Марина Серова - Не гадайте на любовь

— Лень??? — В моем сознании это слово как-то совсем не вязалось с моей подругой.

— Да, мне лень.

— А хочешь, я приеду, подниму тебя с постели, приготовлю тебе завтрак и отвезу тебя в торговый центр? — предложила я.

— Прости, Полиночка, но я не хочу. Меня все устраивает. Лежу, смотрю в потолок, засыпаю, просыпаюсь, снова смотрю в потолок…

— И сколько ты еще намерена лежать в постели?

— Не знаю.

— Ты хоть понимаешь, что это противоестественно?

— А вот Ева так не считает. Она сказала мне, что лень — это очень даже полезное состояние. Это — двигатель прогресса. Именно ленивый человек придумал колесо и даже Интернет. Как знать, может, я полежу-полежу и тоже что-нибудь придумаю, — с легкой ноткой оптимизма в голосе заметила Нечаева, но тут же огорошила меня: — Поля, прости, но наш разговор сильно утомил меня, я хочу отдохнуть. Пока.

В мобильнике звучали короткие гудки, но я продолжала держать его около своего уха, ошарашенная услышанным. На мою подругу это совершенно не было похоже. Конечно, она и раньше впадала в депрессию, обычно после расставания с очередным бойфрендом, но стоило произнести это магическое слово «шопинг», как она сразу же приходила в себя. Сегодня мое предложение не сработало. Более того, разговор со мной утомил Алинку. Может, это была такая шутка? Нечаева выдержит паузу, потом перезвонит мне… Время шло, но подруга мне не звонила. Похоже, она не шутила.

Я вспомнила про Еву, соседку Нечаевой. Вместо того чтобы пробудить в Алине интерес к активной жизнедеятельности, она стала поощрять ее ничегонеделанье. Ну что оригинального может придумать моя подружка, лежа в постели? Самоучитель чтения или катапульту для вертолета? Увы, эти «великие изобретения» уже были сделаны блондинками. А моей белокурой подруге сейчас даже такие мыслительные процессы были не под силу.

Я нашла номер телефона Евы и позвонила ей.

— Слушаю! — бодро крикнула в трубку соседка Нечаевой.

— Ева, здравствуй! Это Полина. Я хотела поговорить об Алинке.

— Она все еще в плену Ее Величества Лени, — сообщила мне подруга моей подруги.

— Ну, я не стала бы присваивать лени такие регалии. Если верить мифам Древней Греции, она не прижилась на Олимпе, — заметила я.

— Не знаю, не читала. Полина, а ты что, собственно, хотела?

— Насколько я помню, Нечаева оставляет тебе запасные ключи от своей квартиры. Может, ты воспользуешься ими, зайдешь к Алинке и растормошишь ее? — деликатно попросила я, догадываясь, что на мой звонок в квартиру Нечаева может просто-напросто не отреагировать. Это ведь надо вставать с постели, накидывать на себя пеньюар, засовывать ноги в тапочки, идти в прихожую…

— Не вижу в этом никакого смысла, — отказала мне Ева. — Захочет, сама расшевелится. Она девушка самостоятельная…

— Извини, что побеспокоила, — я отключила связь.

Я хотела привлечь Нечаеву к своему новому делу, но у меня ничего не получилось. Ладно, обойдусь пока своими силами.

Вчера я уже составила определенное представление об Анисимовой. Сегодняшний день я решила посвятить знакомству с другими персонажами из пухлой папки моего клиента. Благодаря предварительной работе, проведенной Звонковым, у меня были адреса и Тищенко, и Нефедова. Правда, они могли переехать, как Анисимова. Но ведь с чего-то начинать все равно надо.

Я решила поехать к Тищенко, но по дороге завернула к Алинке. Мои мрачные предположения оправдались — она отключила домофон, чтобы он не отвлекал ее от тупого лежания в постели. Так что провести профилактическую работу со своей подружкой вживую, а не по телефону, у меня не получилось. Сев обратно в «Мини-Купер», я поехала в сторону Веселого проезда. Конечно, я отдавала себе отчет в том, что сейчас разгар рабочего дня, поэтому застать дома Лидию Михайловну скорее всего не удастся. Зато можно будет поговорить с ее соседями. Оставив машину на парковке около продуктового магазина, расположенного в цоколе девятиэтажки, в которой проживала Тищенко, я пешком отправилась во двор. У меня в голове уже созрела легенда, поэтому, подойдя к первой парадной, я протянула руку к домофону, но тут же отдернула ее. Подъездная дверь открылась, и женщина лет шестидесяти стала выкатывать на улицу инвалидную коляску, в которой сидел мальчик со склоненной набок головой. Я придержала дверь, чтобы она не ударила по коляске.

— Спасибо, — сказала женщина, подняв на меня глаза.

Ее лицо показалось мне знакомым. Неужели Тищенко так состарилась за полгода, прошедшие со времени пожара в доме престарелых? Стоп! Это не сама Лидия Михайловна, а, скорее всего, ее мать, поправила я себя, глядя вслед женщине. А мальчик в коляске, вероятно, сын медсестры. Это обстоятельство заставило меня по-новому взглянуть на ситуацию. У Лиды был ребенок-инвалид. Что может быть сильнее такого наказания? А вдруг это вовсе не ее ребенок? Одернув себя, я все же решила поговорить с соседями Тищенко, несколько изменив свою легенду.

Поднявшись на второй этаж, я позвонила в пятнадцатую квартиру, но там никого дома не оказалось. Стоило мне легонько постучать в дверь, на которой был прибит ромбик с числом «14», как меня сразу же спросили:

— Кто там?

— Здравствуйте! Я из попечительского совета. Мне нужно поговорить с вами о соседях, — я кивнула в сторону шестнадцатой квартиры. Дверь открылась, и я увидела пожилую женщину в пестром халате. Она присмотрелась ко мне, размышляя, можно ли мне доверять.

— Сюда проходите, пожалуйста, — хозяйка впустила-таки меня в свою квартиру и указала рукой на дверь в зал.

Расположившись на низком диванчике, я продолжила:

— Меня интересует семья Тищенко.

— Да я уж поняла. — Женщина пригладила рукой свои седые волосы, уложенные на затылке в аккуратный пучок, и присела на стул напротив меня. — Виталиком часто различные органы интересуются. Только помощи ни от кого нет никакой. Лида на две ставки в больнице работает, чтобы лекарства сыну покупать, без них Виталику не выжить…

— А что же отец? — поинтересовалась я.

— А что отец, как с Виталиком это произошло, он через месяц-другой подал на развод. Алименты Сашка платит, но какие-то копейки. Вот Лидочке и приходится вертеться как белке в колесе. Анна Степановна ей, конечно, помогает. Куда деваться? Родной внучок все-таки. Только он у нее не один. Вот недавно Оленька, младшая сестра Лидии, третьего родила, так Анне Степановне впору разорваться между внуками — там трое, а здесь один, но абсолютно беспомощный. Ему ведь седьмой годок, скоро в школу, для таких же, как и он, инвалидов. Если в течение ближайшего года Виталику операцию не сделать, так его состояние будет только ухудшаться. А пока есть надежда на то, что после операции он сможет самостоятельно себя обслуживать. Да что это я вам рассказываю! — всплеснула рукой женщина. — Вы ведь и сами не хуже меня об этом знаете.

— Знаю, — подтвердила я.

— А раз знаете, то о чем еще поговорить-то хотели?

— Простите, вас как зовут? — запоздало спросила я.

— Римма Игнатьевна.

— А меня Галина, — представилась я. — Римма Игнатьевна, скажите, в какой атмосфере растет мальчик?

— Я не совсем поняла суть вашего вопроса.

— Быть может, вы слышали, что мать или бабушка на него кричат, или предполагаете, что родственники не занимаются с ним, как положено…

— Да как вы можете такое говорить? Чтобы Лидочка или Анна Степановна на Виталика голос повысили? Не было такого никогда! Он для них свет в окошке. Лиду недавно замуж звали, так она отказалась, понимая, что ее сынок очень скоро начнет мужа раздражать. Если родному отцу он оказался не нужен, так отчиму и подавно. Все свое тепло, все свое внимание она Виталику отдает. Анна Степановна дочери во всем помогает. Кто же ее поддержит, если не родная мать? Да будет вам известно, что Виталик уже читать умеет! Медленно, заикаясь, но все-таки он читает. Вы представляете, сколько труда надо вложить в то, чтобы ребенка с таким диагнозом подготовить к школе? Наверняка, не представляете, — выговаривала мне Римма Игнатьевна. — Постойте, а вы случаем не собираетесь отобрать Виталика у Лидии из-за того, что к ней однажды бригаду психиатров вызывали?

— Ну, как вам сказать, — замялась я, ожидая, что соседка Тищенко расскажет мне подробности.

— Это вы напрасно. Нервный срыв у Лидии случился после пожара в доме-интернате для одиноких граждан, где она тогда работала. На ее глазах люди горели заживо и задыхались от едкого дыма, а она ничего сделать не могла. Не бросаться же самой в пламя? Что с Виталиком будет, коли ее не станет? Анна Степановна уже не молода, два инфаркта за плечами… А на сестру надежда маленькая, у той своих трое, и все от разных мужей… Что-то меня не туда понесло, — спохватилась Римма Игнатьевна. — Если вас здоровье Лидочки интересует, то я вам так скажу — с ним у нее сейчас все в порядке. У нас тут в соседней парадной батюшка живет, отец Ермолай, так вот он помог Лиде справиться с потрясением. Она в церковь ходить стала, и Виталика иногда с собой берет… Он там вначале криком кричал, а после причастия успокоился…