Александр Каневский - Проклятия по контракту
— Ах, так?.. Тогда я оправдаю твоё обвинение! — Он развернулся, подскочил к ней, обнял, расцеловал и побежал обратно к подъезду.
— Сумасшедший! — радостно выдохнула она.
Квартира Кононова была неубрана и неухожена.
Осмотревшись, Борис произнёс:
— Боюсь, твоим гостям здесь не очень уютно.
— Никаких гостей, — ответил хозяин. — Иногда забегают тараканы, да и то чужие. Квартира не для приёмов, а для интима.
— Как же ты заманиваешь сюда женщин?
— Здесь призывно пахнет спермой. Кстати, если нужно будет, дам попользоваться.
— Спасибо, опоздал ты с этим предложением: я недавно женился.
— Повторяешь мои ошибки!..
— Но я, действительно, впервые по-настоящему влюбился!
— И это у меня было: клятвы, букеты, поцелуи под луной… Потом беременность, ребёнок, ночи без сна, постоянные скандалы… Стройная лань раздулась в необъятную корову, но не мычащую, а орущую и курящую, мне казалось, что я сплю с храпящей пепельницей, секс превратился в скотоложество… — Чего ж ты не разведёшься?
— Там папа какой-то козырный туз в налоговой инспекции, пригрозил, что, замордует проверками, перекроет любые поставки из-за рубежа и, вообще, мне будут периодически ломать рёбра… Мол, шляйся, сколько хочешь, но семью не рушь!.. Вот я и шляюсь… Была идея рвануть из страны, но тогда дочку потеряю, а я её очень люблю… Надеюсь, твой тесть не из налоговой?
— У моей жены нет отца, он давно скончался.
— Бывают же везунчики!.. Ладно, хватит о грустном… Как ты меня нашёл?
— Забыл, кем я работаю… Это связано с нападением на Бурляева.
— Странная история. Так что, я на подозрении?
— Мы пока только проверяем круг общения.
— Да мы с ним даже не знакомы. Просто я был их поставщиком.
— Я знаю.
— Кто тебе доложил?
— Радов, их экспедитор.
— А, этот слепой мудак.
— Почему слепой?
— Он пытался заигрывать с моей женой.
— А почему мудак?
— По той же причине… Так это Радов натолкнул тебя на мысль о моём участии?
— Да нет же, нет!.. Просто я пытаюсь исключить тебя из числа подозреваемых.
— Можешь с чистой совестью вычеркнуть меня из этого списка. Во-первых, я в тот вечер, с семи до одиннадцати, провел время на этой тахте с очаровательной женщиной, которая, при острой необходимости, это подтвердит… А во-вторых… Я уже третий год не расширяю своё производство, не делаю инвестиций, не покупаю никаких акций…
— Это почему же?
— Раз суждено прожить жизнь с нелюбимой, я посвятил свою жизнь любви на стороне, а на это мне денег хватает. А умру — мои предприятия достанутся дочери, я всё завещал ей, она их продаст и будет обеспечена. Так что мне никакие новые бизнесы не нужны!.. Стимула нет!.. Понимаешь?
— Грустно. Но понимаю… Спасибо за откровенность… Но чем-то ты всё-таки занимаешься?
— Трачу деньги с одной недостойной женщиной.
— А с достойной не пробовал?
— С недостойной интересней.
— Ты говоришь про Алину?
— И это ты знаешь?.. Ну, Радов, погоди!
— Это не он.
— Он, он!.. Впрочем, какая разница. Но согласись, девка классная?
— Соглашаюсь.
Борис поднялся.
— Погоди! — Кононов подбежал к бару, вытащил бутылку «Хеннесси». — А на посошок?
— Я за рулём, и мне ещё далеко ехать.
— Какой-то ты скучный стал после женитьбы! Но ничего, это постепенно проходит… — Плеснул себе в фужер, выпил. — Когда будешь докладывать обо мне своему начальству, объясни им, что я — не убийца, я — блядун… Повторяю: если возникнет потребность, можешь всегда рассчитывать на эту хату.
— Надеюсь, в ближайшие годы не возникнет. — Не зарекайся!
У входа в кафе стоял огромный охранник-вышибала с «фирменно» выбритой головой. Очевидно, хозяева требовали, чтобы он встречал посетителей приветливо, но для него это было тяжкой обязанностью: при виде Пахомова он оскалил зубы в какой-то пугающей гримасе, которая должна была изображать улыбку. «После такой улыбки надо сразу отстреливаться», — подумал Борис. Он вспомнил последнего, виденного им, бородатого швейцара в ресторане «Прага», который за десять метров распахивал дверь перед каждым посетителем и с поклоном приглашал его войти. Куда они все подевались, не передав своего опыта молодому поколению?.. Уйду на пенсию, открою школу швейцаров, — решил Борис.
Зайдя во внутрь, он подсел к Тине, хлебнул из её фужера глоток сока и пересказал ей беседу с Кононовым.
— Думаю, он не врёт, но проверить не мешает. — Огляделся. Заметив, что все окна с решётками, прокомментировал. — В это кафе надо приходить с напильником.
Было только шесть часов, очевидно, постоянные посетители ещё не прибыли. В углу за тремя сдвинутыми столиками шумела компания подростков, отмечая день рождения своего сотоварища, худенького, взъерошенного очкарика. Один из них, самый активный, приставал к официанту, чтобы тот поставил принесенный ими диск. Тому надоело, и он согласился. Зазвучал реп, под который компания ринулась танцевать. Сквозь грохот музыки доносились слова:
Когда ты со мной,Не надо слов!..Ты хотела,И я готов!..
— Потрясающая поэзия! — отметила Тина.
— Очевидно, эта песня посвящена первой эрекции именинника, — объяснил Борис.
Тина расхохоталась. Потом поднялась.
— Пойдём отсюда — здесь так неуютно.
— Согласен. В этом кафе нужен не вышибала, а вшибала.
В квартире Рыбина на звонок никто не отозвался.
— Подождём, — предложил Борис. — У дома скверик, посидим на скамейке, попьём кофе — в термосе ещё осталось.
Только они присели на скамейку, к дому подкатил старенький, дребезжащий автомобиль, из которого вышел Рыбин — они узнали его по фотографии в газете, полученной от Тининой родственницы. Ему было уже лет за шестьдесят, но он ещё был строен, подтянут, с пружинистой походкой, нос с горбинкой, седые пряди, спадающие на лоб — он, и в правду, напоминал Робин Гуда, только уже на пенсии. К нему бросилась поджидавшая его маленькая старушка и пыталась всучить ему что-то в целлофановом пакете. Он досадливо отмахивался.
Борис и Тина направились им навстречу.
— Вы — Матвей Рыбин?
— Так точно. Чем могу служить?
— Один вопрос: где вы были позавчера, в понедельник, в восемь вечера?
— А в чём дело?
Тина предъявила ему удостоверение.
— Расследуем преступление.
— А, вот вы о чём… — Рыбин хмыкнул. — Если вы называете это преступлением, то я готов его повторить.
— Так это и было позавчера, вечером, — вмешалась старушка.
— Что было? — одновременно спросили Тина и Борис.
— Анна, прекрати! — одёрнул её Рыбин.
— Нет, нет, пожалуйста, продолжайте. — И Тина пояснила Рыбину. — Это важно и для нас, и для вас.
— Я это до смертушки буду помнить!
И старушка, довольная, что ей предоставили трибуну, начала подробно рассказывать.
Живёт она в соседнем доме, растит Алёнку, внучкусироту. Позавчера, под вечер, прибежала к Рыбину: «Помоги! Девке всего шестнадцать, а он пристаёт, грозит с работы уволить, если не согласится». Кругом кризис, в городе безработица, время трудное, потерять работу — беда! Он — это Рустам, хозяин магазина, внучку продавщицей взял на время каникул, хоть с продуктами полегчало.
Услышав эту жалобу, Рыбин набил ружьё солью и направился в магазин. Хозяин стоял на табуретке и снимал что-то с верхней полки. Матвей почти в упор всадил оба заряда в уже пристрелянные места. Рустам подскочил вместе с табуреткой…
Завершив свой рассказ, старушка рассмеялась:
— Он до ночи в тазике с водой просидел, пока соль растворялась… А Матвеюшке за его деятельность орден бы вручить надо!
— Да прекрати ты, Анна!..
— А чего прекращать-то? Ты людям помогаешь больше, чем и милиция, и полиция, и все нашенские балабольщики… — Она снова попыталась всучить ему пакет. Пояснила. — Я на балконе курочек держу, яйца свеженькие, таких в магазине не купишь… Рыбин снова отвёл её руку.
— Анна, я же просил!
— В какое время это произошло? Если можно, поточнее, — попросил Борис.
— Аккурат часов в семь с половиною — он всегда в это время магазин закрывает.
Борис и Тина переглянулись: более «железного» алиби не придумаешь.
В этот момент к ним подскочил толстый, черноусый мужчина, похожий на ещё не поседевшего телеведущего Леонида Якубовича.
— Это он самый и есть, Рустам, — шепнула старушка.
— Мэне сообщили, что ви из московской мылиции? — спросил он с сильным акцентом.
— Можно и так сказать.
— Ви очэн воврэмя!.. Я сам собирался к вам прыехать — здэшний мылиция своих покрывает. А этот бандит, этот террорист, как это било сказано в одын популярный кынофылм, «вооружён и очэн опасэн»!.. Я трэбую его беспредэльно наказать!
