Iassa - Галина Константинова
– У тебя не завалялось запасной машины, Джеймс Бонд?
– Знаешь, нет. Ни ручек-стрелялок, ни взрывных устройств – ничего, понимаешь. Не Джеймс Бонд, а лох просто.
– Ага, только бицепсы-трицепсы остались. И чёрные очки.
– Ты меня ни с кем не путаешь? Я не терминатор.
Так мы ехали, перекидываясь фразами, пытаясь пристроиться за какой-нибудь машиной, чтобы не сильно был заметно, что мы кого-то преследуем.
– Уже отъехали пятьдесят километров от города. Я вообще этих мест не знаю, – сказал Антон.
– Я тем более, у нас дача совсем в другой стороне. Смотри, машин прибавилось. Похоже, тут мероприятие-то солидное.
– Да, жалко, что у нас нет VIP-приглашений. Кстати, это замечательно, что народу много. Легче затеряться.
Дорога уходила в лес. Вдали явственно проступали очертания поляны. Почти как в студенческой молодости – турслёты, маёвки, тусовки. Дымились костры, и всё время подъезжали машины.
– Сними очки, тебя здесь никто не узнает. И вот, надень платье в народном стиле.
– Ага, я грим дома забыла. Надо было Бабой Ягой нарядиться, вспомнить молодость. Когда-то в пионерском лагере я смотрелась в этой роли почти как Сара Бернар.
– Не смешно. Я тебе парик припас.
– Сплошной водевиль.
Тем не менее, мы выскользнули из машины и отправились в ближайшие кусты. Я сняла джинсы, а Антон всё это время смотрел на меня.
– У тебя прекрасная фигура.
– Сейчас от этой фигуры ничего не останется – комары съедят.
– Я об этом побеспокоился, – он достал баллончик с репеллентом.
– Предусмотрительный какой.
– Видишь ли, на войне как на войне. В такой войне трудно победить другими методами. Иногда, если не можешь контролировать процесс, лучше стать во главе.
Я не обратила внимания на его последнюю фразу, так как пыталась натянуть на себя парик роковой брюнетки.
– Может, ещё платочек повязать? Русская разведчица Кэт на важном задании.
– Это уже лишнее.
Мы вышли из засады и стали приближаться к толпе. Было не менее ста человек, как мне показалось. Я стала искать глазами Серёжу, но внезапно почувствовала на себе чей-то взгляд. Так и есть.
Метрах в десяти от меня стояла Галицкая. Она была в чёрном длинном платье, с распущенными волосами. В неверном свете разгорающихся костров мне показалось, что у неё глаза разного цвета. Она стояла, окружённая молодыми девочками и мальчиками, что-то говорила им, и одновременно смотрела на меня. Мне стало не по себе от её изучающего взгляда. Потом она перевела взгляд на Антона. В моей голове пронеслась неясная догадка, но я не успела схватить за хвост эту упорхнувшую птичку-мысль.
Шли приготовления к празднику. Антон быстро включился в работу, как будто был свой. Да, возможно, так и нужно было сделать, он переговаривался с людьми, шутил, пытался подключить меня к своей игре. Повсюду ходили люди, обвитые зеленью, кажется, их называют «русальцами». Они пели купальские песни, размахивая своими жезлами, на концах которых были специально выдолбленные отверстия для трав. Травы дымились, и густой пряный запах навязчиво влезал в ноздри.
Мне было странно и удивительно наблюдать просветлённые лица, окружавшие меня со всех сторон. Я старалась держаться в тени, издалека наблюдая за Серёжей и Володей. Серёжа не отходил от Галицкой. Она стояла как царица, видно было, что она здесь всем руководит, и ничто не ускользает от её взора. Может быть, во мне заговорила материнская ревность, но мне и вправду стало завидно оттого, с каким благоговением на неё смотрел мой Серёжа!
Чучело Купалы, одетое в красный сарафан, украшенное лентами и венком из полевых цветов, ждало своего часа.
Почему-то я вспомнила недавно прочитанную статью, кажется, в «Комсомолке». Автор просто подвергся бесчисленным нападкам и был заклеймён как пособник американизмов, слюна недоброжелателей текла как у собаки Павлова от запаха его семитских корней. Статья была о Крестном ходе. О том, как под знаменами православия собрались и монархисты, и шовинисты, и бабушки-старушки, и дети, и студенты. Преодолевая грязь, холод, лишения невольно начинаешь верить в Бога – это испытал на себе и автор статьи. Он писал о просветлённых лицах, о чистоте душ, о радости и гармонии. И здесь, на языческом празднике, я увидела те же самые пресловутые лица. Чистота без жертвенности, без выражения муки на лице, без антагонизма к окружающему миру. Так ли всё это плохо, неожиданно для себя, впервые, задала я вопрос, обращённый неизвестно к кому. Тут Антон подошел ко мне сзади и тихо шепнул:
– Наташа, я тебе хотел кое-что показать. Только тихо. Я сейчас иду в сторону машин. Ты идёшь через пять минут. Не оглядывайся.
Я опять почувствовала себя персонажем какого-то боевика. Вокруг были добрые, доверчивые, улыбающиеся люди. Лицо Галицкой мне не нравилось по определению. Но это лицо нельзя было упрекнуть в недоброжелательности. Я пыталась вслушаться в то, что она говорит окружающим. Но это были ничего не значащие фразы организационного характера. Тем не менее, слушали её с восхищением. Иногда, как рябь на глади моря, проносилось только одно слово: «Учитель».
Вся эта история с фольклорным кружком непонятного назначения давно заставила меня начать штудирование книг по этой тематике. Консультантов по этой части у нас в стране сейчас пруд пруди.
Я залезла на какой-то форум, прикинулась новичком, и меня сразу же снабдили списком литературы, которую просто необходимо прочесть человеку, вставшему на путь духовного самосовершенствования. Кастанеду мне читать стало лень (представляю, как бы негодовали его почитатели), Баха прочла на одном дыхании. Да ещё дома был склад эзотерических журналов – какие-то «голоса духа», «познай себя», ну, и прочее, почти что «хочу всё знать».
Меня интересовал главный вопрос – если этот так называемый кружок – секта – то как она называется? Если есть какое-то учение, нельзя ли найти в этом учении изъяны? В любой логике можно найти слабые места, мне ли было не знать, как найти у противника его ахиллесову пяту? Прямых ответов от Серёжи я не услышала. Приходилось производить «раскопки» самостоятельно.
Дело осложнялось тем, что в нашей странной стране течений, групп и сект столько, что составить их полный список весьма затруднительно. Моя голова походила на большой мусорный бак, в который слили все отходы умственной деятельности. Серёжа дал мне подсказку – язычество – но это была слабая подсказка.
