Марина Серова - Гормон счастья
Я остановила мотоцикл возле него и весело спросила:
— Что, Дмитрий Евгеньич, тяжелая жизнь настала?
— Да вот с этой скотиной гулять приходится… — проворчал тот. — А у меня вчера, как назло, у одного знакомого день рождения был.
— У которого? У Гены? Так у него ж на прошлой неделе был!
Кульков выпрямился и сделал обиженное лицо: дескать, ты что, за алкоголика меня считаешь, что ли? Потом поскреб в нечесаной курчавой голове и ответил с расстановочкой:
— Ну и что ж, что на прошлой неделе? У его матери тяжелые роды были, когда она Гену рожала. Вот мы и почтили ее… труды. Вот так.
Я захохотала и махнула на Диму рукой.
— А у тебя сегодня выходной, да? — спросил он. — Приходи к нам часа в три. У Юлькиного брата день рождения. Правда, она отмечать не хочет, а сам брат где-то в Калининграде живет. Но день рожденья, как говорится, праздник детства, и, что самое существенное, — никуда от него не деться!
— Это понятно, — сказала я. — Ну, быть может, загляну.
— Заглядывай, — откликнулся он. — Можешь приходить не одна, а с кем-нибудь. Мужеского полу. Ага. А то одной ходить по гостям — это не дело.
— До скорого, Димитрий Евгеньич, — вяло отозвалась я, никак не реагируя на инструктаж Кулькова.
Придя домой, я тут же почувствовала необоримую сонливость. После свежести утра теплый, неподвижный воздух в моем доме подействовал как снотворное. Я даже не стала подниматься в спальню, а упала на диванчик в холле и провалилась в приятно засасывающий, утомленно-сладкий сон.
Проснулась я от трелей телефона. Аппарат стоял неподалеку от меня, на низком стеклянном столике, и потому исходящие от него назойливые звуки били прямо в уши.
Я потянулась, не открывая глаза, перевернулась на спину и, закинув руку за голову, попыталась нашарить проклятый телефон. Видимо, дремота крепко цеплялась за меня и не желала уходить, потому что трубка упорно не находилась. Пришлось открывать глаза и подниматься.
Проделав эту мучительную операцию, я тут же наткнулась взглядом на экран электронных часов. На нем стояло: 13:48. Ого, наверняка это названивает Кульков, который обычно начинает семейные торжества на час или на полтора раньше оговоренного срока. Видимо, опять, как говорится, не вынесла душа поэта.
Я дотянулась наконец до трубки и произнесла:
— Да, слушаю.
— Юлия Сергеевна?
— Да.
— Юля, я понимаю, что сегодня воскресенье и вы вправе отдыхать, но все же я хотел бы просить вас немедленно приехать в администрацию. Срочно.
Вся дремота немедленно слетела с меня, как одуванчиковый пух под порывом ветра. Еще бы — звонил лично губернатор Тарасовской области. За год, истекший со времени приобретения мною нового статуса, такое случалось раза два или три, но никогда еще у губернатора не было подобного голоса и выражений: «срочно», «немедленно»… и вообще.
Судя по всему, я была нужна губернатору не как юрисконсульт Юлия Сергеевна Максимова, а скорее как спецагент Особого отдела ФСБ Багира.
— Да, я все поняла. Выезжаю, — четко ответила я и положила трубку.
Что-то явно случилось, и случилось что-то серьезное, если губернатор без согласования с Громом вызывал меня в администрацию. Может, имеет смысл позвонить Андрею Леонидовичу в Москву? Нет, не стоит. Гром не приветствовал, когда ему звонили без определенной цели. Да и что я скажу ему сейчас? Что мне позвонил губернатор, по-видимому, чем-то обеспокоенный?
Я еще раз глянула на часы и направилась в глубь дома — переодеваться и приводить себя в порядок.
Глава 2
Я остановила свой «Ягуар» у высоченной бронзовой ограды, увенчанной фигурными навершиями с остриями в виде наконечников стрел. Молчаливый верзила ткнулся в мое удостоверение личного юрисконсульта губернатора и распахнул створку ворот, давая проезд в просторный двор здания областной администрации, в котором стояли дорогие иномарки с разнокалиберными маячками и важными правительственными номерами.
В коридоре меня встретил один из руководителей службы безопасности губернатора, Олег Иванович Коростылев, и, поздоровавшись, сказал:
— Он ждет вас в вашем кабинете.
— Губернатор?
— Да. Он специально перешел туда, потому что в его собственном рабочем кабинете телефон трезвонит каждые тридцать секунд, а это его сильно раздражает.
— А что такое случилось, Олег Иванович?
— Не знаю. Он сам вам все скажет. По всей видимости, ему срочно нужен разговор с глазу на глаз.
— Это я и сама понимаю.
— А ничего больше я и сказать-то не могу. Только одно: на нем лица нет. Мрачный, как туча.
Губернатор, в самом деле до чрезвычайности мрачный, сидел за моим рабочим столом. И как он только там угнездился, ведь пространство между креслом и крышкой стола рассчитано на мою стройную фигуру и тонкую талию, а не на его столь монументальный корпус, что о талии нельзя было помыслить даже в теории.
— Добрый день, Дмитрий Филиппович, — произнесла я.
Он вскинул на меня глаза. Не услышал, как я вошла. Оно и понятно — за годы работы в спецслужбах я научилась почти все делать совершенно бесшумно. И уж, во всяком случае, ходить и открывать дверь.
— Юля? Заходите, — произнес он. — А я вот переселился в ваш кабинет. Ничего?
И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, в общем-то носивший риторический характер, губернатор продолжил в том же духе:
— Думаю, что, побеспокоив вас, нарушил какие-то ваши планы, так?
Эта преувеличенная вежливость со стороны человека, который в обращении с подчиненными отличался напористостью и прямолинейностью, порой доходящими до агрессии, откровенно не понравилась мне. Не потому, что я не симпатизировала первому лицу губернии — в своем роде он даже нравился мне, — а просто потому, что Дмитрий Филиппович вел себя не так, как всегда, и причина такой резкой смены манеры поведения должна быть очень серьезна.
— Какое это имеет значение? — ответила я. — В конце концов, планами можно и пренебречь. Вы ведь тоже говорили, что в воскресенье работать не любите.
— Ну да, — произнес он задумчиво, — ладно, — и тут же перешел на более деловой тон: — Вы еще ничего не слышали?
— А что я должна была слышать?
Он склонил массивную лобастую голову направо и, чуть прищурившись, проговорил:
— Я о Войнаровском. Не слышали?
— О Войнаровском? А что такое с Войнаровским?
— Он убит вчера вечером в своем загородном доме. Кроме него, убиты двое его охранников, а третий находится в больнице в тяжелом состоянии. На даче Войнаровского было еще несколько человек, но все они ничего не видели и не слышали. Кроме двух девушек, которые утверждают, что видели некоего мужчину в кепке. Точнее — в бейсболке. Впрочем, доверять словам этих девушек особо не стоит, как сказал мне Платонов.
Генерал-майор Юрий Леонардович Платонов был руководителем Тарасовского управления ФСБ и членом Совета безопасности области. Он один в Тарасове, помимо губернатора области, знал, что я — вовсе не юрисконсульт, а глубоко законспирированный агент госбезопасности.
Я помолчала в задумчивости. Конечно, убит директор одного из крупнейших предприятий области, но чтобы дело попало на заметку лично губернатору и чтобы он так из-за этого трясся… Тут пока что мне не все ясно.
— Войнаровский застрелен?
— В том-то и дело, что нет. У него в шее огромная рваная рана, а чем ее нанесли — непонятно. Один охранник лежал просто… М-м-м… а-а, черт побери! — губернатор снял трубку и приказал: — Платонова ко мне в кабинет… То есть не ко мне, а в восемнадцатый кабинет. Да, в кабинет юрисконсульта. Поживее там!
Губернатор повернулся ко мне и проговорил:
— В общем, положение прескверное. Я сам до конца не понял, чем все это грозит и мне, и вам, и всем нам. Какая-то гнида совершенно мастерски подставила меня. И ведь знали, куда больнее ударить! А я так рассчитывал, что не придется перекраивать бюджет области…
Все эти слова пока что были непонятны мне, а Дмитрий Филиппович, судя по всему, и не спешил вводить меня в курс дела, предпочитая дождаться прибытия Платонова.
Тот не заставил себя долго ждать. Судя по тому, что генерал пришел буквально через пять минут после вызова, он явно находился где-то поблизости, в здании администрации.
Платонов был высокий, подтянутый, сухощавый мужчина средних лет. Несмотря на то, что по его лицу пролегло много глубоких морщин, глаза глубоко запали, тонкие губы были сурово и чуть брезгливо поджаты, так что ему куда больше пошел бы капюшон аскетичного монаха-инквизитора, а не фуражка генерала госбезопасности, несмотря на все это, выглядел он довольно молодо. Свою роль играло и то, что в волосах Платонова не было и намека на седину.
Он сухо кивнул только мне. С губернатором, по всей видимости, Платонов сегодня уже виделся.