Мэри Кларк - Убийство в прямом эфире
Однако, справедливости ради, Фейс должна была признать, что ее сестра согласилась направить средства от продажи дома на уход, требующийся их матери. Правда, все эти деньги в действительности ушли совсем на другое — на то, чтобы выручить Тодда после сумасбродных вложений в непонятный бизнес. А когда Фейс в конце концов пошла к Констанс и рассказала ей, что деньги пропали, та больше их не предлагала.
Фейс понимала, что для матери было лучше остаться в ее семье. В их доме, построенном в колониальном стиле, сразу за кухней имелась четвертая спальня с отдельной ванной комнатой. Когда агент по продаже недвижимости показывала им дом, она назвала это «комнатой для прислуги». Но за те шесть лет, которые они прожили здесь, прислуга там ни разу не появилась. В семье Хансенов прислугой была сама Фейс.
— Мама сейчас в своей комнате, Карен, и, вероятно, спит. Просто время от времени осторожно заглядывайте туда.
— Хорошо, миссис Хансен.
Фейс начала подниматься по лестнице в свою спальню, прикидывая, сколько времени ей нужно, чтобы одеться, при этом понимая, что краситься уже придется второпях, когда услышала, как мама зовет ее.
— Фейс! Фейс, иди сюда.
— Иду, мама. — Смиренно вздохнув, Фейс развернулась и пошла по ступенькам вниз. Она подумала о своей сестре. Уж у Констанс наверняка есть масса времени, чтобы выбрать и надеть сегодня один из десятков висящих у нее в гардеробе нарядов от лучших дизайнеров. Макияж будет нанесен мастерски, волосы подкрашены профессиональным стилистом и уложены ее персональным парикмахером. Она будет выглядеть счастливой, неотразимой и отдохнувшей, и мельчайшие детали ее внешности будут обсуждаться в газетах, журналах и на телевизионных шоу. В то время как Фейс будет выглядеть и чувствовать себя старомодной и плохо одетой.
Констанс не нужно планировать каждый свой шаг исходя из того, есть ли с кем оставить маму. Констанс не возит ее на прием к доктору, не заботится о том, чтобы у той было свежее постельное белье и приготовленная еда. Констанс не нужно помогать маме купаться или мыться после всех ее неприятностей. У Констанс нет мужа, которому периодически надоедает участвовать в их жизни и которого, несмотря на все мольбы Фейс уделять хоть какое-то внимание и ей, больше заботит покер с друзьями, чем состояние собственного брака.
Констанс никогда не была замужем, хотя Фейс знала, что у нее были связи со многими обеспеченными и интересными мужчинами. Фейс было известно об этом не потому, что сестра посвящала ее в свои дела, а потому, что она читала об этом в разделе светской хроники и видела фотографии в журналах. У Констанс была захватывающая жизнь, ею восхищались миллионы людей, она зарабатывала огромные деньги. Как бы изменилась жизнь Фейс, если бы эти средства были у нее!
Фейс ненавидела себя за эту зависть, но ничего не могла поделать. С каждой прошедшей неделей маме становилось все хуже, Тодд уделял жене все меньше внимания, а сама Фейс все полнела, чувствуя себя загнанной в угол и злясь на свою судьбу.
Глава 6
— Пейдж, позвони, пожалуйста, Бойду, — попросила Элиза, вернувшись с утреннего редакционного совещания — Выясни, не поедет ли Констанс на ленч вместе со мной.
Войдя в кабинет, Элиза подошла к большому окну и взглянула на расположенную внизу студию «Вечерних новостей». Открывающийся вид никогда ей не надоедал. У каждого из этих людей, сидящих за письменными столами, соединенных посредством телефонов, Интернета и спутниковой связи с сотнями сотрудников «КИ Ньюс» по всему миру, была своя особая роль в процессе выхода новостей в эфир.
— Элиза!
Она отвлеклась от своих мыслей и повернулась на голос Пейдж. Ассистентка стояла в дверях.
— Бойд сказал, что Констанс очень благодарна за приглашение, но она должна встретить вас уже там.
— О'кей, спасибо, Пейдж. — Элиза села за свой стол.
— Знаете, о чем я подумала? — спросила Пейдж, но не стала дожидаться ответа от своего босса. — Я думаю, что Констанс хочет устроить свой собственный грандиозный выход — в одиночку. Она не желает делить с вами место в лучах юпитеров.
— Это не имеет значения, Пейдж. Все-таки это ее день, а не мой.
Пейдж пожала плечами и вышла, а Элиза взглянула на фотографию Дженни, стоящую в серебряной рамке у нее на столе. Снимок, сделанный в детском саду, как большинство детских фотографий, был невысокого качества, но именно поэтому он так нравился Элизе. Хотя воротник на рубашке Дженни был смят, а непослушные пряди волос выбились из-под удерживающей их ленты, глаза девочки, которой тогда было пять лет, сверкали, кривая улыбка открывала сияющие белизной детские зубки, красоту которых портила только темная дырка от одного выпавшего переднего зуба. Выражение лица Дженни на этом фото очень напоминало Элизе ее Джона.
Со дня смерти Джона прошло более шести лет, и Элиза иногда не могла поверить, что как-то пережила его потерю, вырастила их ребенка одна, без него, и сейчас самостоятельно воспитывает дочь. Джон сжульничал, уклонился, так никогда и не узнав свое дитя. А Дженни, маленькая девочка с улыбкой своего отца, продолжает жить, не получая папиной любви, которую тот, без сомнения, излил бы на нее в полной мере.
И в этой великой системе великих ценностей, желание Констанс Янг привлечь все внимание к себе не стоило и ломаного гроша.
Глава 7
Интересно, думал Бойд Айронс, почему, когда Констанс помыкала им по службе, в ее устах его имя всегда звучало как «бой»?[6]
— Разыщи мне по телефону Лайнуса, Бой.
— Бой, выйди и возьми мне кофе со льдом.
— Мне тут выписали один рецепт, Бой. Ты не сбегаешь в аптеку?
Глядя на Констанс, стоящую возле его стола и просматривающую лавину сообщений, поступивших для нее сегодняшним утром, он был убежден, что она относится к нему, как к своему батраку, лакею, рабу. Как и положено бессердечному надсмотрщику, Констанс совершенно не видела людей в тех, кто работал на нее. Пока человек был у нее на побегушках, она нисколько не интересовалась его именем, рабочей загрузкой или личной жизнью.
Бойд слышал, что Констанс не всегда была такой. Народ, проработавший на «КИ Ньюс» много лет, говаривал, что когда-то она считалась вполне хорошим человеком. Но Бойду трудно было представить такое, потому что все тринадцать месяцев, которые он работал у нее ассистентом, она вела себя как настоящая мегера.
— Бой, я думаю, тебе нужно пойти в ресторан заранее и убедиться, что там все в порядке.
— Там в конце есть буква «д», — пробормотал себе под нос Бойд.
— Что ты сказал? — резко переспросила Констанс.
— Ничего.
Констанс снова опустила глаза, продолжая читать адресованные ей послания.
— Когда все соберутся, позвонишь мне, и я приеду.
— А вы не думаете, что вам было бы лучше с самого начала находиться там, чтобы встречать гостей? — спросил Бойд, стараясь говорить любезным тоном.
— Если бы я думала, что это было бы лучше, я бы так и поступила, — бросила она и, не обращая больше внимания на своего подчиненного, развернулась и ушла к себе в кабинет.
«Она хочет устроить грандиозный выход, — подумал Бойд, — и обратить все внимание исключительно на себя». Для Констанс не имело значения, что все приглашенные отправлялись на этот званый ленч только для того, чтобы почтить ее. Если она задержится, ей не придется вести короткие вежливые беседы, не нужно будет слишком напрягаться. Она сможет спрятаться в свой защитный кокон и при этом остаться в центре внимания.
Бойд понимал: он должен быть счастлив, что она не забирает его на канал «Дейбрейк» — «Рассвет» — вместе с собой. Он должен был бы испытывать облегчение. Сейчас он ненавидел ходить на работу. Констанс могла бесчувственно причинять ему боль, совершенно не думая, что говорит. Она была чрезвычайно эгоцентрична, хотела получать желаемое немедленно и абсолютно не беспокоилась о том, как ее требования сказываются на нем. И все же Бойд изо всех сил старался ей угодить.
Вначале, узнав о том, что она и не подумала пригласить его с собой на «Дейбрейк», он обиделся. Потом это его разозлило.
Он работал по двадцать четыре часа в сутки, жертвуя выходными и отпуском. Его возлюбленная, которой опостылели обманутые в последним момент надежды и отмененные планы, порвала с ним. Бойд уже год не мог нормально выспаться: он просыпался среди ночи и валялся без сна до рассвета, всем своим существом ощущая, как внутри прокручивается очередное унизительное замечание Констанс или какое-нибудь ее безрассудное требование. Доктор сказал, что у него начинается язва, а глядя в зеркало, он видел, что на голове у него стало заметно меньше волос, чем год назад.
Зазвонил телефон. Бойд вежливо ответил, поставил аппарат на паузу и связался со своим боссом.
