Марина Серова - Продавец цветов
Я закрыла дверь, и мы с тетей остались вдвоем, с молчаливым вопросом попеременно глядя то на букет, то друг на друга.
— Вот и ответ на твой вопрос, тетя, — сказала я тоном, каким, наверное, в стародавние времена говорили «вот тебе, бабушка, и Юрьев день».
— Ну я же говорила! — всплеснула руками тетя, не уточнив при этом, что же именно она говорила. — Ой, какая прелесть!
Букет действительно был великолепен. Пять одинаковых по размеру, но разных оттенков огромных цветочных бутонов составляли смысловой центр букета и имели определенно экзотическое происхождение. От движения рук их лепестки слегка шевелились подобно языкам пламени, отчего казались живыми существами. Вместе с тем они имели вид необычайно нежный, и казалось, что от малейшего прикосновения их лепестки могут томно потемнеть и обреченно завять. В общем, создавалось впечатление такой беззащитной красоты, что непроизвольно хотелось задержать дыхание.
Однако мне, как человеку, не однажды побывавшему в тропических странах и повидавшему множество представителей местной флоры, было известно и другое: за внешней трогательной беззащитностью цветка или растения мог скрываться настоящий хищный монстр, не только пожирающий насекомых, имевших несчастье приземлиться на него, но и вполне способных создать существенные проблемы для здоровья и жизни человека.
Мне сразу же вспомнилось, как одна моя подруга из «Сигмы» при возвращении из восточной Африки не удержалась от соблазна и захватила с собой в Россию букет совершенно очаровательных цветов. Если бы вы могли их видеть, то поняли бы, как тяжело было устоять против такого поистине нечеловеческого искушения. Мы сели на военном аэродроме, поэтому к ней, точнее к ее багажу, особенно никто не приставал, про цветы не спрашивал и на санитарный контроль не отправлял.
А вот у нее дома начался самый натуральный фильм ужасов по всем классическим канонам этого зрелищного жанра. Цветы немедленно после прибытия были помещены в лучшую вазу и определены на самое почетное место в доме. При этом она и не подозревала, какой чудовищный сюрприз ждет ее. Через несколько дней распустились еще не раскрывшиеся бутоны и оттуда с вибрирующим жужжанием повылетали мохнатые насекомые.
С помощью рекламируемой по телевизору «Кобры» с насекомыми справиться удалось, но все остальные комнатные растения вскоре покрылись плесенью и успешно усохли, превратившись из пышных зеленых кустиков в скрюченных уродливых карликов. Зная множество таких страшных историй, услышанных из первых уст, начинаешь смотреть на всю экзотическую красоту совсем другими глазами.
Я с пристрастием осмотрела букет. Относительно недавно я успешно завершила дело по охране одного известного в городе бизнесмена. В результате моей четкой профессиональной работы он не только сохранил жизнь и здоровье, но и сумел узнать коварные планы своих конкурентов, собиравшихся разорить его фирму в пух и прах, а затем прибрать ее, что называется, к рукам. Однако, в конце концов, не без моей помощи, дело повернулось таким образом, что разоренными оказались именно конкуренты, а не мой подопечный. Поэтому с их стороны я вполне могла рассчитывать на внимание и «маленькую» месть.
Однако интуиция подсказывала мне, что, несмотря на всю необычность формы и окраски, цветы вряд ли были специально привезены издалека с тайной целью умертвить меня в страшных муках какой-нибудь еще неизвестной в наших широтах тропической лихорадкой. Скорее всего они были гибридом, умело созданным и выращенным где-нибудь в теплицах одного из тарасовских пригородов. Итак, версия моего коварного устранения в связи с характером моей нынешней деятельности полностью отвергалась. Да и интеллектуальный уровень разоренных противников вряд ли достигал высот такой поистине восточной изощренности. Но кто прислал мне такой презент, представить я тоже не могла.
— Значит, у тебя появился романтичный воздыхатель? — широко улыбаясь, то ли спросила, то ли констатировала факт тетя.
— Не только романтичный, а и довольно богатый. Такие цветы вполне могут стоить небольшое состояние по нынешним временам, — ответила я.
— Так кто же? — не унималась тетя в своем любопытстве.
— Ну, конечно же, это ОН — принц на белом «Мерседесе», владеющий цветочными плантациями где-нибудь в Латинской Америке, — так же, как и тетя, я находилась в полном недоумении по поводу таинственного отправителя.
— Ну, хорошо, хорошо, — тетя отправилась на кухню в радостном настроении, оставив меня в одиночку разгадывать неожиданно возникшую загадку.
Букет вскоре был помещен в вазу и водружен на журнальный столик. Я села в мягкое кресло рядом с ним и принялась осматривать его.
«А от кого?», «там написано», — всплыл в моей памяти обмен репликами с курьером.
Я продолжила визуальное изучение букета и вскоре в глубине декоративной зелени заметила темно-голубой конверт.
Что ж, версия моего физического устранения обиженными врагами и конкурентами моих бывших клиентов, которых мне пришлось охранять, опять приобрела черты злободневной актуальности. Научно-технический прогресс на данном этапе развития человеческой цивилизации достиг достаточно высокого уровня в области подрывных технологий, чтобы любую неугодную личность можно было легко и непринужденно устранить мизерным количеством взрывчатки. Таким, которое свободно бы уместилось в почтовом конверте.
Воспоминания закружились в моей голове словно стая испуганных чаек. Я быстро воспроизвела в памяти запись прочитанной нам в «Ворошиловке» лекции по определению взрывчатых веществ в корреспонденции.
«Будьте бдительны и осторожны, — гласил конспект, — если при осмотре полученной корреспонденции вы обнаружите следующие признаки…» Далее шел длинный перечень самых разнообразных показателей, главные из которых сводились к наличию в конверте веществ, напоминающих глину или оконную замазку, необычности письма по форме и весу, появлению грязных пятен, странного запаха (например, миндаля), просачиванию из него жидкости, отсутствию обратного адреса или указанию адреса незнакомого вам лица или фирмы и просматриванию детонирующего механизма в виде тонкой пружины с очертаниями монеты.
Я как можно аккуратней раздвинула стебли и листья цветов и осторожно, держа тело двумя пальцами за уголок, извлекла конверт из глубин букета. Никаких опознавательных знаков или следов отправителя на нем не было.
— Итак, первый признак есть, — открыла я счет известным мне признакам. — Один-ноль не в мою пользу.
Однако темно-голубой конверт из плотной бумаги всем остальным признакам соответствовать никак не желал. Обыкновенный конверт, сделанный скорее всего по заказу специально для вкладывания в букет. Ни пятен, ни необычного запаха обнаружить мне также не удалось. Я посмотрела конверт на просвет. Плотная бумага плохо пропускала сквозь себя солнечный свет из окна, но можно было заметить, что, кроме небольшого прямоугольника, там ничего больше нет.
— Ну что ж, приблизительно восемь против одного, что бомбы там нет, — подвела я итог.
Я положила конверт на столик и достала пилку для ногтей, чтобы распечатать его. В этот момент в моей памяти всплыл фрагмент конспекта, который я уже вспоминала. Точнее, приписка мелким почерком, сделанная в самом конце.
«Помните, что большинство современных писем-бомб гораздо тоньше и более компактно, чем обычно, — жизнеутверждающим аккордом сообщала она, — и поэтому у них может не быть тех признаков, которые были упомянуты выше. Единственным способом определения таких писем и посылок может быть их сканирование на рентгеновской установке или детекторе определения взрывчатых веществ».
Перспектива стать жертвой неизвестного бомбиста мне как-то не улыбалась. Ладонь с пилкой заметно вспотела.
Состояние опасности было давно знакомо мне. Однако ничто так не волнует кровь и не заставляет учащенно биться сердце, как именно это чувство. Внутренне я не ощущала исходящей от конверта угрозы. Но времени, прошедшего с момента окончания последнего моего дела, прошло вполне достаточно, чтобы интуиция успела притупиться. А хорошо известно, что интуиция, как и любой другой навык, требует постоянной тренировки.
В комнате стало тихо. Только тикали часы. Они тикали на стене, внутри меня, в такт сердечному ритму, и повсюду вокруг.
Я погрузилась в особое состояние, когда ты перестаешь чего-либо бояться, и руки сами, совершенно отдельно от меня начинают делать все, что надо. Плотно запечатанный конверт не желал с легкостью уступить напору металлического ребра пилки.
Я усилила нажим, и верхний клапан конверта с треском неровно рвущейся бумаги на этот раз поддался. Отложив пилку, я начала осторожно отгибать бумажный треугольник, как вдруг… пространство комнаты взорвалось резким хлопком и звоном бьющегося стекла. Мой взгляд быстро метнулся к окну, отметил целостность стекол и рамы и тут же вернулся обратно к конверту.
