Анна Данилова - Рукопись, написанная кровью
– Мне Надя сказала, но она-то преподнесла это совершенно под другим соусом, она расстроилась, что Крымов отказался от денег, которые предлагали ему какие-то люди, чуть ли не из международной организации, чтобы только узнать имя убийцы. Для них это принципиально, понимаешь? Но он отказался, сказал, что ему своя шкура дороже. Вот так-то.
– Да, что-то это не похоже на Крымова, который за копейку удавится…
– Он здравомыслящий человек, ты напрасно так о нем думаешь, что он из-за денег будет подставлять свою голову… Он осмотрительный и даже скорее чуточку трусоват…
– Леша, что-то мы с тобой слишком много эпитетов повесили на бедного Крымова, причем не очень-то лестных… Согласись, что ты тоже не можешь к нему относиться объективно, поскольку он увел у тебя жену, твою обожаемую Щукину?…
– Не знаю, возможно, ты и права, я ведь тоже живой человек…
– Все правильно. А что касается опустевшего агентства, то здесь можно предположить, что ребята просто выехали на задание. А пожар в агентстве устроили подростки или просто хулиганы, которые сначала ограбили офис, а потом подожгли, чтобы замести следы.
– Поэтому у тебя такое зеленое и перепуганное лицо, так? Ладно, Земцова, ты лучше расскажи о себе, как докатилась до такой жизни, где твой муж и почему ты здесь?
– Я вернулась, и этим все сказано, – уклончиво ответила Юля.
Она понимала, что рано или поздно ей придется кому-то рассказать о себе, Шубину ли, Крымову, но только не Щукиной и не Леше. Чувство стыда мешало ей раскрыться перед Чайкиным, сдерживало готовые прорваться слова правды о Харыбине, о человеке, в котором она ошиблась и которого приняла за мужчину, способного помочь ей забыть о Крымове.
Глядя прямо в глаза Чайкина, она спрашивала себя, сможет ли он понять ее и протянуть руку помощи, в которой она сейчас так нуждалась. Да и можно ли вообще рассказывать об интимных сторонах жизни мужчине? Не проще было бы поделиться своей болью с той же душевнобольной Аперманис, использовав ее присутствие, чтобы выговориться, попытаться объяснить с ее помощью самой себе все, что произошло в Москве, где она оставила своего законного мужа? А еще лучше было бы сохранить все в себе и постараться не расплескать ни капли боли и разочарования от нового брака с тем, чтобы, поднакопив сил, самой справиться с обрушившимся на голову несчастьем. Но это было бы уже высшим пилотажем проявления внутренней силы…
– Ты бросила Харыбина? Ты уехала от него? – услышала Юля и почувствовала, как сильнее забилось ее сердце. – Не хочешь – не отвечай, это твое дело, да только ты какая-то растерянная, словно порываешься что-то сказать и не можешь решиться…
– Вот когда решусь – расскажу. А сейчас давай вернемся к разговору о Бродягиной. А что, если это по ее делу все разбежались в разные стороны? Ты говорил, что Крымова интересовало, кто забирал ее тело?
– Но ведь это единственное, что я знаю.
– А как ее отравили? Чем?
– Мышьяком, все тривиально, словно в дешевом романе. Ты, кстати, могла бы поработать в этом направлении, если бы ваш офис не сгорел, ведь ты приехала сюда, чтобы…
– Как ты догадался?
– Да у тебя же все написано на лице. Тебе надо отвлечься от Москвы, от Харыбина, а здесь вон какое поле деятельности. Жаль, что у тебя нет лицензии на право занятия частной сыскной деятельностью, в твоем положении только работа спасла бы тебя от хандры…
Юля подняла глаза и внимательно посмотрела на Чайкина, как бы раздумывая, рассказывать ему о том, что чуть ли не в первые минуты пребывания ее в С. ей привалила такая клиентка, работая с которой забудешь и собственное имя, не то что Харыбина.
– Знаешь, я поживу пока спокойненько дома, отосплюсь, отдохну, а за это время, может, мне кто и позвонит по старой памяти… Такое уже не раз бывало, когда обращались именно ко мне, а не в агентство.
– Тоже правильно. В таком случае желаю тебе скорейшего душевного выздоровления… – с ноткой грусти проговорил Чайкин. – А если что, заходи.
– Нет, уж лучше ты ко мне приходи, можно прямо сегодня вечером. Вместе поужинаем.
Она вышла из морга с тяжелым сердцем. Встреча с Лешей не принесла успокоения: Крымов с женой и Шубиным исчезли в неизвестном направлении, агентство кто-то подпалил, от участия в расследовании убийства отца Кирилла Крымов отказался, а про Бродягину и вовсе ничего не понятно…
Она из телефона-автомата позвонила в прокуратуру и, услышав знакомый и такой родной голос старшего следователя Корнилова, поняла, кто ей поможет обрести душевное равновесие.
* * *– Юлия Земцова собственной персоной! – Виктор Львович поднялся ей навстречу и по-отечески сгреб ее в свои сильные объятия. – Сбежала от Харыбина? И правильно, пора заняться делом. Отдохнула в браке – и хватит. Ты извини, что я так с тобой запросто, ведь ты же теперь москвичка…
– Да бросьте вы, Виктор Львович, какая я москвичка, если вернулась? Здесь все мое, все родное, здесь мои друзья…
– Друзья. Так, понятно. Выходит, ты ничего не знаешь. Садись и постарайся взять себя в руки. – Корнилов сменил тон на более серьезный и мрачный и даже почернел лицом, когда произнес имя Крымова: – Женька исчез, думаю, с ним или даже с ними БЕДА.
– Нет… Это же еще неточно…
– Неточно, но их уже давно нет в городе, и никто не знает, куда они делись. Ни следа, ни зацепки, понимаешь? Ты же не была в агентстве, еще ничего не видела?…
– Была. Видела.
– Ну а чего тогда?.. Кому-то Женя крепко перешел дорогу. Он всегда ходил по острию лезвия, но на этот раз, видимо, интуиция ему изменила…
– Вы знаете, каким делом занималось агентство в последнее время, перед их исчезновением?
– Ничем. Насколько мне известно, они сидели без работы. Обращалась к нему мать Марины Бродягиной, девушки, которую убили в начале марта. Но я звонил ей, она клянется, что Крымова не нанимала.
– Виктор Львович!
– Юля, ты думаешь, что я такой бестолковый и ничего не понимаю? Пусть даже она и соврала мне, чтобы выгородить Крымова и скрыть его участие в расследовании, это, в конце концов, ИХ финансовые дела, и она элементарно может не быть в курсе нашей профессиональной этики, но ведь ее дочь – извини меня за прямоту – обычная шлюха, и навряд ли агентство погорело из-за какой-то там… – и Корнилов совершенно неожиданно для Юли матерно выругался.
– Убийство до сих пор не раскрыто?
– Нет. Увы… А что, ты хотела бы подключиться?
– А это возможно?
– Если разыщешь Крымова – пожалуйста, я почему-то уверен, что Бродягина заплатила ему и что если с ним что и случилось и он пропал, то пропал вместе с деньгами или же они у него где-то спрятаны.
– Откуда такая уверенность, что между ними существует договоренность и что Бродягина заплатила Крымову аванс?
– Да потому, что сначала она приходила с этими деньгами ко мне, понятно? Вы же, бабы, дуры! Я бы мог повязать ее прямо здесь, в кабинете, но, понимая, сколь велико горе матери, у которой убили молодую дочь, я лишь намекнул ей о существовании крымовского агентства…
– Я все поняла, – Юля с тоской и ужасом подумала о том, что мир не изменился и что Корнилов, выступив в очередной раз посредником между потенциальным клиентом и Крымовым, как это бывало и раньше, понадеялся на приличные комиссионные, на которые, в сущности, и жил с того самого момента, как помог Жене открыть агентство. – Но тогда тем более вы должны быть заинтересованы в том, чтобы я как можно скорее узнала адрес Бродягиной…
– А как ты ей представишься?
– Обычно назовусь, скажу, что ищу Крымова, и попытаюсь выведать у нее, когда она виделась с ним в последний раз.
– Она тебе ничего не скажет.
– Посмотрим. Я же на самом деле буду интересоваться больше Крымовым и ребятами, чем ее дочерью, это уж если она сама захочет мне что-то рассказать или даже поручить, вот тогда мы поработаем с вами вместе и попытаемся найти убийцу девушки, – говорила Юля уже открытым текстом.
– Молодец, Земцова, уважаю… Как там Харыбин?
– Замечательно. Я жду адрес…
Она вышла из стен прокуратуры и, не оглядываясь, быстрым шагом направилась в сторону стоянки такси. То, что произошло минуту назад в кабинете Корнилова, потрясло ее. Открыв сумочку, чтобы положить туда листок с адресом Бродягиной, Юля увидела на самом дне деньги, которые предлагала ей вчера Аперманис. Если это не мираж, то каким образом эти доллары могли оказаться в ее сумочке? И если Аперманис все же изловчилась и сунула их незаметно в сумку перед уходом, то ЗАЧЕМ? Она что, совсем идиотка, которая не знает цену деньгам? Либо же она вовсе не душевнобольная, а, напротив, хитрая и опасная особа, связанная каким-то образом с исчезновением ребят из агентства и перед которой, к примеру, стоит задача подставить или уничтожить последнего работника агентства – Юлю Земцову?
Конечно, в подобное верилось с трудом. Но баксы-то реально существовали! Вот они, лежат на дне сумки и дразнят ее, безденежную, одинокую и так предательски униженную Харыбиным, несчастную… Да, с деньгами она бы почувствовала себя увереннее, это точно. Так куда же теперь ехать? К Бродягиной, чтобы навязаться ей в качестве частного сыщика, или к этой дуре Аперманис, подкинувшей ей пачку долларов?
