Ирина Комарова - Мирная профессия
– Ты чего так долго?
– Кто это? – хмуро спросил Анатолий.
– А сам не догадываешься? – коротко хохотнула трубка. – Скажи лучше, что надумал? Берешься за дело?
– Я еще вчера сказал, что не собираюсь с вами связываться. Идите к черту и не приставайте ко мне больше!
– У, какой ты сердитый. Зря. Все равно ведь сделаешь по-нашему. Не по хорошему, так по плохому.
– Что, прессовать будете? – Анатолий постарался сказать это равнодушно-презрительно, но получилось зло.
– И прессовать и рихтовать и много еще чего интересного, – голос в трубке вдруг стал рассеянным. – Ты подумай об этом, а завтра мы еще разок поговорим. Да смотри, чижик, не гуляй в темноте, а то стукнешься еще о какой-нибудь угол, ушибешься.
Короткие гудки раздались прежде, чем Анатолий успел ответить. Поэтому от незатейливо обматерил телефонную трубку и вернулся на кухню. Можно было, конечно, попробовать снова связаться с Борисом, но какой смысл? Через полчаса они увидятся в офисе.
Утренний аппетит пропал начисто. Анатолий все-таки запихал в себя яичницу, просто чтобы не пропадала, залил ее чашкой черного кофе без сахара – горечь была как раз в тон настроению. Потом сменил домашние шорты и футболку на брюки и футболку уличную и вышел из дома. Во дворе его ожидал крайне неприятный сюрприз: все четыре колеса его БМВ были спущены.
– …! – Анатолий подошел поближе и снова выругался, – …!
Покрышки были очень аккуратно разрезаны, а в правой задней торчал нож.
– Честное слово, если бы не двадцатипятилетие, не устраивала бы эту гулянку! – снова вздохнула Лена, осматривая сумки, выстроившиеся в коридоре. – Так: это я взяла, это я взяла… мам, а где конфеты? Они на столе лежали.
– Ты их в синий пакет сунула, вместе колбасой, – ответила Галина Андреевна.
– Правда? – Лена заглянула в пакет и покачала головой, – надо же, действительно здесь.
– Где твой Гена? – мать с сочувствием смотрела на нее. – Одна ты эти сумки никак не унесешь, а там еще торт в холодильнике.
– Торт! Его же выставить надо, а то не дай бог, забуду! – всплеснула руками Лена. Она вынесла в коридор и аккуратно поставила на тумбочку для обуви большое круглое блюдо на котором возвышалось внушительное сооружение из бисквита, безе и крема. Посмотрела на него с гордостью, – очень удачный пирожок получился. Как ты думаешь, попробовать накрыть фольгой или не стоит?
– Не стоит, весь рисунок смажется, – покачала головой Галина Андреевна и снова спросила: – Так когда Гена должен приехать?
– Должен был явиться еще пятнадцать минут назад, но он ведь в жизни, по-моему, ничего вовремя не сделал. Ладно, приедет, куда он денется. А опоздание мне сегодня простят. Посмотри лучше, я глазки ровно нарисовала?
– Идеально. А вернешься ты когда?
– Понятия не имею Считай сама: сядем за стол мы не раньше пяти. Час, другой, третий…
– Господи, вы что, три часа есть будете?
– Ой, мам, ну ты как будто сама ни разу на работе не праздновала! Лиля магнитофон принесет, потанцуем. Раньше девяти никак не разойдемся.
– А где девять, там и десять… в общем, понятно. Ты хоть попроси, чтоб тебя проводили.
– Обязательно, – с самым честным видом соврала Лена. Интересно, как мама это себе представляет? Может, встать в дверях и с несчастным видом хватать уходящих мужиков за руки: «Проводите меня домой, пожалуйста, а то я темноты боюсь!» Нет уж, до такого позора она еще не дошла. – Ты меня не дожидайся, ложись спать.
– Не говори ерунды, – пожала плечами Галина Андреевна. – Разумеется, я буду тебя ждать. Если вы разойдетесь в девять…
– Мам, я сказала не раньше девяти!
– Хорошо, даже если вы разойдетесь в полдесятого, то к десяти ты вполне успеешь вернуться.
– К одиннадцати!
– К половине одиннадцатого. В одиннадцать я уже буду волноваться, в половине двенадцатого у меня начнется истерика, а в двенадцать, если тебя еще не будет дома, я звоню в милицию.
– Господи, мамочка, мне только что исполнилось двадцать пять лет! А ты требуешь, чтобы я возвращалась домой к половине одиннадцатого, словно школьница! Вот скажи, ты бы в двадцать пять лет такое терпела?
– Милая, что ты сравниваешь? В двадцать пять лет я была матерью трехлетнего ребенка и уже собиралась разводится. Ладно, я тебя поняла, можешь гулять до одиннадцати.
– До половины двенадцатого!
– Ленка, ты что, сдурела? Где ты собираешься болтаться до половины двенадцатого?
– Нигде. И вообще, что мы – ненормальные, до полуночи праздновать. Завтра же на работу. Но из принципа, договариваемся на половину двенадцатого.
– Ну, если только из принципа. А если вдруг действительно загуляетесь, то позвони, предупреди.
– Хорошо.
– И чтобы тебя проводили. До самых дверей.
– Сторговались, – Лена засмеялась и поцеловала мать в щеку. – Можно подумать, я действительно собираюсь гулять до полуночи. Наверняка вернусь – еще десяти не будет.
– Мало ли, как пойдет, – упрямо покачала головой Галина Андреевна. – А вдруг…
От резкого, прозвучавшего прямо над их головами звонка, обе вздрогнули. Галина Андреевна, стоявшая ближе к дверям, отперла замок и потянула на себя дверную ручку.
– Леночка с днем рождения! – двухметровый блондин с ярко-синими глазами (вылитый герой из рекламного ролика мужского дезодоранта) – широко улыбаясь и протянув вперед руки, шагнул в тесный коридор. – Поздравляю тебя и желаю, все как положено, – он обнял Лену за плечи и притянул к себе, намереваясь поцеловать в губы. Она ловко увернулась и поцелуй пришелся в щеку. Впрочем, Гену это ничуть не смутило. Он чмокнул ее во вторую щеку, выпустил и, несколько церемонно, раскланялся с Галиной Андреевной: – Здравствуйте, с именинницей вас!
– Спасибо Гена, – холодно кивнула она. – Было очень любезно с твоей стороны предложить Лене помощь.
– Всегда готов! – отсалютовал парень. – А ты, я смотрю, уже собралась?
– Давно. Так что, забирай сумки, а я понесу торт.
– Бред какой-то! Вот так, в наглую, передай им коды! Они что, действительно на это рассчитывают?
– Боря, я не знаю, на что они рассчитывают, – мрачно ответил Анатолий. – Я знаю только, что на работу сегодня мне пришлось добираться на частнике, а колеса моей машины сейчас латают в мастерской.
– Думаешь, стоит пойти в милицию? – с сомнением спросил Борис.
– Не знаю. Может и стоит, но не сейчас. Пока я могу только пересказать два телефонных разговора, да предъявить свои дырявые покрышки. Кстати, я велел Татьяне позвонить на телефонную станцию. Пусть пришлют специалиста проверить все наши аппараты.
В руках Бориса сломался карандаш.
– Ты считаешь? Мама родная, если нас прослушивают…
Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула секретарша:
– Борис Петрович, можно? Я подготовила документы на подпись.
– Давай, – Борис достал из кармана ручку, снял колпачок.
Татьяна подошла к столу, положила перед шефом тонкую стопку. Пока тот расписывался, четким, экономным движением повернула голову к Анатолию:
– Я договорилась со службой ремонта. Они пришлют специалиста завтра, с утра.
– А сегодня? – не отрываясь от бумаг, раздраженно спросил Борис.
– Сегодня у них все уже разъехались по объектам. Только завтра.
– Отсюда вывод: все важные разговоры теперь только по мобильнику, – подвел итог Анатолий.
– Забирай, – Борис с отвращением отодвинул подписанные документы на край стола.
Татьяна ловко сгребла их, снова превратив в аккуратную стопочку, и спросила нейтрально:
– Борис Петрович, я вам не нужна в ближайшее время?
– А в чем дело? Хочешь отпроситься?
– Нет. Я на кухне буду, Лене надо помочь.
– Лене?
– Ну, да, Лазаревой. У нее день рождения сегодня, двадцать пять лет. За стол часов в пять сядем… вы что, забыли? – брови секретарши удивленно поднялись. – А вы, Толя? Вы же оба мне деньги на подарок сдавали!
– Деньги сдавал, – согласился Анатолий. Борис тоже кивнул, хотя и менее уверенно. – Значит Лазаревой двадцать пять? Странно, я думал она моложе. А что мы ей дарим?
– Комплект украшений: серьги и колечко. Ростовская финифть, Лена любит такие вещи, – Татьяна снова обратилась к Борису: – Так вы меня отпускаете?
– Конечно, иди, помогай. Можешь и телефон на меня переключить.
– Спасибо, но я его уже на комнату программистов переключила. Все равно все время Лену зовут, поздравляют – вам мешать будет.
Когда Татьяна вышла, Борис откинулся на спинку кресла:
– А я-то думаю, почему сегодня в офисе такое оживление? В коридоре Виталика с двумя букетами встретил, Генка какие-то сумки все время таскает. А оказывается это Лазаревой двадцать пять…
– Ты останешься? – поинтересовался Анатолий.
– Даже не знаю, – вообще-то Борис не был любителем подобных застолий и, хотя сотрудники непременно приглашали его, обычно ограничивался первой рюмкой и персональным поздравлением, после чего откланивался. – Лена готовит очень хорошо, – он принюхался: – Цыпленок-табака, как ты думаешь?
