Джек Ритчи - От убийства на волосок

И вдруг однажды у меня появилось желание изобразить таинственные глаза на рисунке. Но внезапно возникшее внутреннее видение оказалось намного сильнее всякого изображения, и я отказался от своего намерения. И тогда я осознал: за листвой всегда скрывается ствол дерева, а за корой — сердцевина ствола. Ужасные глаза не умерли, а лишь временно скрылись, и непременно когда-нибудь опять появятся.

Ощущение тревоги нарастало. Несколько дней я чувствовал, что глаза пребывали в нерешительности, словно раздумывали, встречаться со мной или нет. И затем вновь отдалились. Однако не исчезли совсем из моей памяти. Они маячили где-то вдалеке, словно я рассматривал их в мощный перевернутый бинокль. Это, однако, не повлияло существенно на мой образ жизни и занятия.

Я успешно закончил Высшую школу, добился независимого положения, познакомился со своей будущей женой, мы бракосочетались…

Я вел активную и плодотворную жизнь. Чувствовал себя здоровым физически и духовно. Профессиональные дела продвигались успешно, и каждое мое усилие на этом поприще достойно вознаграждалось. Отсутствие детей, доброжелательный нрав жены, стабильный достаток создавали благоприятную обстановку для моего труда.

Ты бывал в нашем доме. Видел, чем я занимался. И ты, разумеется, решил, что меня в то время почти не интересовало то, что другие люди называют фатальностью. Внешне ничем не озабоченный, наоборот, довольный собой я, вместе с тем, предпочитал использовать любую возможность для уединения. Это не была прихоть увлеченного своими профессиональными занятиями человека, а необходимость остаться наедине, чтобы размышлять о внушающих мне страх глазах…

Правда состоит в том, что после второго появления этих глаз я уже не мог прожить ни дня, хоть немного не думая о них. Они стали частью моего существования — частью неприятной, но необходимой и неотъемлемой, подобно функциям моего тела. Может быть, ты видел много раз, как я в четыре часа дня, распрощавшись со всеми, уходил под каким-нибудь предлогом или вовсе без объяснения. Ты тогда, наверное, думал, что я увлекся тайной интрижкой, признайся?..

Дело, однако, совсем в другом. Мой мозг, обученный строгим правилам математики, внес определенный порядок в хаос, который его разрушал … Ровно в половине пятого я, где бы ни находился в это время, отрешался от всего и думал исключительно о преследовавших меня глазах. Этот мучительный ритуал, скрытый от всех, тем не менее не снижал мои умственные способности, не влиял отрицательно на здоровье. Ты ведь знаешь, что вплоть до того самого утра, когда свершилось преступление, я занимался гимнастикой и напряженно работал. Вот почему я решительно отверг жалкие инсинуации адвоката и всех других, объяснявших безумием поступки, причины которых им неизвестны… к Им и невдомек, что вполне возможно и такое существование, каким была моя жизнь, когда разумное сосуществует с ужасным.

Последующие месяцы не принесли мне утешения. Признаться, иногда мне казалось, что я болен манией преследования и теряю рассудок. По-прежнему, я не мог рассказать кому-то или объяснить, что со мной происходит. Да и кто поверил бы, что глаза реально существуют? Что они связаны со всей моей жизнью нитью — невидимой, настолько прочной, что только сама смерть может ее разорвать.

Однажды вечером, возвращаясь домой после осмотра ветхого здания, я вдруг почувствовал, что глаза приближаются. Прошло шесть лет с тех пор, когда я пережил подобное ощущение. Тем не менее, мгновенно ощутил то же самое беспокойство, ту же боль. Глаза приближались медленно, в течение ряда дней. И в одно из воскресений я увидел их совсем близко, так близко, что вновь мог отчетливо рассмотреть. Словно видел их в день, когда сдавал экзамен по риторике.

Они появились ни на мгновение, ни во время волнительного одиночества, тяготеющего к химерным фантазиям, а прямо на улице. Случилось это вечером, чуть позже «их времени». Опять я разглядел только их, не различая ни черт лица, ни тела того существа, которому они принадлежали. Я шел по улице и почувствовал, будто что-то острое кольнуло мне в спину. Я повернул голову и увидел черные ирисы, овальные глазные яблоки желтоватой белизны… Преисполненный решимости преодолеть свой ужас, я приблизился к ним, и какое-то время мы шли рядом среди заполнивших тротуар людей. Внезапно глаза свернули в узкий проулок и исчезли в портале третьего особняка, что на левой стороне. Я остался один, и все мое мужество куда-то исчезло. Не осмеливаясь даже обернуться, я пошел дальше и, проходя мимо другого подъезда, вновь увидел их, сверкнувших в полутьме, и еле сдержал себя, чтобы не ринуться вслед за ними … Нарастающий страх заставил меня бежать, затеряться в толпе. В возбужденном состоянии я возвратился в свой дом. Невероятными усилиями заставил себя вести так, словно ничего не произошло. Я обнаружил на кухне жену. Она рассчитывалась с уволенной служанкой. Мне очень захотелось раскрыть жене свою тайну или, по крайней мере, сказать ей, что мне нездоровится. Но не смог. В молчании пытался побороть ужас, холодный и зримый… Ночью меня мучила бессонница. В темноте спальни возникали дьявольские очертания глаз. Я чувствовал их приближение… Ночь, казалось мне, никогда не кончится. И разве я мог предположить, что глаза совсем рядом? Так близко!

На следующее утро я встал рано и, пройдя в кабинет, работал над одним из проектов. Но так и не избавился от тревожного состояния. В середине дня я вошел в столовую, уселся за стол и по привычке стал просматривать газеты. Вскоре сюда же вошла моя жена, поцеловала меня и, как обычно, опустилась на стул напротив. Я читал что-то о театрах, а затем о бегстве какого-то банкира. История эта заинтересовала меня, поэтому читал с таким увлечением, что не заметил, как принесли суп и разлили по тарелкам. Жена обратила на это мое внимание.

— Поешь … Кстати, вот наша новая служанка.

Я поднял голову и, по-видимому, очень побледнел, потому что жена поспешила ко мне.

— Что случилось? Ты себя плохо чувствуешь?

Я отрицательно мотнул головой. Из моих губ не вырвалось ни звука. Ты понимаешь, что происходило?

Ужасные глаза находились в комнате. Я увидел их, более ясные, чем когда-либо. Но не на скрытом в полутьме лице, как раньше, а на лице нашей новой служанки. Они, эти глаза, вовсе не соответствовали чертам лица служанки, ее манерам, ее скромной, заискивающей улыбке. Глаза смотрели на меня неумолимым взором, таким, каким они смотрели всегда. Они подавляли мою волю, сокрушали мою решимость не терять рассудок подобно сверхтвердому сверлу, преодолевающему сопротивление металла.

Я хотел закричать, убежать. Но это было невозможно. Жена постаралась убедить меня, что слабость вызвали переутомление и бессонница. Я начал есть суп, уставясь в тарелку. А жена и служанка разговаривали между собой. Я слушал с замиранием сердца слова, простые и одновременно устрашающие.

— Вы еще так молоды, правда?

— Да, сеньора. Вы же видите. Я родилась 4 июня … 82 года.

— В котором часу, в котором часу? — спросил я, не в силах сдержаться.

— Зачем тебе это? — заметила жена. — Разве она знает?

— В полдень, сеньора. Я это знаю, потому что моя мать мне говорила об этом много раз. Сразу же после появления на свет я некоторое время находилась между жизнью и смертью… После мы уехали в Аргентину и через десять лет возвратились, решив жить здесь. Однако мой отчим получил новое хорошее место, и мы уехали снова.

— И там, в Аргентине, вы прожили еще шесть лет, не так ли?

— Откуда вам об этом известно?

— Разве ты знаешь эту девушку? — изумилась жена. — Почему ты встал?

Какая-то сила подняла меня с места, придала мне спокойствия, и я заметил с искренним тоном:

— Мне кажется, я был знаком с ее отчимом … И давно вы здесь? — обратился я вновь к служанке.

— Мы приехали вчера. Вдвоем, мама и я. И поскольку в доме наших родственников тесновато, я сказала маме: «Что можно сделать сегодня, не следует откладывать на завтра». И отправилась искать себе место.

Как описать тебе, мой друг, мое состояние перед лицом совпадений, которые захватывают воображение, устрашают? Вне всякого сомнения, если бы не глаза, все было хорошо в этой бедной девушке. Она очень понравилась жене. Все мои попытки под различными предлогами удалить служанку из нашего дома не увенчались успехом. Если бы жена знала правду! Но я так и не решился рассказать ей. В моем собственном доме, открыв дверь или войдя в комнату, или перешагнув порог, в любой момент я мог встретиться с неумолимым взором проклятых глаз, которые, уставясь на меня своими черными ирисами, казалось, говорили: «Ты думаешь, что мы перестали искать тебя? Ошибаешься. Мы здесь и никуда отсюда не уйдем. Никогда!»

Чтобы избегать встречи с преследовавшими меня глазами, я пытался заниматься всякими делами, приглашал в дом гостей. Но магическая сила глаз меня порабощала, и, в конце концов, я уже не мог отделить себя от них. Поэтому я все меньше и меньше выходил из дома, стараясь выполнять в нем даже свои служебные обязанности.