Ги Декар - Зверь

Спустя два часа Виктор Дельо вошел в книжный магазин, расположенный неподалеку от Одеона.

—     Дорогой мэтр! — воскликнул владелец. — Каким счастливым ветром вас занесло?

—       Дорогой Боше, вы не подозреваете, что перед вами человек, обессиленный хождением по книжным лавкам. Я был уже в четырнадцати и нигде не мог най­ти того, что искал... Почему я сразу не подумал о вас, дорогой Боше? Ведь у вас в завалах всегда найдется книга, которой нет у других. Не попадался ли вам ро­ман под названием «Одинокий»?

—      Да... Довольно странное произведение: автор, ка­жется, слепоглухонемой от рождения.

—     Когда вышел роман?

—    Сейчас я вам скажу...

Хозяин лавки полистал толстый алфавитный спра­вочник. Наконец палец его остановился против фами­лии.

—    Он вышел пять лет назад.

Виктор Дельо произвел в уме расчет, установил, что автору было в ту пору только двадцать два года, и вос­кликнул:

—    Черт возьми! Совсем мальчик! Ранний талант!

—     Если это произведение вас интересует, я попрошу помощника поискать — кажется, где-то в запасах остал­ся еще один экземпляр. Хорошо помню, что этот «Одино­кий» за границей имел больший успех, чем во Франции, и после его выхода автор уехал в Америку, где высту­пал с лекциями о слепоглухонемых. Здесь же о нем пе­рестали вспоминать, и в печати он больше не выступал.

—      Лекция слепоглухонемого, наверно, недоступна широкой публике, даже заинтересованной и доброже­лательной, какой в большинстве случаев бывает амери­канская публика?

—      Я думаю, что лектор выступал в паре с пере­водчиком, который устно переводил знаки дактилоло­гического алфавита. А вот и нужная книга — она слег­ка запылилась, и на ней сохранилась рекламная лента.

—      Не рвите ленту! — воскликнул адвокат. — По­смотрим, что на ней написано. «Одинокий, или Чело­век, который сумел создать свой собственный мир»! Неплохо! И «Одинокий» — неплохое название. О чем идет речь в этой истории?

—      Помнится, что главный герой, как и автор, сле­поглухонемой от рождения, влюбляется в молодую женщину, она его бросает, и несчастный какое-то вре­мя чувствует себя совершенно потерянным. Затем по­степенно он замыкается в себе и отказывается в своем одиночестве от малейших контактов с окружающими людьми.

—    Действительно, дорогой Боше, вы — лучший кни­готорговец из всех, известных мне. Покупаю книгу.

—    Вам не будет скучно ее читать, вы увидите.

Через десять минут защитник Жака Вотье выходил из автобуса перед Национальной библиотекой.

Он вошел в нее как завсегдатай этого почтенного учреждения, как человек, влюбленный в архивы, точно знающий, где следует искать нужные ему документы. Его интересовали газеты, вышедшие 6 мая и в после­дующие дни, в которых излагались — с обилием мрач­ных деталей в одних и сдержанно в других — трагиче­ские события, послужившие причиной ареста его кли­ента. Одна статья, с заголовком «Странное, чудовищ­ное преступление на борту теплохода „Грасс"», особен­но привлекла его внимание. В статье события были из­ложены в основных деталях: «По радио, 6 мая. Вчера, после обеда, в то время как теплоход «Грасс» совершал свой обычный рейс Нью-Йорк—Гавр, начавшийся тре­мя днями раньше, в каюте класса «люкс», которую за­нимал богатый американец Джон Белл, было соверше­но почти непостижимое по своей жестокости преступле­ние. Этот молодой, 25 лет, человек, единственный сын влиятельного члена Конгресса США, совершал свое первое путешествие в Европу. На борту «Грасса», в каюте первого класса, находились также мсье и мадам Вотье. Жак Вотье — тот самый слепоглухонемой от рождения, который несколько лет назад опублико­вал очень любопытный роман «Одинокий», принесший ему в ту пору некоторую известность. Книга была пе­реведена на многие языки и имела большой успех в Соединенных Штатах. Приглашенный американским правительством для чтения лекций о проблемах сле­поглухонемых от рождения и об успехах, достигнутых в этой области во Франции, Жак Вотье в течение пяти лет жил в Америке и Канаде. Его сопровождала жена, которая была ему неоценимой помощницей.

Последняя, имевшая привычку прогуливаться по па­лубе после обеда, в то время как муж отдыхал в каю­те, с удивлением обнаружила, вернувшись с прогулки, что мужа в каюте нет. Поскольку отсутствие Жака Вотье затягивалось, жена отправилась искать его по палубам теплохода. Не найдя, она высказала свое бес­покойство комиссару Бертену, обратив его внимание на то, что можно ждать самого худшего, так как Вотье слепоглухонемой. Тотчас была объявлена тревога, что­бы выяснить, не упал ли он за борт.

На «Грассе» начались тщательные поиски. Проходя мимо каюты Джона Белла, стюард, специально обслу­живающий класс «люкс», заметил, что дверь, выходя­щая в коридор, приоткрыта. С некоторым усилием от­крыв ее до конца, стюард Анри Тераль увидел ужасаю­щую картину: молодой американец стоял на коленях, судорожно вцепившись в дверную ручку. Он был убит. Вытекавшая из шеи струйка крови замочила пижаму и растеклась по ковру. На койке неподвижно, в застыв­шей позе, с бесстрастным лицом сидел Жак Вотье. Взгляд его слепых, без выражения, глаз, казалось, ус­тавился на собственные, залитые кровью, руки. Стюард тотчас же сообщил об этом комиссару Бертену, кото­рый прибыл в каюту. При аресте и заключении в бор­товую тюрьму Жак Вотье не оказал ни малейшего со­противления. Его несчастная жена по просьбе капита­на «Грасса» согласилась быть переводчицей на первом

допросе. Кроме нее, на борту не оказалось ни одного человека, который мог бы общаться с ее слепоглухоне­мым мужем.

Последний дал понять жене, что не станет объяс­нять мотивы преступления, в совершении которого он формально признал себя виновным. Его позиция оста­валась неизменной на всем протяжении оставшегося пути, несмотря на повторные вопросы жены.

Мотивы преступления кажутся тем более странны­ми, что, по утверждению мадам Вотье, ни она, ни тем более ее муж никогда не имели ни малейшего контакта с жертвой, с Джоном Беллом они знакомы не были. Предварительное обследование преступника, проведен­ное корабельным доктором, позволяет сделать вывод, что он психически здоров. По прибытии теплохода в Гавр убийца будет передан в руки уголовной полиции».

В статье этой же газеты от 12 мая сообщались под­робности, связанные с прибытием в порт:

«Главный инспектор Мервель в сопровождении су­дебно-медицинского эксперта и специального перевод­чика, знающего язык слепоглухонемых, попытался про­вести еще один допрос по прибытии «Грасса» в Гавр. Убийца Джона Белла через переводчика повторил тот же ответ, который им был дан жене сразу после убий­ства. Перед заключением в тюрьму странный преступ­ник будет подвергнут тщательному медицинскому об­следованию, имеющему целью выяснить, нормальный это человек или несчастный, внезапно впавший в безу­мие по причине своего тройного недуга».

По своей обычной привычке Виктор Дельо не сде­лал ни одной выписки, быстро вышел из читального за­ла Национальной библиотеки и поехал на автобусе в Латинский квартал. По дороге адвокат задумался: ни­каких сомнений относительно состояния здоровья его клиента не оставалось. Из множества медицинских справок, содержавшихся в досье, которое лежало на столе в его рабочем кабинете, следовало, что Жак Вотье, за исключением своего тройного недуга, был аб­солютно нормален. Да и сам он на многочисленных до­просах в течение шестимесячного следствия повторял, что действовал на теплоходе «Грасс», отдавая себе во всем полный отчет, что не сожалеет о содеянном и что, слу­чись еще раз такое, он снова убил бы этого Джона Белла. Но он всегда отказывался назвать подлинные мотивы своего преступления.

Все это было странно и указывало Виктору Дельо на то, что его первое впечатление верное: под обличьем зверя была совсем другая душа... «Душа» — может быть, немного громко сказано, но во всяком случае — стальная воля в сочетании с умом редким, специфиче­ским, непостижимым для людей нормальных. Ум, спо­собный ввести в заблуждение кого угодно, то есть тех, кто совершает ошибку, считая себя проницательными потому, что могут видеть, говорить, слышать. Адвокат даже спросил себя: удалось ли когда-нибудь и кому- нибудь догадаться и узнать, что такое подлинный Жак Вотье? Он выяснит это, когда встретится с родственни­ками слепоглухонемого, в особенности с его матерью. Обычно мать хорошо знает своего ребенка. Есть также те, кто его учили, помогали выйти к свету из окружав­шей его ночи. Есть еще, что особенно важно, его же­на — эта Соланж Вотье, которая, кажется, сейчас скры­вается. Именно она должна больше всех помочь защит­нику. Совершенно необходимо ее разыскать.

И когда на углу улиц Сен-Жак и Гей-Люссак Вик­тор Дельо выходил из автобуса, он думал, что ему действительно очень трудно будет защищать своего клиента.