Сергей Романов - Автовор
Как показывала практика, наиболее аварийным на этой магистрали являлся район гостиницы «Центральная» и подъезд к площади Белорусского вокзала. Омельченко знал, что в первом случае причиной частых дорожных происшествий были пешеходы, которые то и дело норовили пересечь Тверскую в неположенном месте. За Белорусским вокзалом, следуя из центра города, частыми виновниками становились водители. Впрочем, и в обратном направлении, при спуске с моста к площади вокзала, каждый из нерадивых шоферов нажимал на педаль газа, дабы проскочить огромную развилку, что тоже приводило к авариям. Помимо того, из-за больших размеров площади и обилия светофоров нередко возникала ситуация, когда водители, подъезжая к пересечению в конце разрешающего сигнала, увеличивали скорость и старались проскочить перекресток на желтый свет. Уже неоднократно Омельченко на разборах дежурств говорил начальству, чтобы механики увеличили время предупреждающего сигнала светофора. Руководство каждый раз обещало разобраться, но воз, как говорится, и поныне оставался там. Лихачи с Тверской спешили проскочить площадь, а другие, нетерпеливые водители начинали движение со стороны Грузинского вала на желтый сигнал. В результате каждый день происходили столкновения.
Омельченко подъезжал на своей патрульной машине на этот участок к концу дня, ставил патрульную «шестерку» в самом видном месте в центре площади, дабы у автовладельцев при виде инспектора ГАИ отпадала всякая охота нарушать правила. И тем не менее смельчаки находились.
Он махнул жезлом перед вишневой «четверкой», водитель которой не остановил машину на желтый сигнал светофора, и, когда тормоза завизжали, медленно, направился к ней.
Водитель с обиженным лицом вылез из машины:
– Ну чего, начальник?
– Знаете о своем нарушении? – спросил Омельченко.
– Какое нарушение? – сделал недоуменные глаза водитель.
– Вы проехали на желтый. Ваши документы.
– Да какой желтый, начальник! На зеленый я ехал.
Омельченко устало вздохнул. Иного ответа он и не ожидал: есть тип людей, которые никогда не признают свою вину. Поэтому, ознакомившись с правами, лишь монотонным голосом сказал:
– Придется заплатить штраф триста рублей, – постучал правами о крагу своей перчатки и посмотрел на водителя.
Тот взвился пуще прежнего:
– Да ты что, начальник! За что? Я ничего не нарушал.
– Пройдемте в мою машину, – сказал Омельченко, – оформим счет для оплаты.
Водитель по каменному и неприступному лицу инспектора наконец понял, что штраф неминуем, и его обиженная физиономия сразу стала подобострастной и заискивающей.
– Послушай, дорогой, я тебе стольник отдаю и не нужно никаких квитанций. Пойдет?
– Знаете, сколько вы можете получить за дачу взятки лицу при выполнении им своих служебных обязанностей? – сказал Омельченко и направился к своей постовой машине.
– Что, мало? Ну, вы, ребята, совсем озверели…
– А за оскорбление можете получить еще и десять суток…
Пока Омельченко заполнял протокол и выписывал штраф, водитель рылся в карманах, извлекая мятые купюры. После чего в негодовании бросил их на сиденье перед Омельченко. Инспектор сделал вид, что не заметил вызывающих и оскорбляющих действий. Впрочем, он отлично понимал, что с легкостью расстаться с такой суммой удается не каждому. Он, конечно, видел, что нарушитель не из самого богатого сословия, но, если не пресечь нарушение и не наказать раз-другой, то у него появится ощущение вседозволенности, а значит, риск грозит не только его собственной жизни, но и жизни других водителей, а также пешеходов.
Омельченко заполнил квитанцию, сгреб с сиденья мятые купюры, аккуратно разгладил их и разложил на своей планшетке. Было ровно триста. Он отсчитал восемьдесят три рубля, засунул их в отделение планшетки, остальные вместе с квитанцией об оплате штрафа протянул нарушителю.
– На первый раз беру с вас штраф в размере одного минимального оклада. В другой раз наказание будет суровее.
Автовладелец недоумевающе посмотрел на Омельченко и вымолвил:
– Спасибо, инспектор.
Омельченко снова вышел на площадь. Время близилось к девяти часам вечера, и поток машин ослабевал.
Он свистнул своему напарнику, который, широко улыбаясь, о чем-то вел разговор с владельцем джипа «Чероки», одетым в салатового цвета пиджак.
«Наверняка уже успел кое-чем поживиться», – подумал с негодованием Омельченко. Он отлично знал, что его товарищ никогда не отказывается от взяток. Но пока поймать его за руку ни разу не смог. «Надо давно уже попросить начальство, чтобы нас не ставили больше в одну смену», – подумал Омельченко и направился к своей машине.
До конца смены оставалось уже совсем немного, и он хотел успеть попасть на то место, где Ленинградский проспект пересекается с улицей Правды. И хотя там уже несколько месяцев назад были установлены новые светофоры с огромными «глазами», участок все еще продолжал считаться опасным. По бокам проспекта рос кустарник, и неопытные водители, прижимаясь к правому краю дороги, порой не успевали среагировать на появление пешеходов, которые неожиданно выскакивали на проезжую часть.
Напарник, так и не снявший счастливую улыбку, запрыгнул на переднее сиденье. Омельченко включил зажигание.
– Ну, сколько взял? – спросил он коллегу и, не рассчитывая на правдивый ответ, резко рванул машину с места.
От неожиданности напарник завалился на сиденье.
7
Грек летел в Москву на деловую встречу, как всегда, бизнес-классом. Во время полета он выпил уже несколько стаканов мартини и мысленно выстроил разговор, который у них должен был произойти с Шамилем. Доводы Грека, которыми он хотел заставить своего поставщика снизить цены на автотовар, поставляемый в Азербайджан, здесь, в полете, казались обоснованными и убедительными. Конечно, после того как азербайджанский рынок наполнился различными иномарками и каждый желающий приобрести автомобиль мог свободно купить его на рынке или в автосалоне, продавать краденые машины становилось все труднее и труднее. Каждый покупатель старался проверить автомобиль на угон. Платили милиционерам большие деньги и требовали досконально все сличить по компьютерной сети, где в памяти хранились номера всех угнанных автомобилей. И местные, и российские, и интерполовские.
Грек еще хотел сказать своему давнему товарищу и партнеру по бизнесу Шамилю, что в последнее время ухудшилось качество работы его бригады, которая наспех перебивала номера машин и порой даже самый неопытный инспектор ГАИ, потерев смоченной в кислоте ватой место, на котором был сбит настоящий номер, мог спокойно догадаться об угоне. В прошлом месяце, например, две машины были уже разоблачены и изъяты. И клиенты, которым они были проданы, предъявили Греку серьезные претензии, угрожая при этом физической расправой.
Нет, Грек нисколько не боялся угроз. У него была своя команда, которая могла постоять за него. Но то, что «ювелиры» Шамиля вместо настоящей работы начали гнать сплошную халтуру, его не устраивало.
Да и поддельные документы на машины – технический паспорт, справка о продаже, генеральная доверенность – тоже при внимательном осмотре опытного следователя сразу вызывали подозрение. Эх, были времена, когда «художник» из команды Шамиля по кличке Натюрморт делал такие справки и паспорта, что даже криминалисты не могли усомниться в их подлинности.
В последний свой приезд в Москву Грек ни разу не видел Натюрморта трезвым, хотя тот по приказу Шамиля за пару часов нарисовал два технических паспорта на две «аудишки», которые Грек приобрел по сходной цене. Так вот, одна машина при первом же знакомстве с ее техническим паспортом моментально была конфискована у хозяина милицией. И Греку ничего не оставалось, как вернуть обратно деньги покупателю.
Теперь Грек летел в столицу не только за новой партией машин, но и на деловые разборки к Шамилю. И сейчас в самолете старался продумать все нюансы предстоящей беседы.
Но это продумал он, Грек. А что скажет сам Шамиль?
От многочисленных вопросов разболелась голова, и Грек приказал себе больше не думать о предстоящих делах. В самом деле, какой дурак может думать о работе, если рядом в соседнем кресле скучает и грустно смотрит в иллюминатор на облака милая девчушка с длинной, как у лебедя, шеей.
Грек оглянулся, нашел взглядом стюардессу и поманил ее пальцем.
Она без промедления подошла, мило улыбнулась и спросила:
– Еще мартини?
– Нет, мартини с водкой, – ответил Грек и тут же легонько тронул за локоть свою очаровательную соседку: – А вы будете мартини?
– Я? – встрепенулась попутчица и, казалось, впервые за два часа полета обратила внимание на Грека. – Я… не знаю. Может быть, немного шампанского…
