Лев Гурский - Никто, кроме президента
– Лев Абрамыч! – На лестницу высунулась очкастая голова моего режиссера Татьяны. – Рекламный блок закругляют через полторы минуты, детей мы уже согнали. Я иду за пульт, и вы не задерживайтесь.
– Да-да, – сказал я, – докуриваю.
Не надо думать, что я не страховался и заранее не подстелил себе соломки. Подстелил, аж целую копну. Мой всегдашний пессимизм сделал меня осмотрительным. Еще за полгода до финального пинка я зарезервировал себе проект на главном федеральном канале. Прямой эфир дважды в неделю, прайм-тайм, развлекательно-познавательное шоу «Угадайка» для всей семьи. Кому, как не Школьнику, работать с детьми? Я вписался. Нет шоу, кроме «Угадайки», и Лев Абрамыч – пророк ее! Две дюжины сопляков от пяти до пятнадцати за час сорок, минус реклама, должны сообразить, что за гость прячется под маской. Моя задача – отвечать на их наводящие вопросы. Задача гостя – молчать в тряпочку, но быть готовым к шестиминутному монологу в конце, когда его разоблачат. Несложно. Даже детсадовец поймет…
– Лев Абрамыч! Время!
– Иду, господи, иду.
На полпути я попался в руки гримеру, обсыпавшему мне пудрой нос, лоб и одну щеку, а затем возник на подиуме – в то мгновение, когда рекламщики убрали заставку.
– Итак, друзья, мы открываем заключительную часть игрового шоу «Угадайка». Напоминаю, что у каждого игрока осталось право всего на один вопрос ко мне, потом им придется дать свой ответ… Та-ак, вижу. Поднесите микрофон к сектору один. Всем внимание: вопрос задает Иван Васильевич Коновалов!
Иван Васильевич, белесый клоп лет пяти, напрягся от волнения и выдал:
– Лев Абламыч, он подалки любит далить?
Я скосил глаз в свою шпаргалку. Хм. Ничего такого о нашем госте там не говорилось. Но, с другой стороны, кто же не любит делать подарки близким? В моем бегунке нигде не сказано, что он – патологический жмот. Значит, импровизируем в пользу клиента.
– Думаю, Ванечка, что любит.
– Тогда у меня есть ответ. Это… это… это Дед-Молоз!
Весь первый сектор, где подобрались такие же клопы, довольно зааплодировал, убежденный в победе своего Вани. Из крайнего, шестого сектора, где давно не верили ни в Деда-Мороза, ни в деда Мазая, ни даже в Шварценеггера, наоборот, раздались свистки и дружное улюлюканье. Сектор номер три состорожничал и промолчал: ровесники Феди Кашинцева в существовании нашего Мороза уже сомневались, но импортный Санта-Клаус был для них пока непреложной реальностью.
– К сожалению, это не Дед-Мороз. – Я развел руками. – Иван Васильевич Коновалов на сегодня выбывает из игры. Но его смелая версия достойна специального приза «Угадайки». Аплодисменты! Сектор шесть, присоединяйтесь. Будете свистеть, засчитаю вам поражение.
Детские ладошки не могли отбить нужных децибел, и Татьяна с пульта прибавила к ним пару слоев «фанеры». Под коллективные звуки оваций Ванечку утешили огромной, в половину его роста, красной пожарной машиной. А я тем временем уже направлялся к новому игроку, который рвался в бой.
– Микрофон – в сектор четыре. Вопрос задает Дмитрий Дмитриевич Ванюков. Слушаем тебя, Дима.
Дмитрий Дмитриевич, весь состоящий из кудряшек и длинного острого носа, припал к микрофону и требовательно спросил:
– Лев Абрамыч, он – умный?
Даже не будь у меня в шпаргалке длинного списка книг и статей гостя, я бы не затруднился с ответом. Мужик, способный обаять мое начальство, не мог быть дураком по определению. В среднем у нашей «Угадайки» восемь выходов в месяц, и шесть кандидатур из восьми мне спускают сверху. Господин Желтков – такой вот назначенец. Обычно мне навязывают пергидрольных кинодив, чьих-то любовниц. Или раскрученных дам-беллетристок, чье-то обеденное чтиво. А этот вдруг оказался экспертом-аналитиком. Спецом по акулам капитализма, мамочки родные! Наверное, акулы из руководства канала поощряют тех, кто верно их сосчитал. Или чего-то у них мудро не досчитался.
– Умный, – подтвердил я. – Ого-го какой умный.
– Тогда я могу дать ответ. Это – президент России Волин!
Все секторы, с первого по шестой, без напоминаний заплескали бурными аплодисментами. Условный рефлекс на имя. Я закусил губу, чтобы не фыркнуть прямо в камеру. Эх, ребятки, и всыпят же дяде Леве в понедельник на планерке! Упало каменное слово, всуе! Ужас, потрясение основ! Дитя задело Его Величество! Опять Ленц будет ругаться: баловство с прямым эфиром пора кончать, у нас нет гарантий от… у нас нет уверенности в… у нас нет оснований для… Ля-ля-ля. Как же начальство не допрет, что две трети рейтинга «Угадайки» держится на детском лепете? Мы ведь последняя на ТВ программа, где на всю страну еще могут ляпнуть наивную ересь. Остальные шоу трижды подчищают до полной стерильности. Вот они и собирают свои три процента.
– Увы, Дмитрий Дмитриевич тоже не угадал и выбывает из игры. Думаю, у президента России много государственных дел. Ему, наверное, сегодня некогда.
– Может, он придет к нам в другой раз? – Димин нос поник.
– Все возможно, – не стал я спорить, обеспечив себе еще один втык от начальства. Мы-то, взрослые, знаем, что президенты у нас никогда не приходят на ТВ. Иногда они разрешают телевидению самому прийти к ним.
Многоопытная Таня в аппаратной врубила запись рукоплесканий, а мне издали махнули картинкой с силуэтом рояля. Это был наш условный знак: рояль в кустах. Если время поджимало и детки киксовали, в дело вступал засланный казачок. Уже вторично за сегодня мне приходилось выдвигать «рояль». Утром, когда программа шла на Сибирь и Дальний Восток, команда-один тоже споткнулась на этой кочке. Тогда выручила рыжая Светик из сектора четыре, дочь звукооператора Бочарова. Она знала ответ. Теперь пробил час для сына нашего помрежа. Данилку Черногуза внедрили в шестой сектор. Парень имел внешность типичного «ботаника», поэтому его всезнайство не должно было вызвать подозрений. Та-ак, он уже руку тянет. Я перенес микрофон к шестерке, Данилка отбарабанил свой вопрос и дальше все пошло по сценарию. Мой ответ – его игра в задумчивость – имя – аплодисменты – срывание маски – финальный монолог гостя – опять аплодисменты – музыкальный отыгрыш – титры. Уфф!
После эфира маленький сутулый Желтков, сам похожий на вопросительный знак в чехле пиджака, вышел со мною на лестницу. И довольно сухо спросил:
– Последний парень, Данила, опять был подставным?
Мне с трудом удалось спрятать раздражение. Мало ему акул. Ему хочется, чтобы и дети узнавали его великую персону.
– А как же иначе? Вы ведь, извините, не Кристина Орбакайте.
Желтков кольнул меня острым неприязненным взглядом. Или мне померещилось? Ведь миг спустя он уже вздыхал: «Понимаю, Лев Абрамович, понимаю…» – да при этом так жалобно кривил личико, что мое раздражение сразу иссякло. И чего я, в самом деле, цепляюсь к бедолаге с круглой спиной и яичной фамилией? В школе его наверняка дразнили Желтком. А он был безответно влюблен в первую красавицу класса и дарил ей гранатовый браслет…
Я чуть не сунул ему напоследок какой-нибудь утешительный приз от программы «Угадайка», но вовремя вспомнил, что у меня остались одни пожарные машины.
Покурить в одиночестве мне, конечно, снова не удалось. Едва-едва я расстался с Желтковым, как по лестнице шумно затопал, поднимаясь, жизнерадостный Буба Кудасов, ведущий ток-шоу «Щедрость».
– Салют педофилам! – деловито пропыхтел он. – В Большой послезавтра идешь на «Марфу-посадницу»? Темка Кунадзе, гений, все там перевернул по последнему писку. Стрельцов с боярами и куполами оставил, типа для патриотизма, но прибамбасы – чисто хайтековские: свет, голограммы, па-де-де на выносной платформе и все такое. Мусатов билеты уже распределяет, имей в виду. Дают строго по два на редакцию, потому что спектакль пафосный – будет полно випов, включая Самого в царской ложе… Ну, идешь?
– Не-а, – ответил я. – У меня послезавтра эфирный день. И к патриотизму с боярами на платформе я, знаешь, не очень…
– Лева-Лева, ты не русский, – погрозил мне пальцем Кудасов и, заговорщицки мигнув, добавил густым шепотом: – А Волина ты сейчас шикарно подколол, ребята из новостей со стульев упали. Молодчина! «У президента много дел», «президенту некогда»… Ясен перец, где намек. Информационщики уж забыли, когда их в Кремле за людей считали. Им теперь суют в рыло минуту протокольной туфты – и крутись, как хочешь…
– Не было никаких намеков, – разозлился я, но Кудасов уже пыхтя одолевал новые ступеньки и, победив очередной пролет, крикнул сверху: «Будь здоров, школяр!»
После общения с Бубой у меня зверски заныла башка, от переносицы и выше. Вот гады, недовольно подумал я, вот партизаны кухонные. Нашли себе пионера-героя Львиное Сердце. Теперь рядовым втыком мне уже не отделаться. Мистер-твистер, бывший министер, схлопочет по полной – практически ни за что. Ну какой я, к чертям собачьим, Лев? Такой же ягненок, как и все.
