Марина Серова - Профессиональная интуиция
Я перешла дорогу, удалилась на несколько метров от перекрестка и взмахнула рукой. Юркий «жигуленок», почти уже поравнявшийся со мной, ловко вывернул из общего ряда, остановился у тротуара. Очевидно, профессиональный «извозчик», отметила я машинально, из тех, что постоянно выискивают клиента и готовы в любой момент адекватно отреагировать на знакомый взмах руки.
Открыв переднюю дверцу, но не спеша забираться внутрь, я наклонилась и назвала адрес. Водитель привычно окинул меня взглядом, на мгновение задержался на сумке, на потертых стареньких джинсах, осторожно сказал:
— Шестьдесят.
— Шеф, — возмутилась я, — побойся бога!
— Далеко, — коротко заметил он, с сомнением поглядывая на громоздкую сумку в моей руке.
— Полтинник.
Водитель секунду помедлил, но других предложений от меня не последовало.
— Ладно, садись.
Я захлопнула переднюю дверцу, открыла заднюю. Водитель, не говоря ни слова, наблюдал за мной в зеркало. Забравшись в машину, я поставила сумку рядом с собой на сиденье и тут же вынула полтинник.
Ехали мы молча. Только остановившись на одном из перекрестков, «извозчик» повернулся и кивнул на сумку:
— По магазинам, что ли?
— В спортзал, — хмыкнула я.
На лице водителя отразилось удивление от собственной ошибки — как это он местную за приезжую клушку принять ухитрился. Вот и пусть помучается, иногда это очень даже полезно…
В «Богатырь» я приехала за несколько минут до прибытия Горшенина. Когда он вошел в спорткомплекс, я стояла перед доской объявлений и изучала расписание тренировок. В комплексе было несколько спортивных залов, время в большинстве из них занято довольно плотно, направления предлагались самые разнообразные — от волейбола и шейпинга до многочисленных восточных единоборств.
Услышав звук открываемой двери, я оглянулась и посмотрела на Горшенина таким загруженным взглядом, что он просто не должен был остаться равнодушным. Путь его в директорский кабинет лежал мимо доски объявлений. Пока Горшенин, постукивая палочкой, преодолевал разделяющее нас расстояние, я рассеянно оглянулась еще раз, при этом хмурилась, морщилась и покусывала нижнюю губу. В общем, изображала напряженную работу мысли.
Приблизившись, Горшенин вежливо, как и подобает директору, поинтересовался:
— Позаниматься хотите?
Если бы он выразил намерение пройти мимо, я бы остановила его сама, благо народу в холле было немного, в основном дети. Охранник сидел за столом, отгороженный от остального мира стеклянными стенами, и желания общаться с кем бы то ни было не выказывал. Так что шансов избежать разговора со мной у Горшенина практически не было.
— Да, — отрывисто сказала я, — неплохо было бы. Только вот не знаю…
— Интересуетесь чем-то конкретным? — При этих словах Горшенин нетерпеливо шагнул по направлению к своему кабинету. Лицо его продолжало сохранять вежливо-равнодушное выражение, но, судя по всему, он уже был не рад, что вступил в беседу.
«Черта с два ты теперь от меня отделаешься», — подумала я злорадно, чувствуя усиливающийся спортивный азарт. Рыбка клюнула, первый шаг сделан. Теперь неплохо разжечь уже не формальный, а искренний интерес к своей персоне.
— Здесь есть шейпинг, — взмахнув тростью, Горшенин указал на расписание, — группа по аэробике.
Он ободряюще улыбнулся и сделал движение, чтобы удалиться.
— Шейпинг? — Я оскорбленно повела плечами, смерила Горшенина снизу доверху сдержанно-презрительным взглядом. А в следующий момент выражение моего лица резко изменилось — теперь я смотрела на директора комплекса как на близкого родственника, с которым не виделась последние лет десять.
Поймав мой взгляд, он остановился, удивленно вскинул брови.
— Военный? — ткнула я в него пальцем. — В армии служили?
— Что, так заметно? — Горшенин польщенно улыбнулся.
Заметно было не так чтобы очень, военное прошлое Горшенина в глаза не бросалось, но в данном случае это не имело абсолютно никакого значения.
— Что-то есть, — кивнула я. — Не могу сказать, что именно. Но я, знаете, сама несколько лет форму носила. В таких случаях своего сразу признаешь. Только вы, наверное, офицер?
— Капитан. — Директор отвесил легкий поклон. — Внутренние войска. Но это все в прошлом.
Я широко улыбнулась.
— Е-мое! А я прапорщик. Тоже в прошлом. Извините, товарищ капитан, что я так это к вам, по-свойски, — сказала я, но вины в моем голосе не чувствовалось.
Горшенин засмеялся.
— Зачем же так официально? — Он протянул руку. — Игорь Викторович. Недавно уволились?
Я тоже засмеялась, крепко пожала руку, коротко представилась:
— Нина. Уволилась полгода назад. А что, так заметно?
— Чувствуется. Так, значит, шейпинг вас не интересует?
— Не-а, — качнула я головой, пренебрежительно скривив губы. — Мне бы что-нибудь посерьезнее. Размяться там, бросочки, с грушей поработать.
— О! — уважительно воскликнул Горшенин. — Тогда, конечно. Что ж, удачи вам.
— Спасибо, — буркнула я, отворачиваясь. — Я-то думала, дельное что-нибудь присоветуете.
Горшенин натянуто рассмеялся, переступил с ноги на ногу. Уходить вот так сразу теперь ему было неловко. Не обращая на него внимания, я вынула блокнот, порылась в карманах. Не найдя ручки — естественно, как же я могла ее найти, если лежала она в сумке, — я сдержанно выругалась и, шевеля губами, принялась повторять расписание занятий сразу нескольких групп. При этом то и дело путала время и номера спортзалов, из-за чего жутко злилась.
Расписание я, конечно, уже давно запомнила — что там особенно запоминать, но продолжала делать вид, что числа по какой-то причине не хотят укладываться в голове. Ручка была последним поводом задержать Горшенина еще ненадолго. Я уже начала сомневаться, что когда-нибудь он ее предложит.
— Ручку? — виновато все же предложил Горшенин.
— Спасибо, — сказала я с облегчением, взяла ручку и, глянув на нее, сказала: — Красивая.
Ручка действительно была изящной, необычной и по виду дорогой.
— Сослуживцы подарили, — пояснил Горшенин, — когда увольнялся.
— Любили, значит, — пробормотала я, аккуратно и неторопливо переписывая в блокнот расписание. — Меня тоже любили. Особенно когда случалось что-нибудь или со службы слинять надо было.
— В каком смысле? — Горшенин снова рассмеялся. Похоже, мои солдафонские манеры и грубоватость его забавляли.
Теперь, когда у меня находилась во временном пользовании его любимая ручка, ему волей-неволей приходилось стоять рядом. Зато неловкости он больше не испытывал.
— А я в медсанчасти работала. — Я мельком глянула на Горшенина и снова уткнулась в блокнот, но прежде заметила, что в лице директора что-то неуловимо изменилось. — Я медсестра.
— О! — только и сказал он.
«О!», черт возьми! Не может более ясно свои мысли выражать. Ломай теперь голову, что это его «О!» означало.
— А почему вы уволились? — неожиданно проявил интерес к моей биографии Горшенин.
Не похоже было, что он задал вопрос только для того, чтобы поддержать беседу. Голос его звучал вежливо и спокойно, я бы даже сказала, слишком спокойно, но глаза разглядывали меня с жадным вниманием. Кажется, он наконец-то заинтересовался моей персоной.
— В двух словах и не скажешь. Если коротко, то сама из армии я не уходила. Меня, скажем так, «ушли». Ну вы знаете, как это бывает.
— Бывает по-разному, — уклончиво произнес Горшенин. — А как вы вообще в армию попали?
— Отчим пристроил, сразу после училища. Чтобы под ногами не путалась. Большое спасибо. — Я вернула ручку, спрятала блокнот и закинула сумку на плечо. — Пойду пока по городу пройдусь и осмотрюсь. Может, чего насчет работы разузнаю… Жаль, что сейчас позаниматься не получилось…
— Погодите-ка, — прервал мой словесный понос Горшенин. — Так вы что же, без работы сейчас?
— Да я только вчера приехала, — невесело улыбнулась я.
— О! — воскликнул снова Горшенин. — И сразу в спортзал!
— А чего без дела болтаться?
Кажется, чем-то я его задела. Похоже, Горшенина заинтересовала именно моя специальность.
— Идемте. — Горшенин решительно повернулся и захромал по коридору. — Если хотите позаниматься именно сейчас, то попробуем это устроить.
— А нас пустят? — засомневалась я.
Горшенин усмехнулся:
— Пустят. У меня тут знакомый сейчас тренировку ведет.
Мы прошли через пустую раздевалку и оказались у входа в спортивный зал. Мальчишки и девчонки восьми-одиннадцати лет старательно выполняли каратешные ката. Слышалось сопение, шлепки трех десятков босых ног по татами и зычный голос тренера:
— Ичи! Ни! Корольков! Какая стойка? Са-а-ан! Медленно здесь, медленно! Корольков, повнимательнее, счет слушай! Аня, жестче! Что это за руки? Разве это руки? Еще раз с самого начала! Ичи!
