Светлана Алешина - Сезон охоты
— Что-о? — теряя способность соображать, заорала я.
— Да, — ответил траурный голос секретарши, — мы очень сожалеем.
— Что с ним?
— Павел Анатольевич умер, — последовал трагический ответ.
— У-умер?! — отшатнулась я и, спохватившись, добавила: — Ах да, спасибо.
Я бессильно опустила трубку на рычаг, не в силах поверить в то, что услышала. Ну и дела! — чтобы совсем не скиснуть, возмутилась я. То один, то другой! И главное, все перед тем, как погибнуть, звонят мне и договариваются о встрече! В чем же дело? В той информации, которую они хотели мне передать? А может, просто совпадение? Да нет, не верится что-то. Тут в дверь осторожно протиснулась Маринка, неся две пиалы с «Галлиной Бланкой».
— Что с тобой? — внимательно посмотрела она на меня.
— Что-то мне есть уже не хочется…
— Что такое? — Маринка не сводила с меня недоумевающих глаз.
— Егоров погиб. — Я откинулась на спинку кресла и бессмысленно уставилась в потолок.
— Я ж тебе сказала… — Маринка пододвинула мне пиалу.
— Не время иронизировать! — прикрикнула я на нее.
— Я же не виновата, что у меня интуиция такая! — обиделась она. — Что с ним стряслось?
— Сбила машина, — вздохнула я.
— Кто его знает, — философски заметила Маринка, поднося губы к краю пиалы, — может, улицу переходил неосторожно…
— Ага, неосторожно, — насмешливо взглянула я на нее, — только раньше, как видно, он проявлял бдительность, а неосмотрительность проявил как раз тогда, когда шел ко мне на встречу.
— Когда-то все в первый раз случается, — пожала плечами Маринка.
— Твое замечание ничего нам не дает, — выразила я недовольство Маринкиной беззаботностью, — нужно по существу думать, а не ссылаться на вековую мудрость…
— Вот и думай, — фыркнула Маринка, — а я «Бланку» поем.
— Как не заладился день, так уж не жди ничего хорошего! — прикусила я губу. — Но какого черта такому осторожному человеку, как Егоров, держать у себя опасную информацию, которая стоила ему жизни? И не просто держать, а вознамериться передать ее «Свидетелю».
— Выторговать себе, наверное, чего-нибудь хотел, — ответила практичная Маринка, — ты — мне, я — тебе. Вот его принцип. А может, думал, ты ему за эти материалы кучу бабок отвалишь. Сколько видела его, столько изумлялась… Кот, объевшийся сметаной, не иначе!
— Но зачем коту так рисковать? — продолжала я недоумевать.
— Ну я же тебе сказала! — потеряла терпение Маринка. — Ешь давай. Че нам теперь, из-за всех этих папарацци и того, что с ними случается, голодать?
Я последовала настоятельному совету моей мудрой и вздорной секретарши.
— Не забывай, что мы сами папарацци, — сделав несколько глотков, все-таки возразила я ей, — интересная история, скажу я тебе. В квартире Коромыслова я обнаружила женские духи и трусики. Вчера он был в «Покере».
— Ну и что? — спросила Маринка, уплетая бутерброд. — Играл в бильярд, веселился, подцепил кого-то… Что здесь необычного?
— Если у него была какая-либо ценная информация, или даже опасная, я бы сказала, что не стоило ему рисковать идти в клуб да еще приводить кого-то домой.
— О господи, Бойкова, зачем, почему! Ты что, мужиков не знаешь? Коромысло, по всей видимости, человек азартный и до баб охотник. Пошел в клуб разрядиться, — сказала Маринка с набитым ртом.
— Не похоже…
— Да что ты такая мнительная! — прожевав кусок бутерброда, с досадой воскликнула она. — Ешь вон лучше!
— Может, он должен был с кем-то встретиться? — сделала я предположение.
— Мо-ожет, — лениво отозвалась Маринка.
— А что, если нам с тобой сегодня прогуляться в клуб?
У Маринки заблестели глаза, но потом природная осторожность и практичность взяли верх:
— Чтобы и нас укокошили?
— Кому мы нужны? Расспросим, был ли Коромыслов вчера в «Покере», что делал, с кем встречался…
— Охота тебе, Бойкова, подставляться! — выпятила губы Маринка. — Убили и убили. Нас это не касается. Что, мы теперь должны каждое убийство в городе расследовать?
— Решено, идем в «Покер». Вообще-то ты можешь не идти, — я лукаво скосила на подругу глаза.
— Как бы не так!
— Возьмем Виктора для гарантии. Ты не против?
Маринка засмущалась.
— Раз надо, значит, надо, — выразительно вздохнула она.
* * *Принарядившись и наштукатурившись, мы отправились в клуб. Виктор неодобрительно косился на нас, пока мы, благоухая, как два куста лаванды, и обмениваясь ироническими замечаниями, сидели в машине. Слава богу, что он молчун! Иногда это его качество, которое в других обстоятельствах могло изрядно разозлить, вселяло бодрость, создавая иллюзию надежной молчаливой поддержки. Если бы еще взгляд его был чуть помягче!
— Веди себя естественно, — давала я Маринке указания, — надолго никуда не отлучайся. Не забывай, зачем мы в клубе. Публика там… сама понимаешь! Поэтому будь сдержанна и вежлива. Не груби никому, а то костей не сосчитаем.
— Да что ты меня пугаешь? — раззадорилась Маринка. — Как будто в первый раз!
Виктор остался в машине. По контуру золотых букв вывески бегали синие огоньки. Мы поднялись по ступеням из черного мрамора. В мерцающей мертвенно-зеленым светом витрине были выставлены два манекена, мужчина и женщина. Гладкое «тело» женщины открыто для обозрения. Мужчина, голова которого напоминала голову Мефистофеля, задрапирован в черную тогу. Ее широкие складки падали на черный бархат, застилавший пол витрины. Мужчина самодовольно и даже, я бы сказала, зловеще улыбался. У ног его веером разбросаны карты. Здесь же лежали небольшие разноцветные шары. В другой витрине висел макет бильярдного стола, подвешенный на веревках, обвитых зеленым плющом. На переднем плане, охваченные невидимой леской, бильярдные кии составляли причудливую композицию из прямых линий и острых углов.
Я еще раз поздравила себя с тем, что я женщина: вход для представительниц слабого пола — бесплатный.
— Мелочь, а приятно, — ехидным шепотком прокомментировала Маринка, расстегивая шубу.
Получив номерки, мы прошли в бильярдный зал.
Клуб только-только начал заполняться людьми. В бильярдном зале имелась стойка и несколько столиков поодаль от трех столов, покрытых зеленым сукном. Над одним из них уже корпели два стриженых затылка. За стойкой мой острый взгляд различил белую рубашку и черную жилетку бармена. Мы прошли к стойке.
— Для начала неплохо бы чего-нибудь выпить, — сказала я, — возьмем вина, например.
— Я не возражаю, — кокетливо улыбнулась Маринка, стреляя глазками в бармена.
— Чего желают милые барышни? — любезно обратился он к нам.
— Два бокала «Ахашени».
— О’кей!
Бармен бодро и ловко откупорил бутылку.
— Мы готовим отличные коктейли, — улыбнулся он белозубой улыбкой, — так что если хотите… — он пододвинул нам лист с перечнем коктейлей.
— Мы предпочитаем не смешивать, — спокойно ответила я.
— А мне интересно, — жеманным жестом Маринка взяла со стойки лист и опустила в него глаза.
Парень еще раз улыбнулся. Улыбка получилась меланхолично-извиняющейся. Словно он хотел сказать, мол, что поделаешь, вкусы у всех разные.
— Увлекаетесь бильярдом? — обратился ко мне бармен, посчитав внимательно изучающую список коктейлей Маринку неспособной сейчас вести с ним беседу.
— Отчасти, — со вздохом пожала я обнаженными плечами и поправила съехавшую накидку из синего гипюра.
— Я, например, — в спешном порядке отложила лист Маринка, — несколько раз брала в руки кий.
Она застенчиво улыбнулась и еще раз стрельнула в бармена глазками. Я понимала причину ее живого интереса. Молодчик принадлежал к той категории стройных, светловолосых, белозубых и широкоскулых мужчин, которые заставляли сильнее биться сердце моей секретарши.
— Инициатором этих игр, — благожелательно посмотрела я на бармена, — был некто Коромыслов Миша.
— А-а! — парень энергично заулыбался. — Он тут вчера всех замочил!
В словах бармена звучало искреннее восхищение.
— «Замочил», какое странное слово. А я думала, что это только наши чиновники и бандиты так выражаются. Прижилось словечко-то! — засмеялась я.
Парень немного растерялся.
— И что же, Слава, — прочитала я имя бармена на стойке, — долго Миша вчера здесь был?
Я томно вздохнула и облокотилась на стойку. От меня не укрылся тот факт, что мы стали привлекать внимание обладателей двух стриженых затылков на толстых шеях. Гул ударов начал редеть. А потные жирные физиономии братков подолгу не склонялись к зеленому сукну. Маринка была поглощена барменом, а тому, видно, очень хотелось почесать языком.
— Ушел около двух ночи, — усмехнулся он. — Вчера здесь был турнир — наш шеф выделил призы для занявших три первых места.
