Николай Рябов - Лето быстрых перемен
Моё предположение насчёт того, что теперь она поедет домой, оказалось ошибочным. Вместо Фрунзенской набережной, Гнедина погнала своего серебристого красавца в сторону Охотного ряда и минут через двадцать пять припарковала машину на Солянке, в сотне метров от салона красоты с романтичным названием «Изабель».
Красота требовала очередных жертв, и Елена Константиновна не поскупилась, проведя в салоне два часа. Само собой, я убедился, что эти сто с лишним минут банкирская супруга никуда не отлучалась, терпеливо высиживая положенное время у своих мастеров.
По-видимому, сидение в «Изабель» навело Гнедину на мысли о семье и домашнем очаге, потому что после салона мы проехались по продовольственным магазинам. В результате багажник «Брабуса» потяжелел на добрых тридцать-сорок килограммов, причём самой заметной покупкой стал астраханский арбуз, который размерами не уступал ядрам кремлёвской Царь-пушки.
К счастью, продмаги были последним всплеском дневной активности Елены Константиновны и после них мы, наконец, повернули в сторону «Камелота».
В вечерних сумерках, которые быстро сгущались над столицей, огромные окна жилого замка светились довольством и уверенностью в завтрашнем дне. Глядя на эти бесчисленные яркие прямоугольники, я думал о банкирской супруге и её виртуальном любовнике, который сегодня почему-то никоим образом не намекнул о своём существовании (несколько коротких и спокойных разговоров Гнединой по мобилке не в счёт). Впрочем, в жизни всякое бывает, и то, что не произошло во вторник, вполне могло случиться в среду.
Поскольку я понятия не имел, когда Гнедин вернётся с работы и не пожелает ли его супруга съездить нынешним вечером куда-нибудь ещё, пришлось караулить под стенами «Камелота» до половины двенадцатого. Именно в это время прозвучал долгожданный звонок банкира с известием о том, что он уже поднимается в лифте к своей квартире.
* * *Во вторник я намеренно не звонил Юльке, а в среду она позвонила сама. Когда в трубке раздался её глубокий бархатистый голос, сразу стало ясно, что прошлые обиды уже забыты.
– Как настроение? Твой отпуск ещё в опасности? – ехидные Юлькины интонации быстро настроили меня на оптимистический лад.
– Во всяком случае, я делаю все, чтобы поскорее развязаться с работой! – сообщил я, но подруга отнеслась к этому заявлению скептически.
– А твой начальник?! Похоже, ему безразлично благополучие подчиненных!
Мне не хотелось рассказывать о проблемах Максимыча.
– Шеф, как может, заботится о процветании фирмы! – парировал я несправедливый упрек.
В трубке раздался Юлькин смешок:
– Процветание фирмы?… Это лучшая отговорка для тех, кто не желает думать о людях!
Потом она спросила, не приехать ли мне к ней на Уральскую.
– До конца недели я по уши в работе! Если и вырвусь, то не раньше воскресенья.
Юлькин голосок заметно погрустнел:
– Ты ещё мечтаешь слетать на юг?
Честно говоря, я не знал, как её приободрить и не нашел ничего лучшего, чем дать слово поскорее расправиться с делами.
– Дела так дела, – вздохнула моя ненаглядная и тут же не преминула похвастаться. – Я купила себе несколько приличных купальников!
– Неприличные мне нравятся гораздо больше! – вкрадчивым тоном заметил я, и мы расхохотались.
Кто-кто, а Юлька уже давно изучила мой вкус и при каждом удобном случае радовала чем-нибудь новеньким из своего обширного интимного гардероба.
Мы поболтали с ней ещё немного и затем нежно простились.
– Я тебя обожаю! – сообщил я напоследок.
В ответ Юлька промурлыкала что-то в том же духе, и затем в трубке раздался звонкий поцелуй.
Среда, как и предыдущий день, оказалась совершенно безрезультатной в отношении компромата на Гнедину. Банкирская супруга вела себя если не на «отлично», то уж, по крайней мере, на «четвёрку» с плюсом, разъезжая по городу в своём авто, либо прочёсывая дорогие магазины в поисках какой-нибудь ерунды, вроде шёлкового шарфика или пояска из змеиной кожи.
Четверг тоже начался обычно и никак не обещал сюрпризов. Елена Гнедина после посещения бассейна и недолгой прогулки по обувным магазинам, завернула в Кисловский переулок, чтобы отобедать в «Амадеусе».
Прежде мне не случалось бывать в данном заведении и, попав внутрь прохладного оазиса с приятным интерьером и вышколенным персоналом, я подумал что сюда при случае обязательно стоит наведаться вместе с Юлькой.
Я не стал мозолить глаза Елене Константиновне и скромно устроился в дальнем углу зала подальше от окон. Заказ мы с ней сделали почти одновременно.
Вероятно, последовавшая затем неторопливая полуденная трапеза так и осталась бы в памяти ничего не значащим воспоминанием, если б не внезапное появление Юльки, которая, судя по всему, также решила перекусить, и выбрала тот же самый ресторан, что и моя поднадзорная банкирша.
Она вошла в зал и огляделась по сторонам в поисках подходящего столика. Юлька была в коротеньких белых шортиках и зеленой просвечивающей блузке, через которую проглядывало красивое загорелое тело.
Признаюсь, в первую секунду я даже немного растерялся, но потом, заметив, что Юлька уселась за столик в центре зала, быстро успокоился и продолжил прерванный обед, исподволь наблюдая теперь уже за двумя женщинами, которых сейчас разделяло не больше десяти метров и которые, кажется, не подозревали о том, что за ними могут следить.
Конечно, наблюдать за любимой в подобной обстановке было не столь забавно, сколько неудобно и даже проблематично для благополучия того дела, которым я в данный момент занимался. О том, чтобы подойти к Юльке и поболтать с ней, конечно, не могло быть и речи. Во-первых, ее столик находился у Гнединой прямо перед носом, а, во-вторых, абсолютно неизвестно, как отреагировала бы моя несравненная, узнав или же догадавшись, что в этот момент я за кем-то шпионю. Причем, этим «кем-то» была очень красивая и более чем эффектная женщина, что, согласитесь, могло лишь усложнить мое и без того двусмысленное положение.
В отличие от нас с Гнединой, Юлька явно не располагала лишним временем и, едва заглянув в меню, быстро заказала «фрэш» и пару пирожных, которые ей вскоре принес официант. Пока парнишка бегал за заказом, моя подруга достала из сумочки мобильник и, набрав номер, прижала трубку к своему славному розовенькому ушку, которое я так любил целовать во время наших амурных свиданий.
«Интересно, кому это она звонит?», – спросил я самого себя, но в тот же самый момент в левом кармане моих брюк нервно завибрировал телефон.
– Лешенька, это я! – прощебетала вместо приветствия Юлька и затем без паузы спросила, чем я занимаюсь.
– Да вот решил пообедать, – вполголоса откликнулся я, стараясь не привлекать к себе чужого внимания. – Ты-то, наверно, мотаешься по клиентам?
Юлька хихикнула в трубку:
– Какие клиенты?! Сейчас законный перерыв и мы с подружкой жуём пиццу в кафешке у «Сокола»! Жаль, тебя нет рядом!
Я едва не ущипнул себя за руку.
– С чем пицца: с сыром или грибами? – машинально спросил я, наблюдая за тем, как стройный официантик бережно выставляет перед Юлькой апельсиновый сок и блюдо с пирожными.
– Конечно с сыром! От грибов у меня изжога! – уточнила подруга. – На работе пока без перемен?
Мое молчание, кажется, длилось несколько часов.
– Какие там перемены! – наконец, расстроено признался я и эти кислые интонации, вызванные совершенно иной причиной, прозвучали сейчас очень даже убедительно. – Никогда не думал, что перед отпуском будет столько проблем!
Юлька демонстративно вздохнула, и этот вздох я услышал даже без телефонной трубки.
– Потерпи, милый! Через два дня увидимся, – напомнила она о воскресной встрече.
– Часа в три? – машинально поинтересовался я.
– Наверное, не раньше пяти! В выходные надо помочь Ольге с одним срочным заказом для Екатеринбурга! Помнишь, я тебе рассказывала?
– Помню, – вяло подтвердил я.
– Ладно, дорогой, мне пора!
Перед тем, как отключить связь, она напомнила, чтобы в воскресенье я обязательно захватил с собой путёвки и её авиабилет:
– В конце концов, за все заплачено!
Потом я машинально попрощался и так же автоматически сунул телефон в карман, ни на секунду не сводя взгляда с Юлькиного столика.
«Какая подружка?! Какое кафе у «Сокола» и пицца с сыром?!!! – растерянно думал я, разглядывая Юлькин профиль. – Сейчас ты в одиночестве жуешь пирожное в «Амадеусе», а до «Сокола» отсюда десять световых лет!”.
Минут пять я пребывал в легкой прострации, забыв о Гнединой, остывающем обеде и всем остальном мире.
«Оказывается, Юлька мне нагло врет!», – признаюсь, эта унизительная истина оглушила и заставила меня по-новому взглянуть на наши отношения, которые я с самого начала считал честными и абсолютно открытыми.
