Шелли Фрейдонт - Судоку для убийцы
«В случае неспособности погасить кредит Питер Томас Эйвондейл принимает на себя всю ответственность и т. д., и т. д.». Кейт читала эти строки дольше обычного: самым интересным ей показалось, что имя профессора — Питер Томас.
Кейт всегда называла его «профессор». Она не знала, почему, увидев его имя, была так тронута. Блестящий, необщительный П. Т. Эйвондейл был когда-то мальчиком, Питером Томасом. Интересно, смеялись ли и над ним одноклассники?
Она медленно положила бумаги на стол.
— Скорее всего сюда вкралась бухгалтерская ошибка. Мне известно, что взносы уплачивались в срок.
Кейт почувствовала, как вспотели подмышки. Даже математики так не говорили. Этому она научилась не у преподавателя риторики. Должно быть, слышала по телевизору.
— Прошу прощения, — сказал Даррелл, — ты же видишь, что последний взнос был сделан в июне. Денежного остатка для погашения долга недостаточно. Если деньги не будут внесены до конца месяца, банку ничего не останется, как наложить арест на дом и выставить его на аукцион для возмещения убытков.
«Не посмеешь», — подумала она и прикусила губу, чтобы не произнести эти слова вслух. Сделала глубокий вдох и посмотрела ему в лоб.
— Попрошу отсрочки: мне требуется время для анализа музейной бухгалтерии и нахождения ошибки.
Даррелл снова откинулся в кресле и сложил руки домиком. Похоже, это его любимая поза.
— Я думал, ты работаешь для одного из этих…
Он запнулся, и Кейт мысленно вставила слово — «чокнутых».
— …секретных мозговых центров. Что, бухгалтерия — одно из твоих хобби?
Его губы расплылись в улыбке, но Кейт почувствовала в его словах сарказм. Что она ему сделала? Почему через все эти годы он пронес к ней враждебное чувство? Пошел в деда?
— Просто пытаюсь помочь старому другу.
Доннели пожал плечами.
— Извини. Ничем не смогу тебе помочь. Думаю, старику надо найти деньги.
Она чуть было не потребовала устроить встречу с президентом банка, но вовремя отказалась от сумасшедшей мысли: вспомнила, что президента звали Джейкоб Доннели. Банк точно не поможет. Ей нужно изыскать способ спасения музея.
Кейт собрала свои бумаги и встала.
— Спасибо за объяснения, — выговорила она сквозь сжатые зубы.
— Извини, что ничем не помог. Бизнес есть бизнес.
Даррелл развернул кресло и пошел отворить перед ней дверь.
Хотел проводить ее по коридору, но Кейт остановила его.
— Не беспокойся, я и так отняла у тебя много времени.
Он невольно выказал удовлетворение, и в эту секунду Кейт объявила войну. Она уже не сиротка вундеркинд, она — высокоуважаемый математик, сотрудник знаменитого института. Читает лекции по всей стране. У нее допуск к сверхсекретной работе.
А на нее наплевали.
— До свидания, Даррелл.
Она шла по толстой ковровой дорожке, не оглядываясь, но спиной чувствовала, что он, стоя в дверях, смотрит ей вслед. Она хорошо представляла себе его самодовольную усмешку: нагляделась в детстве.
Кейт кивнула дежурной. Женщина улыбнулась в ответ и вернулась к работе. Кейт вышла на улицу.
Постояла немного, успокаивая нервы, постаралась справиться с гневом. Обернулась и увидела, что Даррелл стоит у стола дежурной. Кейт улыбнулась ему и помахала рукой, а потом пошла по улице.
Ей было приятно, что он теряет волосы. Лягушонок!
Когда Кейт вернулась в музей, Дженис за столом не было. Входная дверь, как и накануне, открыта. Экспозицию никто не охранял. Нужно нанять сторожа. Некоторые предметы были уникальными и стоили уйму денег.
В музее имелась разборная головоломка — шкатулка династии Минь; «Разбитый локомотив», первый паззл Мильтона Брэдли;[1] несколько подлинных кроссвордов и головоломок семнадцатого и восемнадцатого века, а также шкатулка с секретом времен Второй мировой войны. В нее засунули ножовку и компас и послали в лагерь заключенному.
Были здесь и журналы «Делл пенсл паззлс», в 1979 году в них впервые появились числовые головоломки судоку. Их называли «числа рядом». Профессор приобрел эти выпуски, прежде чем японцы дали этой игре имя «судоку». Коллекция, должно быть, выросла в цене, ведь судоку сделалась всемирным увлечением.
По крайней мере, Кейт удостоверилась, что выставка работает. Хорошенько осмотреть экспозицию не было времени: надо подумать, как ее спасти.
Кейт поднялась в кабинет. Профессор сидел на стуле у камина, работал над очередным сканвордом. Поднял голову. Его интерес померк, когда он увидел, что это Кейт. Она немного обиделась, потому что поняла: профессор надеялся увидеть Гарри.
Смешно, что обиделась. Да нет, будь честной с собой. Она ревновала к человеку, которого даже не знала. И это несправедливо: она ведь уехала, жила своей жизнью. Надо радоваться тому, что у профессора появился человек, о котором он заботится.
Посреди комнаты стоял маленький письменный стол. Он был накрыт на двоих: фарфоровая посуда, хрустальные бокалы, салфетки. Должно быть, профессор постарался: Дженис никогда не унизится до того, чтобы сделать Кейт что-то приятное.
Может, профессор ожидал кого то другого? И снова сердце кольнуло ревнивое чувство. Кейт решительно избавилась от него.
Профессор неловко поднялся со стула и жестом пригласил ее к столу.
— Райетт из кондитерской прослышала о твоем приезде и прислала ленч.
— Райетт? Та, что печет булочки с корицей?
Райетт была владелицей местной пекарни, и ее знали в округе из-за знаменитых булочек, яблочных оладий и другой выпечки.
Профессор провел ее к столу. Он даже не спросил, как прошел визит в банк. Возможно, был слишком стар и ни о чем не беспокоился.
— Может, нам чего-то не хватает? — спросил он.
Она взглянула на него и увидела лукавинку в глазах.
Да нет, не такой он и старый. О чем это он? Ах да!
— Нет серебряной посуды.
Кейт рассмеялась, а профессор подошел к шкафу и от крыл дверцу. Вынул блестящую серебряную шкатулку работы Беррокала — кофанетто. По правде говоря, это была копия шкатулки с секретом — из отдельных фрагментов которой можно было сложить столовые приборы на двоих.
Профессор поставил шкатулку в центре столика.
В детстве ее обязанностью было ставить приборы. В первый же их день он показал ей, как нужно раскладывать шкатулку на части, открывать «гроб»[2] и вынимать ножи, вилки, кубки и подсвечники.
— Дайте-ка взглянуть.
Кейт потерла кончики пальцев. Профессор тихонько посмеивался, и к Кейт вернулся оптимизм.
Она открыла внешнюю часть шкатулки, собрала из фрагментов ножи и вилки. Хотела продолжить, но профессор рассмеялся и сказал:
— Наш ленч остынет, пока ты вспомнишь.
Убрал частично открытую шкатулку и отодвинул для Кейт стул.
Кейт уселась, а профессор принялся вынимать запечатанные фольгой контейнеры из хозяйственной сумки, стоявшей на полу.
Салат, наста, курица в соусе с каперсами и грибами. И бутылка газированной воды, которую профессор налил в бокалы с апломбом сомелье. Казалось, они перенеслись с Хоппер-стрит Гранвилля в Париж на рю Де Ла Пэ или на площадь Навона в Риме.
— Чудесно пахнет, — сказала Кейт, когда профессор уселся напротив нее.
Она знала, что им предстоит разговор о кредите, но только не сейчас, когда она вошла в мир своих грез. Впрочем, все это скоро закончится.
Глава третья
— Банк отклонил мою просьбу об отсрочке, — сказала Кейт, усевшись у камина.
Профессор подал ей чашку с чаем, а свою поставил на журнальный столик, рядом со сборником судоку, затем и сам медленно опустился на стул.
— Гм, — хмыкнул он и посмотрел на книгу.
«О нет! — подумала Кейт. — Мне нужны ответы, иначе я ничем не смогу помочь».
— А как насчет правления? Они могут что-нибудь сделать? Они намерены вернуть долг?
Профессор потянулся к сканвордам.
«Я задаю слишком много вопросов», — думала она. Профессор сбегал от тревожной действительности. Кейт положила ладонь на его руку, не давая взять книгу.
— Кто такой Гарри?
Пальцы профессора расслабились.
— Он… помогает в музее.
— Как я когда-то?
— Да. Он не такой умный, какой была ты, не…
Его лицо смягчилось, на губах появилась улыбка.
— Мальчик блестяще разгадывает шифры, коды и критограммы. А вот судоку не заинтересовался.
Улыбка исчезла, и пальцы беспокойно зашевелились. Кейт крепче удержала его руку.
— И он исчез?
Профессор медленно кивнул.
— Или просто не приходил в последнее время?
— Он всегда приходит. Сразу после школы, и остается до закрытия музея. Иногда ночевал здесь. Он что-то с ним сделал.
Профессор потряс головой, словно стараясь прояснить мысли.
— Кто, профессор? Кто что-то с ним сделал? Может, он заболел или ушел на каникулы.
