет трижды - Ирина Славская
– Что тебе мешает втихушку гулять?
– Это не то. Вроде как ворую…
– Она же не узнает.
– А вдруг всплывет.
– Так ты ей пока не изменял?
– Нет. Пока нет.
– Но есть с кем?
– Да вроде. У меня ощущение, что они меня душат.
– Кто они?
– Она и мать ее. Как в тисках зажали – не вздохнуть.
– А я тебе помогу, милый, – не вытерпела я и вошла в кухню.
Ладно, он мне кости мыл. Но маме моей за что прилетело? За все добро отблагодарил?
– Ирка, ты же у мамы, – муж растерян и даже напуган.
Понимаю. Не для моих ушей были эти мужские откровения. А тут я взяла и нарисовалась нежданно-негаданно. Не сотрешь…
– Как видишь, уже пришла. И хочу тебе помочь скинуть кандалы и вырваться из тисков. Не зверь же я, в самом деле. Ты муж, а не раб. Вот твое кольцо. Я ухожу от тебя. Будь добр, милый муж, определись с датой, когда понесем заявление в загс на развод.
– Ты все не так поняла.
– Все я так поняла. Я уже не Иришка. Я теперь у тебя Ирка.
– Иришка… Послушай.
– И девице твоей лысой передавай привет.
– Почему лысой? – это уже его друг задал свой вопрос.
– А она приверженка правильного питания. Веганка. Довыпендривалась с диетами. На макушке лысина. Она ее шиньоном камуфлирует.
– Обалдеть. Она из этих, которые мясо не едят?
– Ага.
– Свезло тебе, Никитос, жену из-за дуры чокнутой потерять, – не удержался Саня от комментария. Грубо, но в яблочко…
– Желаю счастья в личной жизни! – это я уже пожелала мужу.
И все это говорю нормальным голосом. Без истерик и обвинений.
Никита удивлен. Он ожидал скандалов. Что за него цепляться будут и даже рыдать. А тут все так просто оказалось. Буднично. Сказал-услышала-ушла. Удивила. Просто сказала, что разводимся и все тут.
Я вошла в свою комнату. Стала собирать все свои вещи. Влетел в комнату Никита. Стал что-то говорить, изворачиваться, оправдываться. Ничего не отвечала ему на его слова. Зачем? Все уже и так сказано. И сделано.
Перенесла все свои вещи в машину. Много у меня накопилось барахла. Я, оказывается, невеста с богатым приданым. Куда столько? Но увозить все шмотки надо разом, чтоб больше уже сюда не возвращаться. Загрузила все в машину и поехала жить к маме. Навсегда…
Дома, перетаскивая вещи в свою комнату, все рассказала маме. Она мои действия одобрила. Решили с ней, что надо разводиться. Потаскун мой муж оказался. А от таких надо сразу бежать, куда глаза глядят. Изменять будет всю жизнь. Я буду переживать. Не жизнь будет, а мука. И зачем мне такой сдался? Выберу приличного и верного, чтоб меня любил. На мой век мужиков хватит. Выбор большой…
А тем временем в доме у Никиты разгорались страсти. Брошенный муж, а он счел себя почему-то брошенным, стал просто рвать и метать. В гневе он оказался страшен. Таким его Саня еще не видел.
Сначала Никита раздолбал вазы. Потом посуду. Затем пришла очередь телевизора. Телек, кстати, большой. Дорогой, зараза. Телевизор жалко. Потом расколошматил в гневе зеркало. Себя же в нем увидел и разбил кулаком. Кровь, осколки. Но боли не чувствует. Псих одиночка…
Дошло до него наконец, что я ушла. Не угрожала, как делали другие. Не закатывала истерики и не затапливала его дом горючими слезами, как многие. Просто ушла. Развернулась и адью… Гуд бай, май лав, гуд бай…
Друг его на все это посмотрел. И задал единственно правильный вопрос.
– А чего ты ожидал?
– Не знаю. Но не такого.
– Думал, она за тобой ходить будет и уговаривать?
– Думал. Они все так делают.
– Они это кто?
– Женщины.
– Ты еще не понял, что она у тебя не как все? Ну ты и дурак.
– Дурак. Это точно. Какой же я дурак…
– Поздно пить Боржоми…
– Ничего не поздно. Я ей развод не дам.
– Ты же сам говорил, что зря женился.
– Говорил.
– Так с чего теперь так переживать? Хорошо, что ушла. Туда ей и дорога. Гуляй. Дай ей развод и все. Ты свободен. Многие о таком мечтают, чтоб жена сама ушла.
Ничего Никита ему не ответил. Но что-то для себя уже, видимо, решил. Встал с пола, где сидел. Пошел обрабатывать руку. Потом стал убирать дело рук своих. Помыл полы. Убрал стекло в ванной. Заказал доставку нового телевизора в спальню. Еще большего по размерам и еще дороже. Зеркало заказал. И сидит, в одну точку смотрит. Думает.
На следующий день я пошла рано утром в магазин с Петькой. Грейс, как и положено порядочной собаке, идет рядом и несет в зубах свой поводок. Смотрю, у магазина толпа бабулек. Магазин еще не открылся, а их здесь собралось со всего поселка. Что, интересно, обсуждают?
– Зря ты так с ним, дочка! – тетя Нюра подала голос первой.
– Смотри, пробросаешься так! – это уже вступила в игру на нервах Мария Ивановна.
– Такого хорошего парня до чего довела! – заголосили они на разные лады.
Я молча развернулась и пошла домой. Петька семенил рядом. Только пес поводок выпустил из пасти и громко залаял на бабок. Вроде заступился за хозяйку. И то хлеб…
Я подобрала поводок, и мы пошли домой.
– Мама, нам придется теперь в город за продуктами ездить.
– Недолго. После новогодних праздников Галя с мужем от дочки приедут.
– Значит, скоро домой вернемся? Слава тебе, Господи!
– А что там, у магазина?
– Бабки мне обструкцию устроили.
– Ругали?
– Нет, корили. Говорили, что зря я так.
– Понять их можно. Он им свой. А мы приезжие. Чужие мы для них. Хотя они могли бы свои языки и попридержать. Вспомнить, сколько ты для них сделала.
– Я не стала их слушать. Сразу ушла. Да и заступились за меня.
– Кто отважился? Один против толпы?
– Грейс. Он на них тявкнул пару раз. Еще лапами задними в их сторону показательно землю разрыл и швырнул. Как будто дерьмо закопал.
– Ха-ха-ха. Ай да умничка. Надо ему косточку сахарную дать. Защитник вырос.
– А они поняли и заткнулись разом. Такое презрение от пса. Почти что по-человечески матом покрыл…
– И правильно сделал. Что делать будешь?
– Я сейчас на работу поеду. Оттуда позвоню. Продукты сама куплю.
Приехала на работу. А там… В общем, опять труп. Свеженький, молодой. Симпатичный. Они что, сговорились, что ли? Почему у остальных людей все нормально. И трупы за ними по городу не шастают? И под ногами у них не валяются? Почему мне такое везение постоянно? За
