Дарья Калинина - К колдунье не ходи
Василий Петрович с сомнением взглянул на нее. Пока женщина пеленала ребенка, он заметил, что тот уже пытается поворачиваться на бок. Да и для новорожденного он был слишком крупным. Впрочем, сейчас такой век и такие дети, может быть, малыш действительно родился совсем недавно. Или его мамаша – на редкость рассеянная особа. Некоторые мамаши ведь не получают документы на своих детей буквально годами. Так и живут, ни пособия их не интересуют, ни медицинская страховка, ничего.
Хотя женщина и не производила впечатления такой раззявы.
– Свидетельство о рождении – это не проблема, – сказала она. – Я узнавала, его может получить и один родитель, я, например. Свидетельство о браке есть, ребенок родился в законном браке, значит, препятствий к тому, чтобы признать его сыном моего мужа, – нету.
Сергей вновь дернулся:
– Отцу было за восемьдесят. Какие там дети?! Да он в последнее время вообще лыка не вязал! Пил, не просыхая!
– Откуда вам знать? Вас-то ведь тут не было!
– Я с отцом общался. Звонил ему.
– И часто звонили?
– С праздниками поздравлял.
– Два раза в год? – ехидно уточнила женщина. – На Новый год и в день его рождения?
– А хотя бы и так!
– Ваш отец не очень-то дорожил этим общением. Например, мне он о вас ничего не говорил.
– Потому что ты с моим батей вообще знакома не была! Аферистка!
– Нет, вы напрасно меня оскорбляете, – покачала головой женщина. – Спросите кого хотите, все подтвердят, что я за вашим папой хорошо ухаживала. Я тут уже почти год живу. И поженились мы с ним по обоюдному чувству. А насчет ребенка… Так что с того, что ваш папа был стар? Как говорится, старый конь борозды не испортит.
И женщина весело улыбнулась. Кажется, ситуация ее даже забавляла. Она видела, что пришедшие с Сергеем мужчины на ее стороне, они не позволят, чтобы пасынок набросился на нее. И от осознания этого женщина заметно приободрилась.
Между тем Василий Петрович мрачно созерцал и ее саму, и ее ребенка, и окружающее пространство:
– Вы тут жили?
– Да.
– Тут?!
– Ну да, а что вас так изумляет? Место жены – рядом со своим мужем.
Ну, иногда бы тебе, голубушка, не мешало и прибраться тут! Ситуация нравилась Василию Петровичу все меньше и меньше. Ему слабо верилось, чтобы в этой отвратительно грязной и вонючей квартире мог обитать ребенок. Несмотря на это, Василий Петрович попытался во всем разобраться, как за ним водилось, основательно.
– Для начала давайте с вами познакомимся. Как вас зовут?
– Вы же видели мой паспорт. По паспорту я – Елена.
– Да, верно. Елена.
– Но близкие зовут меня Ульяной.
– Почему?
– Не знаю, маме больше нравится это имя. Отец назвал меня Леной, но мама все равно зовет меня по-своему.
И Ульяна лучезарно улыбнулась, показав белоснежные зубки в два ряда. От улыбки на ее щеках четче обозначились ямочки. И Василий Петрович в очередной раз подумал, до чего же неуместно выглядит в этой запущенной грязной квартире молодая, красиво одетая женщина.
– Тише, тише, маленький. Тише, Коленька.
С младенцем женщина управлялась довольно ловко. Было видно, что и он хорошо ее знает. И все равно, ощущение какого-то подвоха не покидало Василия Петровича. Он привык доверять своему чутью. Именно благодаря ему он выжил и преуспел в девяностых. Но тогда чутье не замолкало в нем вообще ни на минуту. И когда Василий Петрович чувствовал, что не надо ходить вон в тот темный проулок или садиться в ту машину, он и не ходил, и не садился.
Случалось, что поэтому вместо него погибали другие люди, но кто-то же всегда гибнет, не так ли? Василий Петрович своему чутью доверял, как родному. И поэтому сейчас он изо всех сил пытался найти подвох. Искал, но не находил.
– По документам все правильно, – повернувшись к Сергею, произнес он. – Эта женщина – жена твоего бати. А ребенок – его сын и, следовательно, твой брат.
Сергей издал горестный стон:
– Не верю! Батя бы мне сказал, обзаведись он молодухой!
– Вы подолгу с ним разговаривали?
– На фиг? – искренне удивился Сергей. – О чем базарить со старым хреном? Он все мозги еще до моего рождения пропил. Недаром наша мама с ним долго не выдержала. Я ведь не понимал, отчего это она от молодого и пригожего к папаше вернулась, а как с батей познакомился, все сразу понял. Алкаш он! У матери задвиг случился, да только, едва она разобралась, что из себя новый супруг представляет, быстро все переиграла и вернулась к твоему отцу, за что лично я ей премного благодарен.
– Значит, ты просто звонил отцу, поздравлял его с очередным праздником и вешал трубку?
– Ага. Пойму, что батя еще жив, и ауфидерзейн! До созвона!
– А как ты узнал, что твой отец умер?
– Позвонил – и ее голос услышал. Или не ее, а какой-то другой шмары, уж и не знаю.
– Это была я, – кивнула головой Ульяна. – А вы по телефону очень невежливо выругались.
– Новый год был давно. У твоего отца день рождения когда? – спросил Василий Петрович.
– В июле. Рак он по гороскопу.
– Сейчас только начало июня. Ты отца по телефону заранее поздравлял?
Сергей ненадолго примолк. А когда он заговорил вновь, голос его звучал смущенно.
– Сам не знаю, зачем позвонил, – признался он. – Словно ёкнуло чего-то внутри. Дай, думаю, позвоню старому хрычу, послушаю, чего он мне скажет. Ну, и позвонил. А она мне и говорит, помер, мол, батя. Схоронили его уже.
– И когда это было?
– Пять дней тому назад.
Василий Петрович изумился:
– И ты за такое короткое время успел сделать визу?!
– Виза у меня всегда открыта.
– Зачем?
– А как же? Батя у меня уже в годах. Только и ждал я, когда он копыта откинет, чтобы вернуться и в наследство вступить.
– Из-за этого весь сыр-бор?
И Василий Петрович окинул пространство вокруг себя откровенно презрительным взглядом. В квартире имелись две комнаты и просторная кухня. Но что касается кухни, она была загажена и запущена до такой степени, что Василию Петровичу с трудом верилось, что тут обитало человеческое существо. Стены были голые, остатки обоев то ли содраны, то ли съедены с них. Потолок – буквально черный от грязи. Да что говорить, тут не было даже пола! Один бетон, кое-как и кое-где прикрытый досками. Паркет или линолеум были давно вынесены, проданы и пропиты.
В первой комнате мебели не было почти совсем. Спал покойный на досках с наваленными на них грязными одеялами, при виде которых возникало одно-единственное желание – развести хороший костер и запалить тут все! Про ванную комнату и туалет говорить не хотелось вовсе. Они были в таком состоянии… В таком… Слов, чтобы достойно описать их, у Василия Петровича не находилось.
Единственным исключением была комната Ульяны. Тут стояла вполне приличного вида кровать, застеленная чистым бельем. У стены – огромное, в человеческий рост зеркало, видимо, когда-то бывшее зеркальной дверью шкафа. И шкаф тут тоже имелся. Не бог весть что, из ДСП, но новый.
За порядком в своей комнате Ульяна старательно следила. Пол застелен ковролином, чтобы прикрыть испорченный паркет или даже скрыть полное его отсутствие. На стенах неумело наклеены дешевенькие бумажные обои, а на вбитых гвоздиках повешены дешевые картинки.
– Видите, тут я и жила.
– Не вижу кроватки для ребенка.
– А зачем ему кроватка? Пока он маленький, в коляске спокойно спит.
– А коляска где?
– На улице. Не таскать же ее каждый раз в квартиру. Пристегну ее на лестнице, и порядок.
Василий Петрович не стал уточнять, что по дороге сюда он не видел никакой детской коляски. В конце концов, это личное дело Ульяны, где она ее хранит.
Вернувшись в кухню, Василий Петрович понял, что и плита была новой, только очень уж грязной, в раковине текла вода, а грязные кастрюли иной раз попадались даже почти новые, с цветочками и красивыми рисунками.
– Кастрюли принадлежат мне! – поспешно заявила Ульяна.
– Никто их у вас и не отнимет.
– И еще несколько кастрюлек принесли соседки. На поминки пришло не много народу, но соседи были.
– Так ты еще и за счет соседей харчевалась! – снова накинулся на мачеху Сергей. – Сама поминки не смогла организовать, соседи из жалости кутью принесли?
– По крайней мере, Ульяна была тут. А ты? – не удержался от укора Василий Петрович. – И не стыдно тебе, Серега? Ни к нашим отцу и матери на похороны не приехал, ни к своему!
– А ты меня не стыди! Что он мне хорошего сделал за всю жизнь?
– Будь добрее к людям. И особенно – к этому малышу. Ему теперь понадобится твоя защита.
– Фига два! – завопил Сергей. – Пусть сдохнет, гаденыш! Наследство – мое!
– Наше! – возразила ему Ульяна.
– Не ссорьтесь! – пытался урезонить их обоих Василий Петрович. – В конце концов, если у тебя, Сергей, есть сомнения в том, кто является отцом малыша, можно сделать тест ДНК. Хотя тело твоего отца кремировано, но между тобой и этим малышом все равно должны найтись общие гены.
