Бретт Холлидэй - Красное платье для коктейля
День только начал заниматься над Атлантическим океаном в субботнее утро, когда новехонький темно-голубой «бьюик» с нью-йоркским номером остановился перед отелем «Бич-Хэвен». Герберт Гаррис медленно вышел из машины, зевнув, открыл дверцу багажника и вытащил оттуда единственную сумку. Его светло-серый пиджак со следами пепла спереди был помят, лицо небрито, а глаза красны от бессонницы. Он не спал с предыдущего утра – торопясь, гнал автомобиль по ночному побережью. Гаррис расправил плечи, наполнил легкие прохладным воздухом Майами и, обогнув машину, целеустремленно шагнул через вертящуюся дверь вестибюля, который был бы совсем пуст, если бы не ночной портье, дремавший за стойкой.
Пожилой и лысый портье нахмурил брови, наблюдая за приближающимся мистером Гаррисом. В этот забытый богом час не было ни прилетающих самолетов, ни прибывающих поездов. И в такой гостинице, как «Бич-Хэвен», редко когда принимают на рассвете.
Гаррис поставил свою сумку на пол и потер тыльной стороной руки жесткий подбородок, чувствуя недовольство портье. Поэтому он более чем бесцеремонно сказал: «У вас остановилась миссис Гаррис. Какой номер?»
Миссис Герберт Гаррис! Это имя сразу же отозвалось в памяти портье. Имелось какое-то сообщение об этой даме. Только он не помнил, что именно. Кажется, ничего такого важного, подумал он, но сигнал тревоги зазвучал в его мозгу. «Миссис Герберт?» – переспросил он и, чтобы оградить себя от неприятностей, незаметно под стойкой нажал кнопку звонка, зажужжавшего у дежурного детектива. Он глубокомысленно произнес: «Сейчас посмотрим»,– и повернулся спиной, чтобы просмотреть алфавитный список постояльцев. Медленно, с остановками, он водил пальцем по списку сверху вниз до тех пор, пока не услышал тяжелые, приближающиеся из-за угла стойки шаги. Тогда он повернулся и сказал: «Да, у нас действительно проживает миссис Герберт Гаррис». Он произнес ее имя достаточно громко и внятно, чтобы его услышал подошедший детектив.
Эд Джонсон, штатный офицер безопасности, дежуривший в эту субботу на рассвете, умудрился проспать большую часть своего дежурства, пока звонок портье не разбудил его. Он остановился рядом с Гаррисом, моргая со сна и внимательно разглядывая нью-йоркца.
Гаррис не обращал на него внимания. «Назовите номер ее комнаты»,– снова нетерпеливо потребовал он.
Портье слегка пожал плечами и вопросительно взглянул на Джонсона, который сказал: «Минуточку, сэр. Не будете ли вы так любезны объяснить нам, зачем вам нужно знать номер этой дамы?»
Гаррис сердито дернул головой и, сощурив глаза, посмотрел на полицейского:
– А вы кто, черт возьми? – резко спросил он.– И не ваше это дело, зачем мне нужен номер моей жены.
– Я офицер безопасности,– спокойно произнес Джонсон.– Так вы говорите, мистер Гаррис?…
– Да, черт возьми! Я – мистер Гаррис.
– Не надо так воинственно, мистер Гаррис,– миролюбиво продолжал Джонсон.– Мои обязанности состоят в том, чтобы оберегать покой наших гостей. Миссис Гаррис ждет вас?
– Нет не ждет,– Гаррис остановился и попытался подавить раздражение в голосе.– Послушайте, я гнал машину всю ночь. Я устал и хочу спать. Мне также надо принять ванну, побриться и выпить чего-нибудь. Ну, ради бога, могу я наконец узнать номер комнаты моей жены?
Румяное лицо Джонсона оставалось спокойным. Он спросил: – У вас случайно нет с собой удостоверения личности, а?
– У меня есть все на свете удостоверения,– прорычал Гаррис.– Но почему я вам обязан их показывать?
– Если вы муж дамы, то почему не желаете показать удостоверение? Хотели бы вы, чтобы мы просто так отправляли незнакомого мужчину на рассвете наверх, в комнату вашей жены, если он этого потребует? Вы видите, мы должны быть осторожными.
– Да, я полагаю… конечно. Вполне логично,– Гаррис достал бумажник и вытащил из него карточки, которые он разложил на стойке перед детективом: «Дайнерс Клуб» и кредитные карточки, карт-бланш, Стандарт Ойл, визитная карточка с названием «Бринкерхоф и Гаррис, брокеры» и нью-йоркским адресом…– Вам достаточно этих «верительных грамот»? – он говорил решительно, но не без сарказма.
Джонсон сказал:
– Как будто в порядке. Никто не хотел вас оскорбить, мистер Гаррис,– он посмотрел на портье: – Есть ключ, Ричард?
Портье повернулся к отделениям для ключей позади стойки, пока Гаррис прятал карточки в бумажник.
– Есть запасной, мистер Джонсон. С того момента, как миссис Гаррис въехала, она не оставляла ключи здесь,– произнес портье.
Во время этого разговора его мозг лихорадочно работал, и теперь он наконец вспомнил содержание памятки о миссис Гаррис.
– Эллен никогда не оставляет ключи у портье,– голос Гарриса звучал свободно и дружелюбно. Он протянулся за ключом, который портье положил на стойку, но мясистая рука Джонсона успела перехватить его.
– Пойду-ка я с вами, мистер Гаррис. Хочу быть уверенным, что все в порядке. Это ваша сумка? – Он слегка согнулся, чтобы поднять ее и повернулся в сторону лифта, отмахиваясь от посыльного, который материализовался из темноты.
– Не надо беспокоиться,– торопился за ним Гаррис.– Я сам донесу свой чемодан.
– Это не трудно,– Джонсон вошел в лифт и нажал третью кнопку.– Мы в «Бич-Хэвен» всегда рады услужить.
Джонсон вышел из лифта первым и зашагал по коридору впереди Гарриса, остановился у номера 326 и вежливо отошел в сторону:
– Может быть, вы постучите? – Ключ он держал в руках.
Гаррис подошел к двери и легонько постучал. Не получив ответа, он постучал громче и позвал: «Эллен, это я, Герберт. Ты слышишь?»
– Почему бы вам не открыть дверь? – предложил Джонсон,– не стоит будить других людей.
В его голосе прозвучала нотка сожаления, когда он протянул ключ. Гаррис взял его с недоумением.
– Не понимаю. Она никогда крепко не спит.– Он вложил ключ в замок и повернул его.
Эд Джонсон внимательно наблюдал за выражением его лица, в то время как сам приготовился к любой неожиданности.
Гаррис, справившись с дверью, неподвижно стоял и испуганно глядел на пустые застланные кровати. Он сделал шаг вперед: «Эллен»,– недоверчиво произнес он, затем повернулся к Джонсону:
– Где она? Где моя жена? – он взглянул на детектива, как-будто видел его впервые, затем развернулся и помчался к ванной, рванул дверь на себя…
Джонсон поднял его сумку и вошел в комнату, плотно закрыв за собой дверь. В этот момент он проклинал свою работу. Такой на вид симпатичный парень проделал ночью путь из Нью-Йорка, чтобы провести уик-энд с женой. Куда же это она запропастилась?
Гаррис медленно вернулся из ванной комнаты. Он выглядел так, словно его отмолотили бейсбольной битой. Глаза его лишились всякого выражения, челюсть отвисла.
– Ее нет, ее здесь нет…
Он вглядывался во все углы комнаты, словно был не в состоянии поверить в то, что женщины, которую он ищет, здесь нет. Его взгляд наконец упал на открытый чемодан, лежащий на багажной полке.
– Она упаковала чемодан,– хрипло произнес Гаррис,– как будто собиралась уезжать. Но… ведь она и недели не пробыла здесь? Где она?
Джонсон с сочувствием покачал головой.
– Сядьте, мистер Гаррис,– сказал он,– сядьте и возьмите себя в руки. Я должен вам кое-что сказать, и вам лучше выслушать меня сидя.
– С Эллен что-то случилось! Что случилось, черт возьми? Не стойте же, расскажите мне. Я имею право все знать!
– Да,– чувствуя себя неловко, сказал Джонсон,– мне кажется вы должны знать, мистер Гаррис. Дело в том, что… видите ли, я сам точно ничего не знаю. – Он остановился, чтобы вытереть рукавом пот со лба.– Я знаю только вот что: миссис Гаррис исчезла из отеля сразу же, как вошла в свой номер в понедельник после обеда. Она не спала ни одну ночь у себя. Этот чемодан не упакован на выезд – в таком виде она оставила его после обеда в понедельник, после того, как сменила дорожную одежду на ярко-красное платье для коктейля. Вот все, что я знаю.
Он тут же с участием бросился вперед, увидев, что лицо Герберта Гарриса стало ужасного мертвенно-серого цвета, а сам он закачался, как перед обмороком. Джонсон схватил его за руку и обнял за талию. Он подвел его к постели, успокаивающе говоря: «Полежите немножко, расслабьтесь, мистер Гаррис. Я понимаю, что вы чувствуете. Я очень хорошо понимаю, что вы испытываете, черт возьми. Я очень сожалею, что мне пришлось сообщить вам все это». Он заботливо уложил Гарриса на ближайшую кровать, подложил ему под голову подушку. Тот какое-то время лежал на постели, дрожа, сжавшись в комок и зажмурившись. Вдруг он сел, широко открыв глаза, и требовательно спросил:
– Значит, вы все время знали об этом и не сообщали мне? Не поставили меня в известность! Всю неделю в Нью-Йорке я ничего не знал. Что это за отель? Что вы все-таки пытаетесь скрыть?
– Мы ничего от вас не скрываем, мистер Гаррис. Может быть, я позову доктора?
Гаррис продолжал сидеть прямо, затем, глубоко вздохнув, протяжно простонал:
