Йозеф Несвадба - История золотого Будды

— Ганка! — вскрикнул он, узнав друга детства. — Тоник!

Тот испуганно спрыгнул с дерева и свалился прямо под ноги Краслу.

— Ну-ка, дружище, — учитель хотел помочь ему подняться, но едва успел отскочить в сторону: в руках бывшего дружка сверкнул нож.

— Чего нужно? Кто такой? — прошипел Ганка.

— Ты что, не помнишь меня? Я же Красл, мы с тобой жили вместе, Тонда. Вместе пасли гусей. Потом у меня умерла мать…

Ганка еще какое-то время недоверчиво приглядывался, потом сложил нож.

— Прямо барином ты стал в своем приюте, — буркнул он. — Не повезло мне, видно, что моя мать не померла…

— Не кощунствуй!

— А ты знаешь, как мы живем? Всю неделю вкалываем. И в воскресенье тоже — только что после заутрени. Так вместо церкви хоть храпануть малость. А ты прямо барин…

— Я учитель. А ты? Не обижайся, пожалуйста, но зачем ты ночью лазаешь по чужим заборам? На вора ты непохож.

— Вот то и плохо, что воровать не гожусь. А тебе что за дело? Кто тебя послал сюда? — снова окрысился Ганка.

— Никто не посылал, просто я забочусь об Альбине Павлатовой…

— Незачем. И без тебя есть кому позаботиться. Думаешь, зачем я через забор лазил? Еду Альбинке принес.

— А зачем же тайно?

— Допрашиваешь?

— Боже сохрани, — учитель принялся объяснять Ганке, что привело его в Свагов.

— Памятник? — У Ганки явно стало спокойней на душе, он заговорил почти дружелюбно: — Чего только эти пражские господа не придумают! Тут люди с голоду подыхают, а им взбрело в голову ставить памятник какому-то лавочнику! Прямо не поверишь… — Они медленно пробирались по лесной тропке. — Травят нас как зверей. Чего ради, думаешь, я через забор должен лазить? Людей боюсь. Ведь за меня награда объявлена. А то бы сидел со всеми, кто возглавлял стачку.

— Я думал, что стачкой руководил Шойе.

— Мы вместе были. И об Альбинке беспокоюсь, потому что Голан с ней ходил.

— Так он действительно за ней ухаживал?

Красл хотел узнать о Голане побольше. Однако из дальнейшего рассказа Ганки выяснилось, что Голан не мог убить Павлату. Оказывается, он занимал командный пост на Большом Холме и оттуда рассылал связных. Альбина должна была ехать в Либерец — просить Шойе, чтобы тамошняя фабрика Риссига поддержала стачку. Но Альбина в Либерец не поехала и на Большой Холм не явилась.

— Теперь-то я знаю, почему. Отец ее не пустил. Загородил двери, чтобы не вышла. А тогда все подумали, что она струсила, предала нас. Кое-кто и сейчас думает, что либерецкие не захотели нас поддержать. А как они могли, если, оказывается, ничего не знали? Все из-за Павлаты и его дочки.

— А ты все-таки ей помогаешь?

— Потому что знаю, как было на самом деле. Но людям сказать не могу. Враз посадят. Подожду, пока вернется Голан.

— Так ты считаешь, Павлата из-за дочери заперся? А не потому, что рабочих испугался?

— Он боялся только Голана, боялся, что дочку уведет. А больше никого. Недавно он даже пистолет купил.

— Да что ты, не может быть!

— Что-то ты слишком уж им интересуешься, Красл!

Пришлось перевести разговор на другую тему: вспомнить молодые годы, детство, как родители приехали сюда из Градецка после неурожая. Но и здесь дела не поправились, наоборот. Пришлось им поселиться в одной комнате с семьей Ганки, искать работу. Так все и шло до самой их преждевременной кончины. Краслу стало тоскливо от этих воспоминаний. Ходит он тут, пытаясь раскрыть какие-то тайны, а о своих родителях забыл. Что ему дороже? Они простились около поселка.

— Надо смываться, — сказал Ганка, но, задержавшись на минутку, ухватил Красла за полу: — Люкс материальчик, небось с нашей же фабрики. Нам такой не по карману! — усмехнулся он. — Вот что я тебе скажу, Красл, передай своему пражскому хозяину, что нас так просто на кобылке не объедешь! А что до тебя самого, так ты никогда не отличался сообразительностью, Красл. Грозить не стану, но советую тебе поскорее убраться отсюда в свою Прагу. А в эту твою болтовню про памятник я не верю и знаю, что тебя интересует. Смотри, можешь плохо кончить! Дело в том, что в нашем нищем краю, где, бывало, родились только овес да картошка, теперь загребают миллионы. И сейчас вот решается, кому они достанутся. Уж не учителю Краслу, можешь мне поверить…

Ганка ушел не простившись.

III. Я его ненавидела

Под утро Краслу приснилось, что Альбина превратилась в мускулистую Валькирию и стреляет в него из отцовского пистолета. Проснувшись, он принялся анализировать действительность. Итак, Павлата запер и загородил двери, чтобы дочка не убежала к Голану. Мыслимо ли, чтобы, желая освободиться, хрупкая и слабая девушка стреляла в отца? Непохоже. Зачем же она выдумала историю с Шойе, которого в это время не было даже в Либерце? Почему она так нервничала во время вчерашней встречи? И почему целыми днями валяется в постели? Можно ли такой полнейший упадок сил объяснить постигшим ее горем? Не чувствует ли она вины за собой?

Ну нет уж, чем обвинять девушку в убийстве, пусть лучше будет случайная смерть. Он отдаст ей деньги на памятник и уедет домой. Решению содействовало и то, что угрозы Ганки несколько охладили следовательский пыл Красла. Ведь этот друг детства его теперь прямо-таки ненавидит! О прошлом забыл. Теперь ему важнее, из какой материи у кого сшито платье. Зависть вместо дружбы!

С утра Красл отправился на кладбище и с помощью могильщика отыскал заброшенную могилу с табличкой, на которой некогда были выгравированы фамилии родителей. Красла ошеломило количество новых могил. Кладбище спускалось теперь почти к самому шоссе, на равнину, а заложили его когда-то на лесистом холме.

Задержался он также у могилы Павлаты, еще совсем свежей. Что, если он был все-таки настоящим патриотом и просто хотел помешать дочери сделать глупость? Может, этот Голан действительно никчемный вертопрах, охотник до молодых девушек. А Павлата пользовался уважением самого доктора Х. Не мог он быть ни предателем, ни ничтожным лавочником. Значит, неправильно его убийцу оставлять безнаказанным, кто бы он ни был. Что на свете может оправдать убийство?..

Красл пришел к Альбине в глубоком раздумье. Она опять лежала в постели и выглядела еще бледнее, чем вчера. Сказала, что нет аппетита, все тело ломит.

— Негоже вам убиваться, как старая баба, — строго сказал Красл, будто отчитывал нерадивую ученицу. — Молодым негоже болеть. — Нервно прохаживаясь по комнате, он впервые заметил, какой кругом беспорядок. Грязные кастрюльки с засохшей и заплесневевшей едой, пыль, от грязной постели пахнет потом.

— Отец оставил завещание? — спросил он неожиданно.

— Папа не думал, что умрет. Он ведь был вполне здоров.

— А где его пистолет? — резко спросил Красл и подскочил к постели. Девушка приподнялась. — Где пистолет?! — громко повторил Красл.

Альбина ошеломленно таращила на него глаза, кровь бросилась ей в лицо, слова застревали в горле.

— Ну так я поищу сам, — Красл направился к столу и хотел выдвинуть ящик, но тут девушка бросилась на него.

— Нет! — кричала она. — Не трогайте! — Она повисла на его руке, вцепившись в рукав, так что ему не сразу удалось освободиться. Отрывая Альбину от себя, Красл нечаянно рванул ее ситцевую рубашку у плеча. Тонкая материя треснула, и он остолбенел от удивления. Спину и плечи девушки покрывали кровоподтеки.

— Это отец вас так избил? — тихо спросил учитель.

— А вам все надо знать? — Девушка обернулась с печальной усмешкой. — Можете и ящик осмотреть, папиного пистолета там нет. Не знаю, куда он подевался. Может, папа сам его перед стачкой припрятал, чтобы его не сочли бунтовщиком…

С трудом дотащившись до кровати, Альбина со стоном легла на бок.

— Зачем же он бил вас? За что?

— Я его не любила, нет, даже ненавидела его! А сейчас бы мне лучше самой умереть!.. — Бледная, с закрытыми глазами, она и вправду выглядела как мертвая. Красл на цыпочках направился к двери.

— Деньги на памятник я оставлю здешнему учителю, — сказал он. — Вечером я уезжаю. Прощайте…

Девушка не ответила. Он вышел, чувствуя себя виноватым. Явно она застрелила этого зверя, защищаясь от избиения. Но ведь это был ее отец! Рассудить их Красл не брался.

Школа находилась недалеко от трактира, в ней был всего один класс. Учителю, молодому и неопытному, приходилось обучать семьдесят пять учеников.

— Деньги на памятник? Деньги нам нужны. Павлата задолжал всему поселку!

— Как задолжал? — Красл остановился на пороге; из класса сквозь шум доносились слова: «Вы спрашиваете — почему я славянин…»

— Деньги, собранные для школы. Мы задумали сами пристроить еще один класс, раз не можем добиться субсидии. Павлата вел учет пожертвований и сам агитировал в самых бедных деревушках в горах, чтоб давали. Собирали буквально по крейцеру и набрали немало. Но после смерти Павлаты оказалось, что он все растратил. — А имущество? Ведь что-то осталось…