Кэтлин Тинан - Агата
– Пожалуйста, милый, давай поговорим об этом в машине.
– К себе в контору я пойду пешком, – отчеканил муж и, резко повернувшись, стремительно пошел прочь.
А Агата села в машину и повернула на юг, к Темзе, оттуда по Флит-стрит, мимо собора Святого Павла и дальше, через Сити, мимо мужчин в цилиндрах и стоячих воротничках, с раскрасневшимися после обеда лицами неохотно возвращающихся за свои конторские столы. Агата поставила машину напротив высотного здания на Лиденхолл-стрит и осталась ждать за рулем, время от времени взглядывая в зеркало заднего обзора. Потом сняла шляпку и кое-как причесала стриженые волосы. Продавец в газетном киоске рядом с машиной, поплевав на пальцы, протянул Агате вечернюю газету. Огромный заголовок гласил: «Шахтеры вернулись в забой. Семимесячные „каникулы“ закончились».
Она опустила стекло и расплатилась с киоскером.
– Теперь все, привет, – сообщил тот, просовывая газету в окно машины. – Теперь они домой приносят меньше денег, чем до забастовки. Поучительно, правда?
Агата кивнула и закрыла окно. Она увидела, как муж выходит из такси и поднимается вверх по лестнице к себе в контору – пружинистой походкой, до того родной, что щемит сердце. Она бездумно поплелась следом и, миновав три лестничных пролета, остановилась перед дверью с табличкой «Акционерное общество промышленного развития Британской Империи. Лондонское отделение» и попросила служащую сообщить мужу, что она его ждет. Та с дежурной улыбкой уже потянулась к телефону на столе, но потом передумала.
– Будьте любезны, миссис Кристи, подождите, пожалуйста, здесь.
Спустя две минуты девица вернулась и проводила Агату в кабинет мужа – скромно обставленную комнату с кожаными креслами и фотографией самолета-истребителя.
И картой, где красный цвет явственно давал понять, что большей частью мира по-прежнему правит Британия. Когда Агата вошла, ей навстречу поднялась секретарша полковника, молодая женщина лет двадцати пяти, темноволосая, с алебастровой кожей и великолепной, чуть полноватой фигурой. Мисс Нэнси Нил буквально излучала безмятежное обаяние.
– Я сообщила вашему мужу, что вы здесь, но он просил сказать, что ужасно занят и что вы могли бы передать ваше поручение через меня.
Агата решительно глянула на соперницу:
– Нет, мне нужно самой с ним поговорить.
Секретарша принялась рыться в бумагах на столе.
– Я ему именно так и сказала, но он ждет председателя, так что, разумеется…
Агата заметила, что Нэнси носит шелковые чулки и модную короткую юбку.
– Надеюсь, муж не перегружает вас работой, – проговорила она.
Мисс Нил кисло улыбнулась.
– Я говорила ему, что очень устала, а он сказал, что я просто растолстела, говорит, что мне нужно – так это съездить на пару недель на воды и пройти там курс какой-нибудь гадостной терапии. Так что в понедельник я уезжаю. – Она с преувеличенной старательностью принялась раскладывать документы. – Может быть, не имеет смысла ждать так долго?
– Я, наверное, и так ждала слишком долго, – вздохнула Агата.
Секретарша, явно растерявшись, повернулась к ней спиной и, открыв картотеку, принялась так отчаянно там рыться, словно искала что-то жизненно важное.
– Может, вам что-нибудь… – наконец бросила она через плечо, но жена полковника уже ушла.
* * *Вечером того же дня Агата вернулась в «Стайлз». Шарлотту Фишер она нашла в оранжерее, примыкающей к столовой, – в переднике, с садовым совком в руке и с печатью раздумий на челе она извлекала луковицы из маленьких горшочков, чтобы пересадить их в емкости попросторней.
Агата остановилась в дверях. Мисс Фишер метнула на нее зоркий взгляд:
– Не может быть!
– Где Розалинда? – спросила Агата.
– Укладывается спать. Она хотела, чтобы ты почитала ей.
– Она хочет, чтобы ей читал Арчи.
Агата подняла горшок с пуансеттиями.
– Ты знаешь, что я их терпеть не могу? Не представляю, зачем было их покупать. – Она поставила горшок. – Представляешь, Шарлотта, он сказал, что ненавидит наш сад. А по-моему, ему просто не нравится, что я трачу на это деньги. Если бы избавиться от этого дома, жить как-нибудь поскромнее…
Мисс Фишер отложила совок и язвительно заметила:
– И чтобы поближе к гольф-клубу, да?
– Да, – горячо согласилась Агата.
– Пойди выпей чаю. – Мисс Фишер вместе с Агатой прошла через столовую в гостиную, где в камине пылал огонь. Это была удобная и не лишенная элегантности комната, полная разных старинных вещиц, среди которых неплохо смотрелись несколько современных ламп и шкафчиков. Оконная ниша была задернута плотными шелковыми гардинами, а на рояле лежала вышитая шаль с бахромой.
На подносе уже ожидала тарелочка с аккуратными бутербродиками, украшенными кусочками огурца, и фарфоровый чайник с ароматным бергамотовым чаем «Эрл Грей».
Агата опустилась на колени рядом с Питером, жесткошерстным терьером, и тот от избытка чувств повалился на спину.
А она все глядела в огонь, потом повернулась к секретарше:
– Если бы я только успела!
– Ты что, опоздала на банкет?
– Нет, Шарлотта. Если бы я успела увидеть маму перед смертью. Я должна была успеть – ты же знаешь.
– Будет тебе переживать, выпей-ка лучше чаю, – ласково проговорила Шарлотта Фишер. – А сколько времени ты уже не садилась за рояль! Надо найти себе занятие, чтобы отвлечься. Почему бы снова не попробовать состряпать очередное фирменное блюдо?
– То есть написать что-нибудь, так? – Агата рассеянно гладила жесткую, словно из проволоки, собачью шерсть. – Может, поговорить с Кемпбеллом?
– Только не сегодня, хорошо? К тому же он – брат полковника, так что для тебя все это обернется сплошным расстройством.
Агата посмотрела на своего секретаря.
– Я сегодня побывала у него в конторе. И видела ее, – А вот это уже глупость, – отрезала мисс Фишер.
Глава 2
Мать Арчибальда Кристи, миссис Хемсли, овдовев, снова вышла замуж и перевезла в Доркинг – городок в двух шагах от Санингдейла – все свое собрание диковин, накопленное за годы жизни в Индии. Слоновьи бивни и ноги, шкатулочки и шкафчики из тика и сандала, латунные вазы» сабли гуркков <Гуркхн – название группы народов, живущих на территории Непала. Славятся как мастера кузнечного дела.> и множество коричневатых, цвета сепии, фотографий колониального великолепия теснились в гостиной, чересчур маленькой для всей этой роскоши.
Миссис Хемсли удручал ее нынешний скромный образ жизни – современную жизнь она в принципе не одобряла.
Ее раздражало радио, центральное отопление, обнаглевшая прислуга и разбогатевшие лавочники. Особенно последние, ухитрившиеся просочиться даже в гольф-клуб Санингдейла, – о них она выражалась кратко:
– Они там только место занимают и расхаживают в новых до неприличия ботинках.
Невестка ее, признаться, тоже раздражала. «Девочка чересчур мнительная», – считала она и отказывалась верить в какие-то там нервные срывы, которые тянутся по полгода.
Она крайне не одобряла чересчур бурной и требовательной любви невестки к ее сыну, недавно вылившейся в безобразные истерические припадки, – когда та поняла, что теряет его. На взгляд свекрови, Агате не следовало бы так возбуждаться, и вообще – «надо взять себя в руки и заняться делом». Миссис Хемсли подозревала, что та способна на неадекватные поступки: чего ждать от женщины, которая с таким маниакальным упорством пишет про убийства!
В тот вечер миссис Хемсли оказала прибывшей к ужину невестке и сопровождавшей ее Шарлотте Фишер прямо-таки восторженный прием. Агата давно усвоила, что за преувеличенным радушием свекровь обычно прячет особенную неприязнь. Миссис Хемсли сделала все от нее зависящее, чтобы застольная беседа за ужином не вышла за рамки светской болтовни о гольфе. После ужина, пока Шарлотта читала у камина в гостиной. Агата села за ломберный столик со свекровью и капитаном Филипом Ренкином, сослуживцем, ровесником и приятелем Арчи, которого подчиненные наградили кличкой Хорек. Жизнь капитана Ренкина состояла из трех компонентов: он третировал подчиненных, пьянствовал с равными по званию и «прижимал», как он сам выражался, женщин. На его взгляд, Арчи здорово промахнулся с выбором жены, и, зная о шаткости их нынешней семейной жизни, капитан откровенно наслаждался, мучая Агату.
Миссис Хемсли разложила плашки на четыре кучки по тридцать шесть в каждой и принялась выкладывать свою «стенку». Ма-джонг, игра, почти позабытая в Соединенных Штатах, где ею когда-то очень увлекались, была по-прежнему очень популярна в Санингдейле и в Доркинге.
Мало кто понимал до конца ее невразумительные правила, но просто было так приятно перебирать эти тонкие пластины слоновой кости, расписанные драконами, цветами и эмблемами времен года. Предполагалось, что братья Кристи тоже включатся в игру.
