Аркадий Карасик - Игра на выживание
Федор Федорович снова вздохнул. Демонстративно вытащил из кармана пробирку с валидолом. Разговор пришлось прервать — участников совещания пригласили в зал.
Иванов не был наивным человеком, скорее наоборот, жизнь научила его проницательности и хитрости. В искренность бизнесмена он не поверил. За ней, конечно, скрывался тонкий расчет. Но какой? Что хочет получить Коломин от депутата, не владеющего властными полномочиями, не имеющего права разрешить либо запрещать? Протащить через Думу выгодный для предпринимателя закон? Но ведь Иванов имеет всего-навсего один голос, который охотно уступит — не бесплатно, конечно. Но что это даст? Внутреннее удовлетворение? Оно, по нынешним временам, не что иное, как блеф, не стоящий ни рубля.
Добрых полтора часа Федор Федорович мучился сомнениями. Он не слушал выступающих, не вникал в суть разбираемых вопросов. Копался в догадках и соображениях, будто нищий пенсионер в мусорном ящике. Так что же понадобилось бизнесмену от скромного депутата?
Во время очередного перерыва выяснилось.
Период сладкого славословия и разбрасывания мишуры комплиментов, похоже, завершился. Коломин перешел к главному — к просьбе.
— Прямота при общении — основная черта моего характера, — проинформировал он. — Поэтому прошу не обижаться. У деловых людей, к числу которых я отношусь, нет времени на намеки и полу откровенности… Мне нужна ваша помощь.
— Искренность — моя гордость и беда, — привычно сам себя похвалил депутат. — Поэтому обида — глупейшая несуразица… Только представить себе не могу, чем я так вас заинтересовал… Скромный депутат Думы, не больше…
— Зря вы так принижаете свои способности и возможности, — снова блеснул изящным комплиментом бизнесмен. — Слово депутата, вовремя сказанное, стоит немало…
Иванова так и подмывало уточнить: сколько именно стоит его депутатское слово? Но он опасался спугнуть птичку счастья, напевавшую ему на ухо сладкие песенки.
Если действительно Коломин так высоко ценит возможности собеседника — можно и коттедж себе построить на той же Истре, и на Канары смотаться с Клавочкой…
Главное в создавшейся ситуации — не продешевить.
— Поверьте, я с удовольствием помог бы вам, если бы знал — в чем? Вы мне симпатичны, как человек и как предприниматель, — заливался Иванов, прикидывая и рассчитывая. — Деловые люди для меня — боги, призванные облегчить нашу жизнь, принести в дома простых тружеников достаток и даже — изобилие…
Удачно выбранное словосочетание! Нужно не забыть включить его в очередную речь с думской трибуны. Скажем, при обсуждении вопросов социальной защиты…
А в голове — колючей занозой — другая мысль: сколько Коломин собирается загрести на этой афере? В добрые намерения предпринимателя, как и в свои собственные, Иванов не верил.
— Госкомимущество намерен в самое ближайшее время организовать упомянутые торги. Председателем приватизационной комиссии назначен ваш приятель… как его по фамилии, забыл, — мастерски изобразив полный провал в стареющей памяти, Коломин пытливо вглядывался в лицо депутата. — Такая, знаете ли, простая фамилия… типа вашей…
— И что же я должен подсказать Сидорову? Хватит блужданий по кругу — пора говорить прямо. «Что я должен подсказать?» соседствует с более реальным — «Что я буду иметь?».
Коломин отлично понял недосказанное. Облегченно вздохнул, будто уже достиг финиша, остается разорвать красную ленточку и пожинать плоды длительных трудов. В виде оваций восторженных зрителей и вручения документов на право владения магазинами.
— В смысле процедурных тонкостей, признаюсь, — профан. Однако уверен, что Сидоров обязательно прислушается к просьбе давнишнего друга. Тем более депутата Думы. Если это произойдет, и я получу желаемые магазины по… доступным, конечно, ценам, мы с вами отпразднуем это событие в коттедже, который презентует вам благодарная фирма…
Все обозначено предельно четко: и задание, и цена услуги. Теперь — соглашаться либо отказываться, изобразив гневную гримасу оскорбленной невинности?
В душе Иванова — бурное, бескровное сражение. Боролись желание солидно заработать и страх перед возможным возмездием за взяточничество. Ибо, как ни крути, речь идет о взятке…
— Отлично понимаю ваши опасения, — проницательности бизнесмена может позавидовать любой экстрасенс. — Если ваши коллеги узнают о… коттедже, разразится скандал, да? — Иванов кивнул. — Думаю, ваши опасения беспочвенны. Прежде всего, сейчас мало найдется чиновников всех рангов, которые живут на зарплату. В том числе и народных избранников. Само слово «взятка» — чудовищно глупо и несовременно. Куда благородней звучит — благодарность за помощь или услугу… Думаю, мы отыщем пути в обход надуманной опасности… Как мы это сделаем, скажу после завершения операции с магазинами…
Пригласили в зал. Иванов пожал руку бизнесмену. Будто поставил размашистую подпись на негласном договоре…
Не станешь же все это рассказывать супруге? Тем более, когда ее просьба узнать, кто таков Коломин, попахивает чем-то неприятным.
— Иванов, ты так мне и не ответил, сможешь ли разузнать все о Коломине, — недовольный голос Клавдии Сергеевны прервал рассуждения Иванова, как неожиданный порыв штормового ветра будит дремлющую рыбацкую деревушку. — О чем ты думаешь?
— Мелочи, не стоящие внимания, дорогая, — отпарировал Федор Федорович. — Что же касается твоего Коломина — постараюсь разведать…
— Когда?
— В ближайшее время… Скажем, через недельку… Устроит?
— Долго… Узнай послезавтра…
— Хорошо, сделаю… Теперь очередь за моим вопросом…
— Можешь не задавать… Конечно, речь пойдет о приближающихся выборах в Думу… Успокойся — все будет на мази, как и на прошлых выборах. Я ведь заинтересована не меньше твоего…
— И уже имеются результаты твоей заинтересованности? — нетерпеливо спросил Иванов, размешивая встакане очередную порцию питьевой соды. — Мне кажется, пришло время торопиться… Подумай, дорогая, прошу…
— Подумаю, Феденька, — согласилась Клавдия Сергеевна, ласково погладив мужа по щеке. — Спонсоры найдутся, не сомневайся. И не только из числа бизнесменов, — туманно намекнула она на обширность своих связей. — Кстати, тебе скоро предстоит встреча с одним из богатейших людей страны. Он тебе сам представится, — перебила она мужа, который попытался узнать об «одном из самых богатейших людей» более подробные сведения. Хотя бы фамилию. — Постарайся произвести на него хорошее впечатление… И не продешевить…
— Где встреча? — быстро спросил Иванов, привстав и накидывая на плечи снятые подтяжки. Будто приготовился прямо в шлепанцах мчаться на место многообещающей встречи. — И — когда?
— Предположительно в ресторане «Арагви».
Через неделю. Точное время сообщу поздней… Когда ты принесешь мне в клювике сведения о Коломине…
2
Разговор с Сидоровым состоялся через два дня.
В откровенном ракурсе, без пышных фраз и дружеских заверений.
Их связывала давнишняя дружба, зародившаяся в те времена, когда Иванов был первым секретарем райкома партии, а Сидоров занимался в этом же райкоме вопросами идеологии. Раз в неделю друзья устраивали дружеские «посиделки». Отходили от нелегкой работы, размягчались. Будто надоевший грим, смывались высокопарные фразы о высокой морали, об ответственности члена партии за порученное дело. Грим предназначался для рядовых партийцев и беспартийного актива. Использовался на разного рода заседаниях, встречах, собраниях.
Наступило время, когда исчезла необходимость притворяться. Партийные билеты перекочевали из внутренних карманов в потаенные ящики. Хранились на всякий случай. Вдруг политическая ситуация в стране снова резко изменится. Рухнут разрекламированные реформы, возродится в былом могуществе облитая нынче помоями компартия Советского Союза?…
Нет, что вы, я не изменял высоким идеалам, но жить-то надо было? В глубине сердца верил в социализм во всех его ипостасях: простой, зрелый, с человеческим лицом… Доказательства? Пожалуйста, вот мой партбилет, сохраняемый в черные годы реакции…
А пока реформы существовали и набирали силу, пока рушились памятники, переименовывались улицы, выкорчевывались недавно святые понятия — они с Сидоровым вели себя соответственно. Клялись в любви и преданности новым властям, обливали помоями прошлое, прославляли рынок и правовое государство.
Поэтому хитрить и изворачиваться не было необходимости. Гарантии полной открытости — в провозглашенных свободах. Тем более для бывших партийных функционеров.
— Тебе нужно организовать продажу одному человеку двух-трех окраинных магазинов. Прими это как личную просьбу. Цену не заламывай, она должна быть божеской…
О вкладе будущего покупателя недвижимости в социальную защиту бедных — ни слова. Высокие слова — не для деловой беседы.
