Андреа Камиллери - Голос скрипки
Паскуано посмотрел на него с благодарностью, он действительно любил работать один.
Добрых полчаса спустя появилась машина судьи со следами многочисленных столкновений. Судья надумал затормозить только после того, как «поцеловался» со служебными машинами, на которых приехали криминалисты.
Николо Томмазео, весь красный, вышел из машины, крутя сморщенной, тощей, индюшачьей шеей, похожей на шею висельника.
- Какая ужасная дорога! Я попал в две аварии! - заявил он во всеуслышание.
Всем было известно, что судья водит машину не лучше, чем собака в наркотическом угаре.
Монтальбано нашел предлог, чтобы задержать его и тем самым спасти Паскуано от немедленного растерзания.
- Господин судья, я хочу вам рассказать одну любопытную историю.
И он поведал кое-что из того, что с ним приключилось накануне, показал следы столкновения с «твинго» и то, что осталось от записки под «дворником», объяснил, отчего у него зародились подозрения. Анонимный телефонный звонок в управление полиции Монтелузы явился манной небесной.
- Какое любопытное совпадение! - воскликнул судья Томмазео, сохраняя, однако, полное спокойствие.
Увидев нагое тело убитой, судья буквально остолбенел. Даже комиссар остановился как вкопанный. Доктор Паскуано сумел повернуть ей голову, так что стало видно лицо. Вылезшие из орбит глаза выражали невыносимую боль и ужас, на подбородке запеклась струйка крови: по-видимому, задыхаясь, женщина прикусила себе язык.
Доктор Паскуано предупредил вопрос, который комиссар терпеть не мог задавать:
- Точно установлено, что смерть наступила в ночь со среды на четверг. Час удастся уточнить после вскрытия.
- От чего наступила смерть? - спросил Томмазео.
- Разве не видно? Убийца прижал ее лицом к матрасу и держал так до наступления смерти.
- Должно быть, он был необыкновенно сильным.
- Необязательно.
- Следы полового акта до или после смерти присутствуют?
- Не могу сказать.
Что-то в тоне судьи заставило комиссара поднять на него глаза. Тот вспотел!
- Мог иметь место анальный коитус, - настаивал судья.
Монтальбано не мог не заметить блеск в его глазах. Его осенило: доктор Томмазео, по всей видимости, скрытно наслаждался! Комиссару пришла в голову одна фраза Мандзони, посвященная более знаменитому однофамильцу судьи, филологу Николо Томмазео:
«Этот Томмазео одной ногой стоит в ризнице, а другой - в борделе». Должно быть, фамильная черта.
- Я вам доложу. До свидания, - сказал доктор Паскуано, поспешно ретируясь во избежание других вопросов.
- По-моему, это преступление маньяка, который застал синьору, когда она ложилась спать, - твердо сказал доктор Томмазео, не спуская глаз с убитой.
- Видите ли, синьор Томмазео, нет никаких следов взлома. Вам не кажется странным, что голая женщина сама открывает маньяку дверь и принимает его в спальне.
- Странно вы рассуждаете! Возможно, она поняла, что этот человек - маньяк, только когда… Понятно?
- Я бы предложил версию преступления по страсти, - сказал Монтальбано, внутренне веселясь.
- Почему бы и нет, почему бы и нет? - согласился легко попавшийся на крючок Томмазео, почесывая бороду. - Мы не должны забывать, что анонимный звонок сделала женщина. Обманутая жена. Кстати, вы знаете, как найти мужа погибшей?
- Да. У бригадира Фацио есть номер телефона, - ответил комиссар, чувствуя, как сжимается сердце. Он ненавидел сообщать плохие известия.
- Дайте-ка его мне. Я сам позвоню, - сказал судья.
Ну на все горазд судья Томмазео! Даже роль ворона-могильщика ему по плечу.
- Можно уносить тело? - спросили вошедшие в комнату люди из «скорой».
Только через час криминалисты закончили осмотр места преступления и уехали.
- А теперь что будем делать? - спросил Галло, которого, как видно, заклинило на этом вопросе.
- Закрой на ключ дверь. Возвращаемся в Вигату. У меня от голода живот подвело, - сказал комиссар.
Горничная Аделина оставила ему в холодильнике вкуснейший розовый соус из икры лангуста и морских ежей, чтобы заправить спагетти. Монтальбано поставил воду на огонь и, пока она нагревалась, решил позвонить своему другу Николо Дзито, репортеру «Свободного канала», одного из двух частных телеканалов Монтелузы. Другой канал, «Телевигата», в котором ответственным за программу новостей был шурин Галлуццо, поддерживал правящую администрацию. Так что с нынешним правительством и по причине левизны «Свободного канала» обе станции были бы до скуки похожи одна на другую, если бы не ясный и ироничный ум «красного изнутри и снаружи» Николо Дзито.
- Николо? Говорит Монтальбано. Тут убийство произошло, но…
- …я не должен говорить, что это ты мне сообщил.
- Анонимный звонок. Какая-то женщина позвонила сегодня утром в управление полиции Монтелузы и сообщила, что в доме по улице Тре Фонтане было совершено убийство. Оказалось, правда. Погибшая - молодая красивая женщина. И совершенно голая.
- Ни хрена себе!
- Ее звали Микела Ликальци.
- У тебя фото есть?
- Нет. Убийца унес с собой сумку и всю одежду.
- Зачем?
- А я откуда знаю?
- Тогда почему решили, что это именно Микела Ликальци? Ее кто-нибудь опознал?
- Нет. Ищут мужа, который живет в Болонье.
Дзито хотелось выяснить еще кое-какие детали. Монтальбано охотно отвечал.
Вода закипела, он бросил в нее спагетти. Зазвонил телефон. Минуту он колебался, не зная, отвечать или нет. Комиссар боялся, что если разговор затянется и нельзя будет его прервать, он не успеет вовремя снять с огня спагетти. Это была бы настоящая катастрофа: ведь немыслимо расходовать понапрасну розовый соус на переваренную пасту. Лучше не брать трубку. Более того, во избежание звонков, способных нарушить душевный покой, в котором только и можно наслаждаться таким замечательным соусом, он отключил телефон.
Через час, довольный и готовый к борьбе с внешним врагом, он снова включил телефон. Тот немедленно зазвонил.
- Алло!
- Алё, синьор дохтур? Это вы пирсонально будете?
- Персонально, Катаре. Что там?
- А то, что звонил судья Толомео.
- Томмазео, Катаре! Ну да все равно. Что он хотел?
- Хотел поговорить с вашей пирсоной пирсонально. Вот аж четыре раза звонил. Говорил, что вы должны лично ему позвонить.
- Хорошо.
- А вот еще, синьор дохтур. Докладываю одну вещь наивысшей важности. Мне позвонил из управления полиции Монтелузы комиссар по имени Тонтона.
- Тортона.
- Ну как зовут, так и зовут. В общем, этот самый. Он говорит, что я должен ходить на конкурс информатики. Вы что по этому поводу думаете?
- Рад за тебя, Катаре. Давай посещай этот курс, получишь специализацию. Ты как раз человек, подходящий для информатики.
- Вот спасибо, синьор дохтур.
- Алло, доктор Томмазео? Монтальбано у телефона.
- Комиссар! А я вас искал.
- Извините, но я был очень занят. Помните расследование по поводу трупа, найденного в море на прошлой неделе? Мне кажется, я вам докладывал, как положено.
- Удалось продвинуться?
- Пока нет.
На другом конце провода Монтальбано почувствовал неловкое молчание: диалог не имел никакого смысла. Как он и предполагал, судья собирался говорить не об этом.
- Я хотел вам сказать, что связался с вдовцом в Болонье, доктором Ликальци, и сообщил ему, тактично конечно, печальное известие.
- Как он отреагировал?
- Ну, как бы это сказать - странно. Даже не спросил, как погибла его жена. А она ведь была очень молода. Видно, с крепкими нервами тип: никаких эмоций не выказал.
Доктор Ликальци лишил ворона-могильщика Томмазео любимого развлечения. Он так и не получил законной добычи - душераздирающей сцены со стенаниями и плачем, хотя бы по телефону.
- Во всяком случае, он сказал, что сегодня никак не может оставить больницу. На сегодня у него назначены операции, а его заместитель заболел. Завтра утром в 7.05 он вылетит в Палермо. Таким образом, предполагаю, он будет у вас в комиссариате около двенадцати. Вот об этом я и хотел поставить вас в известность.
- Благодарю вас, господин судья.
Галло, отвозя его в контору на служебной машине, сообщил, что Джермана по распоряжению Фацио съездил за разбитым «твинго» и поставил его в гараж комиссариата.
- И правильно сделал.
Первым, кто вошел в его кабинет, был Мими Ауджелло.
- Я не по работе. Послезавтра, то есть в воскресенье, рано утром поеду к сестре. Не хочешь присоединиться? Повидаешь Франсуа. А вечером вернемся.
- Если получится.
- Уж постарайся. Сестра дала мне понять, что ей нужно с тобой поговорить.
- О Франсуа?
- Да.
Монтальбано встревожился. А что, если сестра Ауджелло и ее муж откажутся и дальше держать у себя мальца?
- Сделаю все возможное, Мими. Спасибо.
- Алло! Комиссар Монтальбано? Это Клементина Вазиле Коццо.
- Приятно слышать вас, синьора!
- Отвечайте «да» или «нет». Я справилась?
