Эдгар Уоллес - Зловещий человек
— Не слишком стары, однако, для того, чтобы жениться, не так ли?
Тарн быстро взглянул на него.
— Что вы хотите сказать?
— То, что я сказал. Я слышал, что вы замышляете удрать с дамой, которую я не стану называть.
Морис Тарн пожал плечами.
— Я не знаю, что я буду делать. Я перепуган…
— Пугайтесь на здоровье! — В голосе Ральфа Халлама не было прежней мягкости. Лицо его стало жестким, нижняя челюсть зловеще выдвинулась вперед. — Если вам хочется уехать, что ж — уезжайте. У вас достаточно денег для того, чтобы починить свои нервы. В Южную Америку, конечно? Я так и думал. Уезжайте — Бог с вами! Вы распустили ваши нервы и для меня потеряли цену. Хуже того: вы стали опасны. Мы произведем быстрый раздел, и затем вы можете убираться к черту, если хотите!
Он медленно приблизился к расстроенному Тарну и, остановившись перед ним, посмотрел на него.
— Но вы уедете один. Мне нужен партнер.
— Эльза? — простонал Тарн.
— Эльза. Я могу заставить ее думать по-моему. Это будет легко. Я хочу ее, Морис, так же, как вы хотите ее. Она божественна! Она прямо восхитительна! Я не браню вас. Но я тоже хочу ее. В этой стройной девушке заключен целый мир счастья, Морис!
— Но… но… — Тарн смотрел на Халлама, пораженный ужасом. Какая-то одинокая клеточка в его мозгу, где когда-то обитала совесть, усиленно работала. — Но, вы не можете, Ральф! Вы женаты, я знаю, что вы женаты! Вы не можете жениться на Эльзе!
— Я ничего не говорил о женитьбе, — едко ответил Ральф Халлам. — Ради Бога, не будьте так старомодны!
Глава 5
На обратном пути в контору Эльза была спокойнее и могла ясно рассуждать. Она не все сказала Халламу: он ничего не знал о ее ночном испытании, когда, заставив стол в кабинете бутылками, Морис Тарн говорил и говорил, пока у нее голова не пошла кругом. Она раньше думала, что его косвенные намеки на брак, на его преимущества и выгоды делались ради красного словца. Теперь она поняла. Бессвязным бормотанием он пытался подготовить ее к своему чудовищному предложению. Что-то было неладно, весьма неладно. Раньше он не пил так много…
Было половина третьего, когда она торопливо взбежала по узкой лестнице, надеясь, что ее неприятный хозяин не вызывал ее. Отворив дверь своей комнаты, она увидела, что на стуле около окна сидит человек. Хотя день был теплый, на нем было толстое пальто, на воротник которого спускались его черные волосы. Он сидел спиной к ней и был, видимо, поглощен созерцанием улицы внизу. Услыхав стук двери, он внезапно повернулся и встал… С минуту Эльза глядела на него, разинув рот. Это был китаец!
Он был одет по последней моде. Элегантно скроенное пальто было туго перетянуто в талии, полосатые серые брюки аккуратно разглажены, над ярко начищенными башмаками — белые гетры. Модный галстук, изящные перчатки — все это было европейское. Но лицо! Бездонные раскосые глаза, веки без ресниц, желтые щеки, похожие на сморщенный пергамент, бескровные губы, выдающаяся нижняя челюсть — она никогда не видела ничего более безобразного. Он, точно прочтя ее мысли, сказал на великолепном английском языке:
— Не по милу хорош, а по хорошему мил. Фенг-Хо, бакалавр естественных наук. Моя карточка.
И с легким поклоном протянул ей продолговатый кусок картона, который она машинально взяла.
В этот момент она услышала странный мелодичный звук. Где-то заливалась птица. Эльза оглянулась. На полке стояла клетка замечательной работы. Сочетание золотой проволоки и цветных стекол делало дворец маленькой певуньи предметом редкой красоты. На жердочке сидела лимонно-желтая канарейка, заливавшаяся пением.
— Как чудесно! — пробормотала Эльза. — Откуда она появилась?
Фенг-Хо осклабился.
— Я принес ее сюда. Пи всегда сопровождает меня. На улице многие оглядываются, находя замечательным, что китайский господин, бакалавр естественных наук, носит с собой обыкновенную птичью клетку. Но Пи нуждается в воздухе. Нехорошо маленькой птичке все время жить в комнате. Пи, недостойная и уродливая маленькая пташка, спой свою глупую песенку для прекрасной дамы!
Птица, только что замолчавшая, снова залилась, наполнив скучную комнату золотыми звуками.
— Она чудесна! — снова сказала Эльза и перевела взгляд с птицы на ее владельца.
Непроницаемые глаза китайца наблюдали за ней.
— Я боюсь, что напугал вас, — сказал он со свойственной ему чопорной манерой. — Вы, может быть, не привыкли встречать китайцев, мисс Марлоу?
Эльза перевела дух. Откуда этот человек знал ее имя?
— Вы… вы хотите видеть майора Эмери? — спросила она, овладев собой.
— Я видел его. Он просил меня подождать немного и познакомиться с вами. Боюсь, что я буду частым гостем…
Эльза заставила себя улыбнуться.
— Вам незачем бояться этого, мистер…
Как следует звать его: «мистер Фенг» или «мистер Хо»? Он, кажется, снова прочел ее мысли.
— Фенг-Хо — составное имя, — сказал он. — А «мистер» не нужен, если только вам не кажется необходимым употреблять эту приставку.
Говоря это, он смотрел на свои новые лайковые перчатки. Потом он добавил:
— Майор Эмери только что вошел.
Эльза быстро взглянула на него.
— Я не слышала.
Он быстро кивнул.
— Да, сейчас он переходит через комнату, вот он остановился около камина. — Говоря это, Фенг-Хо поднял кверху голову, прислушиваясь. — Теперь он сел за стол и взял газету. Разве вы не слыхали шороха?
Эльза подозрительно поглядела на него. Неужели этот человек шутил?
— Я все слышу, — продолжал китаец. — Теперь он сидит на стуле, стул скрипнул…
Она подошла к двери майора и отворила ее. Он сидел за письменным столом. Рука его была протянута к звонку, чтобы вызвать ее в тот момент, когда она заглянула.
— Войдите! — сказал он отрывисто. — Вы познакомились с Фенг-Хо?
Он увидел ее покрасневшие щеки, и губы его искривились в ехидной улыбке.
— Он демонстрировал вам свой слух? Это предмет его гордости.
Он обернулся к китайцу, стоявшему в соседней комнате. Фенг-Хо растянул в улыбке рот до ушей, обнажив свои огромные зубы.
— Закройте дверь, пожалуйста! — сказал Эмери.
В гот момент, когда она собиралась повиноваться и затворить дверь перед китайцем, тот произнес несколько непонятных слов. Потом спрятал руки в рукава и поклонился.
— Вы, может быть, часто будете видеть Фенг-Хо. А, может быть, и нет. Я вам продиктую письмо…
— Фенг-Хо — китаец, — сказал Эмери, покончив с письмом, — многие смешивают китайцев с соседним народом…
Он замолчал, потом продолжал медленно:
— Сойока, напротив — японец. И Сойока великолепно платит.
Имя показалось ей знакомым, но сейчас она не могла вспомнить, где слышала его.
— Превосходно платит, — продолжал Эмери. — Я думаю, что вы бы сделали лучше, если бы служили ему вместо этих невежд. Сойока хорошо платит…
Он не отрывал глаз от нее и видел, что она все еще недоумевает.
— Вы хотите, чтобы я оставила вас… фирму Эмери? — спросила Эльза. — Кто такой Сойока? Мне кажется, я слышала это имя.
— Сойока — японец, и весьма могущественный японец. Весьма богатый японец. Друзья Сойоки всегда готовы пользоваться услугами людей, которые могут оказаться полезными. Сойока не возражал бы против привлечения к себе на службу человека, который работал на его конкурентов. Честно говоря, он был бы даже рад такому случаю. И, как я уже сказал, он превосходно платит.
Эльза покачала головой.
— Вы изумляете меня, майор Эмери. Я, право, не знаю кто такой Сойока, и я не особенно хотела бы работать на… восточных людей.
Он ничего не ответил, потом сказал довольно неожиданно:
— Вы можете доверять Фенг-Хо. У него есть все восточные добродетели и ни одного порока. Большинство китайцев — славные люди, питающие пристрастие к певчим птицам. Если Фенг-Хо явится в эту контору… Как бы то ни было, он вам, может быть, понравится при более близком знакомстве. Речной пират убил его отца, — продолжал Эмери со свойственной ему непоследовательностью. — Фенг-Хо бросился за ним в горы Нинцо и привез в чемодане семь пиратских голов. Забавный малый!
Эльза молча, с ужасом и изумлением глядела на Эмери.
— Этот… этот маленький человечек? — сказала она, наконец, недоверчиво. — Как ужасно!
— А разве не ужасно, когда вашему отцу перережут горло? — спокойно заметил майор и, снова перескочив на другую тему, прибавил:
— Фенг-Хо означает смерть для соперников Сойоки — запомните это!
— Кто такой Сойока? — снова спросила Эльза, слегка раздраженная. — Вы три раза упоминали о нем, майор Эмери. Может быть, я тупа, но я не понимаю, что означают ваши слова.
Он не ответил. Это был его самый оскорбительный прием.
— Что вы делаете по воскресеньям? — спросил он неожиданно.
Вместо ответа она встала и собрала свои записи.
— Вы не ответили мне.
— Мне кажется, это дело, собственно, не касается вас, неправда ли? — сказала она с легким оттенком надменности, которая ей самой показалась нелепой.
