Анатолий Отян - Редкая монета

— Да, понятно.

Жихарев смотрел на ребёнка, как тот играется ювелирными изделиями. Он выложил их в кружок и посредине положил большую брошь.

«Соображает», — подумал бандит и в этот момент мальчик посмотрел на него и улыбнулся. Жихарев улыбнулся в ответ своим беззубым ртом и спросил мальчика:

— Шамать хочешь?

— Что Вы сказали, дядя?

— Ну кушать хочешь?

— Немножко.

— Как тебя зовут?

— Витя.

— Сейчас, Витя, принесут.

Минут через двадцать сверху предупредили, что сейчас будут передавать еду для него и ребёнка. Сквозь прутья решётки за три раза опустили буханку серого хлеба, банку тушёнки, бутылку молока, бутылку минеральной воды, чекушку (250 грамм) водки, две алюминиевые кружки и такие же ложки, а также завёрнутые в газету карамельки.

— Я просил бутылку водки, а вы мне что дали?

— Хватит с тебя пока, а дальше посмотрим.

— Ладно, суки, — заключил бандит и приступил ножом открывать тушёнку.

Хлеб он ломал руками, давая мальчику горбушку, а сам ел мякину.

Набрал в одну ложку тушёнки и протянул ребёнку. Витя с удовольствием уплетал поданную ему пищу, а Жихарев налил себе в кружку водку, выпил и стал медленно жевать своим беззубым ртом пищу.

— Запьёшь молоком? — спросил Жихарев.

Мальчик кивнул и Жихарев налил ему в кружку молока. Он смотрел на мальчика и у него стало в душе просыпаться к нему тёплое чувство.

Вспомнил себя ребёнком, своих двух братьев и сестричку, своё беспризорное детство и всю проклятую жизнь. Он неожиданно встал и крикнул в окно:

— Эй, вы там! Разрежьте решётку, я подам вам ребёнка.

— Можешь разбаррикадироваться и выходи в дверь.

— Делайте то, что я сказал.

Ему нравилось, что легавые выполняют его указания, хотя понимал, что они последние в его жизни. Жихарев поел, взял конфету и протянул её ребёнку.

— Спасибо, дядя. А как Вас зовут?

— Еркой меня мать называла.

— Спасибо, дядя Ерка.

Жихарев умилился. Его уже много лет так вежливо и искренне никто не благодарил. Он боялся, что чувство нежности к этому мальчику сейчас пройдёт и звериное остервенение толкнёт его на страшное убийство.

— Наверху! Чего вы не вырезаете решётку?

— Сейчас разгрузят с машины бензорез и вырежут.

Когда начали вырезать решётку и искры полетели в подвал, Жихарев выбрал две небольшие серьги с красными камушками и небольшую брошь, подошёл к мальчику и погладил его по голове.

— Сейчас я тебя передам через окошко твоей мамке, а вот это положу тебе в карман. Ты никому не показывай, а то легаши заберут себе. А дома отдашь мамке. Ты понял?

— Мг! — кивнул головой ребёнок.

Когда Жихарев понял, что решётка остыла, он взял мальчика на руки, услышал его быстрый стук сердечка и поспешно крикнул:

— Принимайте ребёнка! — и подал его в две протянутые сверху руки.

— Теперь вылезай или выходи сам! — крикнули сверху.

— А хер в глотку не хотите?

Наверху совещались, что делать дальше. Милицейский подполковник спросил начальника милиции:

— Что, начнём штурм? Ребята уже подобраны.

— Нет, во время штурма мы потеряем людей и его живым не возьмём.

А он нам живой нужен. Мы ещё не знаем его сообщников. По моим подсчётам у него не меньше десяти патронов, а стрелять эта сволочь умеет. Подгоняйте пожарные машины и со всех стволов заливайте подвал водой.

Пожарные из шести брандспойтов стали лить в окошко воду. Жихарев не ожидал такого, и понял, что придётся подыхать, захлебнувшись водой, а до этого стоять в ней, а может сдаться? Он отогнал эту мысль и взял в руки оба пистолета. Отложил свой ТТ в сторону, взял милицейский «Наган», крутнул барабан и подумал: «Здесь было шесть патронов, осталось пять. Сыграю в русскую рулетку, и если останусь живым, сдамся, мать иху в amp;б!». Он перекрестился, так, как учила его покойная бабка, чего не делал уже лет двадцать пять и приставил ствол к виску.

Наверху, когда сквозь шум воды, издаваемый мощными струями, услышали выстрел, полковник Дейнеко приказал прекратить лить воду.

Наступила полная тишина и все услышали, как в соседнем дворе весело залаяла собака.

— Кажется, всё, — сказал полковник, — взламывайте дверь в подвал.

Затем он взял мегафон и крикнул:

— Ты ещё жив, бандюга!?

Опять тишина. Он повернулся к подполковнику:

— Ты здесь командуй, а я поехал в управление докладывать в Киев и Москву.

— А если он жив?

— Я сейчас проверю, — сказал Дейнеко и направился к окошку.

— Товарищ полковник не надо, а вдруг он прикинулся? Не идите!

Полковник так посмотрел на своего подчинённого, что тот проглотил язык. Став на одно колено, он посмотрел в подвал, поднялся, махнул рукой, заматерился, сел в машину и уехал.

Об этой истории в городе говорили очень долго, добавляли отсебятины, она обрастала всевозможными подробностями, а в телеграмме, направленной наверх, сухо сообщалось, что ограблен Ювелирторг, погибли три милицейских работника, два сотрудника магазина, и тяжело ранена пожилая женщина. Преступник, Ерофей Гаврилович Жихарев 1909 г. рождения, покончил с собой. Ребёнок, бывший заложником, освобождён, повреждений не получил. Часть денег и драгоценностей возвращены государству, трое остальных преступников находятся в розыске.

С тех пор прошло много лет. Магазин Ювелирторг построили в новом красивом здании, сделали сигнализацию, систему оповещения милиции от каждой торговой стойки, автоматически закрывающиеся все двери при первом сигнале опасности. Но милицейский пост в районе магазина оставили. Дежурный наблюдает и за магазином и за всем вокруг, входящим в панораму обзора.

Алисов вошёл в магазин. Посетителей было немного. Сразу справа от двери стояла стеклянная загородка. В ней сидел рыжеватый лысеющий человек и с лупой в глазу занимался гравировкой. Внутри будочки висела табличка «Скупка золотого лома». Алисов подошёл к загородке и с высоты своего роста заглянул в неё сверху, немного повернув голову, и этим походил на попугая рассматривающего блестящий шарик.

Гравировщик вынул из глазницы лупу, отложил в сторону инструмент и изделие и спросил Алисова:

— Вы что-то хотели?

— Здесь принимают только золотые вещи?

— В принципе, да. А у Вас что-то другое?

Алисов пошарил в кармане и вынул монету. Он нагнулся и подал её в окошечко.

— Вот, нашёл на автобусной остановке.

Гравировщик, он же приёмщик золотого лома, стал рассматривать монету сначала надев очки, а потом опять, вставив в глазницу лупу.

Алисов понял, что монета его заинтересовала.

Гравировщик Чекмарёв, бывший лётчик-истребитель, провоевавший два года в дивизии Покрышкина, лично уничтоживший три немецких самолёта и два в группе, имел три боевых ордена, в конце войны был сбит и при этом ранен. После госпиталя в строй не вернулся и на гражданке осваивал новые специальности. Его тянуло к тонким, требующим особого старания работам, и обучившись специальности паркетчика-реставратора, перестилал полы в «Эрмитаже». Женившись на украинской девушке, переехал на Украину, вначале работал паркетчиком, а затем, имея с детства красивый почерк и пристрастие к рисованию, сам освоил специальность гравировщика. Вначале работал в системе бытового обслуживания населения, а с открытием магазина Ювелирторг перешёл работать в него. Магазину он был выгоден, как работник. Золотой лом не так часто сдавали, а заказы на гравировку с каждым месяцем увеличивались.

Алисов терпеливо ждал, и когда приёмщик, взвесив монету, протянул её обратно в окошко, разочарованно спросил:

— Что, не подходит?

— Я эту вещь принять не могу, так как она не золотая.

— Так она же платиновая.

— Сомневаюсь. Платина совершенно белая, не окисляется, а здесь непонятно. Монета почти серая, хотя, наверное старинная. А может и фальшивая. Меня смущает эта надпись, что на серебро. Я когда-то интересовался монетами, но подобной не встречал. Могу предложить вот что. Я её оставлю у себя, придёшь ровно через неделю в это же время.

Я проконсультируюсь в Киеве и может приму. Хорошо?

— Хорошо, но дали бы вы мне немного денег.

— Что значит немного?

— Ну хоть пятёру.

— Что, выпить хочется?

— Ага, — радостно закивал Алисов.

— У тебя паспорт с собой?

— Нету.

— Ну ладно, выпишу тебе квитанцию и пять рублей. Придёшь через неделю, может и больше получишь.

Чекмарёв выписал квитанцию, поставил на ней штамп и отдал вместе с пятью рублями Алисову. Петро внимательно прочитал:

«Принята монета из неизвестного металла, 1830 г. Двенадцать рублей на серебро. Вес 40,5 грамм».

Алисов положил квитанцию и деньги в карман и направился к своим.

— Ну что? — спросил Дзюба.

— Никакая это не платина. Дали пять рублей и сказали зайти через неделю. Спрашивали паспорт.