Светлана Бестужева - Одинокая волчица
К тому же сегодня Павлу не очень хотелось встречаться с Наташей. В принципе он к ней относился неплохо: она - жена его друга. Ну, почти жена. Но именно те черты характера, которые притягивали к ней Андрея, Павла активно отталкивали. Эта её манера надо всем подшучивать, обостренное, так сказать, чувство юмора и одновременно способность все забыть, перепутать и совершать такие поступки, которые нормальному человеку просто в голову не придут. В больших количествах он Наташу переносил с трудом, хотя... Хотя насмешливость Андрея его почему-то ни капельки не раздражала. Как правило. Иногда, правда, и он перегибал палку в плане юмора, но, по крайней мере, не страдал рассеянностью.
Андрей всегда говорил, что Наташа - натура творческая, посему её странности как бы объяснимы и простительны. Павел этого решительно не понимал. Милочка - тоже творческий человек, и вот она-то уж действительно не от мира сего, но не потому, что витает где-то в заоблачных далях, а потому... Господи, как же ему трудно всегда говорить о Милочке! Наверное, потому, что она совершенно особенная, ни на кого не похожая. Нежная и удивительная. Бесконечно добрая. Чистая... Вот именно - чистая. Чистейшей прелести чистейший образец.
Павел никогда бы не поверил, что ещё способен на такие чувства. Его первый и пока единственный брак так стремительно развалился, так тяжел был разрыв, что он сознательно не хотел никаких прочных привязанностей, не давал женщинам никаких обещаний, да и от них, если уж на то пошло, ничего не требовал и не ждал, кроме легких, ни к чему не обязывающих отношений. Знал, что за глаза друзья и знакомые называли его "железным", но знали бы они, сколько душевных сил ему пришлось потратить, чтобы заслужить этот эпитет! Как трудно было из детдомовца, закончившего школу милиции, дорасти до подполковника ФСБ! Но он сразу после мучительной процедуры развода поклялся себе, что никто и никогда больше не назовет его "плебеем" и "безродным лимитчиком", что он на равных будет общаться с людьми из так называемой "интеллигенции". "Так называемой", потому что лично он теперь уже не считал настоящими интеллигентами людей, способных попрекнуть кого-то ранним сиротством и отсутствием изысканных манер.
На рынке царила обычная суета и гвалт, заморские фрукты после августовских событий подскочили в цене раза в три, не меньше, но и сугубо отечественные огурцы-помидоры от них ненамного отстали. Эти-то почему подорожали? Какое отношение к подмосковным грядкам может иметь курс доллара? Впрочем, вопросы себе и продавцам Павел задавал сугубо риторические, поскольку ответ прекрасно знал сам: умом Россию не понять. И давно уже не пытался это сделать. Важно, что на новой работе ему собирались платить такие деньги, что проблем с обеспечением Милочки полноценным питанием (и не только им) просто не должно было возникнуть.
Зато появилась и сохранялась проблема, как освободить побольше времени, чтобы провести его с Милочкой. Вот эту задачу решить было куда сложнее. Он загрузил пакеты в машину и отправился дальше, предвкушая тихий и во всех отношениях приятный вечер у Милочки...
Когда он впервые попал в её квартиру, то удивился сочетанию в ней в принципе не сочетающихся вещей. Потрясающий, просто стерильный порядок - и, мягко говоря, бедность обстановки. На старой, с бору по сосенке собранной, мебели не было ни пылинки, немодные, давно требующие замены плита, раковина и прочие атрибуты быта сверкали чистотой, ковер возле дивана был аккуратно заштопан. Милочка среди всего этого чувствовала себя, как рыба в воде, а Павлу все время казалось, что он одним своим присутствием нарушает сложившийся порядок вещей, вторгается в этот уют как... ну, скажем, слон в посудную лавку, извините за избитость сравнения. И ещё - чувствовал себя полным профаном.
- Видите вот этот комодик? - спрашивала Милочка, указывая на нечто странное и, с точки зрения Павла, даже кривобокое. - Это приданное моей прабабушки. Девятнадцатый век. Ну, где ещё можно встретить такую прелесть?
"Под лестницей у нашего вахтера, - чуть не ляпнул он в первый раз. Один к одному, только там сверху стоит электроплитка, а на ней - вечно закопченный чайник." Слава Богу, удержался. Позже научился отличать старые вещи от старинных, даже мог примерно определить время появления каждой на свет, стиль, особенности. Но это было позже.
Милочка же просто жизни себе не представляла без истории, каждая вещь в её квартирке была - реликвией, с каждой было связано какое-то событие, у каждой была своя биография. О какой-нибудь вазочке, доставшейся ей по наследству, могла рассказывать часами. И штопанный ковер существовал не потому, что не было денег на новый. А потому, что это тоже была память, которую невозможно купить ни за какие деньги.
Прошло несколько месяцев, прежде чем Павел почувствовал себя там комфортно, и то исключительно благодаря необыкновенному такту Милочки. И ещё - её теплоте и отзывчивости. За каждую сделанную для неё мелочь, будь то приклеенная плитка в ванной или отремонтированный утюг она благодарила так, будто ей преподнесли ей невероятно дорогой подарок. И всегда находила повод вспомнить об этом и лишний раз восхититься. Знаете, не только женщины любят ушами. Мужчинам тоже приятно, когда их хвалят.
Павел запер машину, поднялся наверх и позвонил в знакомую уже до мелочей дверь. Никто не отозвался. Он посмотрел на часы: ну, конечно же, так рано он никогда не приезжал, а об изменениях в своей жизни предпочел Милочке до поры до времени не рассказывать - из суеверия, что ли? А ещё потому, что её явно мучили какие-то неведомые Павлу проблемы. Узнать бы, какие. Для того, чтобы в жизни Милочки не было вообще никаких проблем, он бы ничего не пожалел.
Отпер дверь, вошел... И сразу его охватило знакомое чувство покоя. Квартира просто дышала Милочкой, теперь он себе уже и не представлял, как мог жить без этого удивительного создания. И одновременно почувствовал привычное беспокойство: как бы его фея не исчезла, не растворилась в каких-то неведомых сферах. Всегда этого боялся, с первой минуты знакомства, хотя и понимал, что выглядит старым, сентиментальным идиотом.
Наверное, это была любовь с первого взгляда. А познакомились они почти как в романе - чуть ли не на улице. В тот день Павлу пришлось оставить машину на станции техобслуживания: что-то в ней забарахлило, теперь уже и не вспомнить, что именно. Домой возвращался на двух троллейбусах с пересадкой и по дороге решил зайти в магазин: дома, в холодильнике было почти пусто. Вот в магазине-то все и произошло.
Очереди практически не было, только перед Павлом какая-то миниатюрная, хрупкая девушка выбирала кусочек то ли колбасы, то ли ветчины, и попросила продавщицу найти ей кусочек поменьше. Продавщица же буквально швырнула на весы нечто явно неподходящее и чуть ли не на весь магазин высказалась о "голытьбе, которой дома надо сидеть, если нет денег". Девушка буквально отшатнулась от прилавка и Павел увидел её глаза: большие, голубые, полные слез. Глаза несправедливо обиженного ребенка. Остальное в тот момент он даже и не разглядел толком. И его как будто кипятком ошпарило. Только потом он понял, что это была огромная жалость и желание защитить это белокурое, какое-то ангелоподобное существо. То есть чувства ему в принципе несвойственные. И вот этот-то неожиданный всплеск эмоций все и решил.
Павел придержал девушку за руку, а сам повернулся к прилавку. Наверное, у него был не слишком приветливый вид, потому что барышня за прилавком как-то слиняла, утратила весь свой гонор и пролепетала:
- Слушаю вас.
- Вот и хорошо, что слушаете, - отозвался Павел противным и скрипучим голосом. - Обслужите покупательницу, как полагается, а потом мы с вами поговорим отдельно. А лучше поговорим с директором этого заведения.
Продавщица сделалась сначала пунцовой, потом синюшне-бледной, но первое пожелание выполнила беспрекословно. Девушка снова взглянула на Павла, на сей раз с чувством благодарности. Так ему, во всяком случае, показалось. Сам в этом магазине он покупать ничего не стал, а вышел следом за Милочкой на улицу. То есть тогда он ещё не знал, как её зовут. Вообще ничего о ней не знал. Понимал только, что именно эту "то ли девушку, а то ли виденье" искал всю свою жизнь и, если сейчас её упустит, будет круглым идиотом. Напросился ей в провожатые, по дороге представился, познакомились. Донес сумку до квартиры и попросил разрешения звонить. Наверное, бедняжка до смерти боялась, что Павел напросится ещё и к ней в гости, поэтому просьбу о телефоне восприняла как спасение. И - разрешила.
Только он отважился ей позвонить лишь неделю спустя, хотя думал о ней непрерывно. Всю эту неделю ходил сам не свой, на что обратила внимание даже Наташа, вполне способная не заметить в двух шагах от себя тяжело нагруженный трейлер с прицепом.
- Павлуша, ты, случайно, не влюбился? - спросила она, когда Павел зашел к ним с Андреем "на огонек".
