Анатолий Галкин - Принц на белом коне
Они пришли почти на рассвете, но они не были первыми… Перед входом стояла организованная толпа девиц в виде очереди.
Оказалось, что нервные претендентки занимали места еще вчера вечером. И тогда же среди девушек нашелся лидер – рыжая активистка, которая составляла списки и нумеровала пришедших.
К Свечке с Тигрой тоже подошла эта рыжая и записала в конец списка. По ее команде они потянули ей руки и на их ладонях несмываемым маркером были написаны номера: 127 и 128…
Если честно, то это был риск! Дело в том, что по слухам вчера успели просмотреть всего сто двадцать девушек.
Ожидание стоило диких нервов!..
Прием претенденток начался в 10 часов дня. И если вчера девушек смотрело жюри из двух молодых мужчин, которых можно было привлечь красивыми глазками или свободными жестами, то сегодня всех принимала одна женщина – сорокалетняя Клара Юсова.
К середине дня девчонки узнали про нее всё!..
Главное, что она незамужняя. А значит – или стерва, или зануда, или дура с неправильной ориентацией…
Еще сказали, что эта дамочка – профессиональный режиссер. Одним словом – профи!..
А еще девчонкам намекнули, что эта гражданка – великий специалист по таким конкурсам. Она на них собаку съела… Корифейка! Ее специально пригласили, чтоб всё было, как в Париже…
Но полный финиш был в том, что Юсова – москвичка! И значит, что она, как все столичные штучки, ненавидит провинциалок.
После этих печальных известий начался всеобщий ужас. Все затрепетали и очередь уменьшилась сама собой…
За Свечкой и Тигрой уже никто не занимал, а перед ними разошлись двадцать-тридцать неуверенных девиц. Из тех, кто в глубине души считал себя неуклюжими уродками.
И действительно – эта Юсова вела себя, как зверь в юбке. Милые девушки общались с ней всего десять минут, а выходили из зала измочаленные и с перекошенными лицами.
Примерно в пять вечера Юсова объявила, что закроет контору ровно в семь!.. Началась легкая паника. Оставалось всего два часа на двадцать пять человек.
Могли пройти все! Но мог сработать закон подлости…
Встревоженные Свечка с Тигрой одновременно представили, как подходит их очередь и в тот же миг часы бьют ровно девятнадцать ноль-ноль…
И всё!
Осторожно, двери закрываются!
Они ворвались в зал без пяти минут семь!.. И не по одной, как было указано Юсовой, а вдвоем!..
Стол жюри был далеко, в конце зала.
Тигра со Свечкой почти строевым шагом решительно шли вместе, держась за руки и прислоняясь плечом к плечу.
Уставшая Клара Петровна совсем не была похожа на старую Грымзу или злую Фурию. Она смотрела на подруг спокойно, добродушно и с легкой заинтересованностью. Примерно так, как дегустатор вина на очередные пару рюмок.
– Вы что, последние?
– Мы крайние!
– Я, девочки, не о том… Там в коридоре больше никого нет?
– Нет… Было много народа, но некоторые убежали.
– Почему?
– Вас испугались!.. Про вас такие слухи ходят – просто жуть!.. Говорят, что вы провинциалок не любите и всех без ножа режете.
Понятно, что беседу с Юсовой начала Свечка. Она всегда была не просто более смелая, но где-то даже немного бестактная и наглая…
А Тигра но фоне бесшабашной Гореловой смутилась, склонила голову и вообще выглядела невинной девушкой.
В глазах у Юсовой ярко мелькнули задорные искорки, но быстро погасли… В другой момент она дала бы отпор нахалке, но сегодня она устала.
– Зря вы так. Я добрая. Я сама из провинциалок… Почему вы вдвоем?.. Неразлучные подруги?
– Да! Мы такие!.. Не хуже других!
– Ну и хорошо. Так быстрее будет… Встаньте к окну поближе. Там светлее.
Юсова подошла к девушкам и стала осматривать, как коней на ярмарке! Как рабынь перед сдачей в гарем!
Она проверяла волосы, улыбку на все тридцать два зуба, изгиб спины, грудь и всё остальное, что можно осмотреть и ощупать.
Тигра чуть не провалилась от стыда. Она хотела убежать, но не могла бросить подругу.
А Свечке нравился весь этот «медосмотр». Она принимала эффектные позы и улыбалась, как на рекламе зубной пасты.
Для оценки общих параметров претенденток на корону Юсовой хватило пяти минут.
– Так, девочки, на первый взгляд всё нормально… Теперь пройдитесь по залу, как по подиуму. А потом я включу музыку, и попробуйте танцевать. Но только не вместе – каждая сама за себя… Начали!
И они пошли… Понятно, что Светлана Горелова шла первой, а Ракитина под кличкой «Тигра» отставала на пять шагов.
У Свечки получилась пародия на манекенщиц. Она шла ровно, как вешалка, и закручивала ноги, ставя их на одну линию… Всё правильно! Но с ее средними формами это получалось, как форменная карикатура.
А Татьяна просто шла своей обычной походкой. Шла и симпатично улыбалась…
Нормальный ход! Если и не очень профессионально, то вполне красиво и мило.
Когда началась музыка, они обе забыли об экзамене и танцевали от души. Очень хотелось отвлечься от этого дня, от нервного ожидания, от страхов и фобий… Они свободно кружились по залу, порхали и приплясывали.
– Всё, девочки! Закончили с балетом… Идите к столу… Я вас обеих запишу сразу на полуфинал.
Татьяна улыбнулась и сказала любимую фразу: «Ой! Как в сказке». Она вообще реагировала очень непосредственно. Почти взрослая девушка радовалась так, как радуется ребенок.
А Свечка закричала что-то типа «Вау!», запрыгала и начала хлопать в ладоши…
В огромном зале гулкое эхо. И от восторгов Гореловой здесь почти минуту стоял звучный визг и грохот.
Юсова даже демонстративно закрыла уши.
– Слушай ты, шустрая!.. Тебя, кстати, как зовут?
– Я – Свечка!.. Это кличка такая. Это потому, что Светка, и потому, что Горелова… А моя подруга – она вообще «Тигра». Это так по первым буквам сложилось. Она – Татьяна Игоревна Горелова.
– Замолкни, ты, наконец, милая Свечка!.. Полуфинал – это не победа. Туда попадет полсотни кукол. И каждая «Барби» считает, что именно она достойна короны… Из пятидесяти мы отберем десять.
– У нас есть шансы?
– У Ракитиной есть точно!.. У тебя поменьше, но тоже возможно… Пока всё не так страшно! Но если попадете в десятку, то за вас возьмется лично господин Любарский… Он возглавит жюри конкурса…
Вот тут даже шустрая Свечка замкнулась…
Про Любарского в городе ходили всякие слухи. Другие заместители мэра были нормальные – братались с криминалом, разводили семейственность, строили коттеджи, брали взятки разными способами…
А Любарский отличался тем, что был слаб по женской линии.
При советской власти его бы разбирали на парткомах вдоль и поперек. Со всеми подробностями!.. А сейчас – свобода! Можно всё! Кого хочешь, где хочешь и сколько хочешь.
В городе про Любарского ходило много баек. Называли сотни имен тех, кто побывал в его постели.
Его ругали, но не зло. В России этот грех легко прощают и мужчины и женщины.
Конечно, в том случае, если он не касается их самих…
У заместителя мэра было множество любопытных кличек – «Кот», «Сатир» и «Одноразовый»…
Последнее прозвище было наиболее точным. Это в том смысле, что он с каждой девушкой встречался только один раз…
И теперь этот самый женолюбивый человек возглавлял финальное жюри. Мэр города – веселый шутник! Назначить Любарского на такой конкурс – прямо, как козла в огород пустить!..
Жалко девочек! Отборная десятка костромских красавиц была обречена.
Свечка робко спросила Юсову:
– Вы сказали, Клара Петровна, что Любарский за нас возьмется?.. Это в каком смысле?
– Прежде всего – в прямом!
* * *В коттедже Зелинского царила легкая паника…
Дело не в том, что надо было хоронить Вадима и водителя. Это вопрос технический, решаемый на уровне референтов и хозяйственников.
И не то страшно, что взрыв разнес соседу ворота и разбросал по его участку детали от машины и фрагменты тел.
Ужас в другом!
В глубине души ни Зелинский, ни Горский не сомневались, что покушались не на дорогой джип класса «Люкс»… И не на секретаря-референта по имени Вадим… И, тем более, не на тихого водителя, с которого и взять-то нечего.
Ёжику было понятно, что взорвать хотели Юлика Зелинского…
И не попугать, как это бывает, а уничтожить, как класс! С твердой пролетарской жестокостью!.. Разорвать на кусочки. Распылить по соседскому газону, по дороге и по кустам за обочиной.
От этих мыслей Зелинский впал в ступор. Даже через сутки после покушения он всё еще не пришел в себя…
Юлик натурально испугался! Он спрятался в своем кабинете. Он сидел там, в полумраке – при закрытых жалюзи и шторах…
К себе он допускал только Горского. Но не для бесед, а для совместного молчания и распития спиртных напитков.
Вот и сейчас они сидели в креслах и тянули какую-то шотландскую жидкость с запахом самогона.
– Юлий, там внизу менты с собакой… Я их пока в гараж пустил. Они уже час там что-то вынюхивают.
