Агата Кристи - Коттедж Соловей
— Джеральд… постой… я должна тебе что-то сказать… признаться…
Он и вправду остановился.
— Признаться? — в его голосе прозвучало любопытство.
— Да, признаться.
Она придумала это на ходу, стараясь заинтересовать его.
— Наверное, бывший любовник, — презрительно усмехнулся он.
— Нет. Другое. Ты бы назвал это… да, ты бы назвал это преступлением.
Она сразу же увидела, что попала в точку, что он заинтересован, и успокоилась. Она опять почувствовала себя хозяйкой положения.
— Ты бы лучше снова сел, — спокойно сказала она, пересекла комнату и села на свой стул.
Она даже нагнулась и подняла своё рукоделие. Но, сохраняя внешнее спокойствие, она лихорадочно придумывала, что сказать дальше, потому что её рассказ должен удерживать его здесь до того времени, когда к ней придут на помощь.
— Я говорила тебе, — медленно начала она, — что я пятнадцать лет работала стенографисткой. Это не совсем так. Дважды я бросала работу. В первый раз я это сделала, когда мне было двадцать два года. Я встретила человека, пожилого, с небольшим капиталом. Он влюбился в меня и попросил выйти за него замуж. Я приняла его предложение. Мы поженились, — она помолчала. — Я уговорила его застраховать на меня свою жизнь.
Тут Аликс увидела, как на лице Джеральда появилось выражение острого интереса. Она продолжала с большей уверенностью.
— Во время войны я некоторое время работала в аптеке при госпитале. Там я имела доступ к редким лекарствам и ядам.
Она замолчала, как бы задумавшись. Теперь уже не было сомнений, что он нетерпеливо ждёт продолжения. Убийца наверняка интересуется убийствами. Она с успехом сыграла на этом. Она украдкой взглянула на часы — было без двадцати пяти девять.
— Существует такой яд, в виде мелкого белого порошка. Щепотка его означает смерть. Может быть, ты знаешь что-нибудь о ядах?
Она с тревогой ждала ответа. Если он был знаком с ядами, ей нужно быть осторожнее.
— Нет, — ответил Джеральд. — Я о них очень мало знаю.
Она облегчённо вздохнула.
— Ты, конечно, слышал о гиосциамине? Этот яд не оставляет никаких следов. Любой врач признает разрыв сердца. Я украла немного яду и держала его у себя.
Она снова замолчала, собираясь с силами.
— Продолжай, — сказал Джеральд.
— Нет. Я боюсь. Я не могу рассказать тебе. В другой раз.
— Нет, сейчас, — нетерпеливо возразил ей Джеральд.
— Мы были женаты уже месяц. Я очень хорошо относилась к своему пожилому мужу, была добра и заботлива. Он расхваливал меня всем нашим соседям. Все знали, какая я была преданная жена. По вечерам я всегда сама делала ему кофе. Однажды вечером, когда мы были одни, я положила в его чашку щепотку смертоносного порошка…
Аликс замолчала, осторожно вдевая в иголку новую нитку. В этот момент она могла поспорить с величайшими актрисами мира, хотя в жизни не играла на сцене. Сейчас же она играла роль хладнокровной убийцы.
— Всё обошлось очень спокойно. Я сидела и наблюдала за ним. Он начал задыхаться, сказал, что ему не хватает воздуха. Я открыла окно. А потом он сказал, что никак не может встать со стула. Через никоторое время он был мёртв.
Она улыбнулась. Было без четверти девять. Теперь-то Дик успеет наверняка.
— Сколько ты получила по страховому полису?
— Около двух тысяч фунтов. Я играла на бирже и потеряла всё. Вернулась на свою работу. Но я не собиралась там долго задерживаться. Я встретила другого человека. Фамилия у меня была снова девичья, он не знал, что я уже была замужем. Он был моложе, выглядел довольно хорошо и был богат. Мы поженились в Сассексе. Он не хотел страховать на меня свою жизнь, зато составил завещание в мою пользу. Он, как и первый муж, любил, чтобы я сама готовила ему кофе, — Аликс задумчиво улыбнулась. — Я делаю очень хороший кофе. — Затем продолжала: — В деревне, где мы жили, у меня было несколько друзей. Они очень жалели меня, когда мой муж внезапно умер от разрыва сердца однажды после ужина. Не знаю даже, зачем я вернулась на свою прежнюю работу. Второй муж оставил мне около четырех тысяч фунтов. На этот раз я не играла на бирже, я выгодно поместила свой капитал. Потом, видишь ли…
Ей пришлось остановиться. Джеральд, с лицом, налитым кровью, задыхаясь, указывал на неё трясущимся пальцем:
— Кофе! Боже мой! Кофе!
Она удивлённо на него уставилась:
— Теперь я понимаю, почему он был горьким! Ты дьявол! Снова взялась за свои фокусы! — он ухватился за ручки кресла, готовый прыгнуть на неё. — Ты меня отравила!
Аликс отбежала к камину. В ужасе она хотела всё отрицать, но остановилась. В следующее мгновение он схватит её. Она собрала все свои силы, упорно не отрывала глаз от его лица.
— Да, — сказала она. — Я отравила тебя. Яд уже действует. Сейчас ты уже не сможешь встать с кресла… Не сможешь двигаться…
Если бы ей удалось продержать его в кресле хотя бы несколько минут!.. А! Что это? Шаги на тропинке. Скрип калитки. Вот они уже у самого дома. Открылась входная дверь.
— Ты не можешь двинуться с места, — с силой повторила она.
Потом она промчалась мимо него, выскочила из комнаты и, почти теряя сознание, упала на руки Дика Виндифорда.
— Боже мой, Аликс! — воскликнул он и обернулся к высокому, пышущему здоровьем мужчине в полицейской форме. — Пойдите и посмотрите, что там происходит.
Он осторожно положил Аликс на кушетку и склонился над ней.
— Маленькая моя, — проговорил он. — Моя бедная маленькая девочка. Что с тобой здесь делали?
Веки её затрепетали, и она слабым голосом произнесла его имя.
Дик пришёл в себя, когда полицейский тронул его за руку.
— Там ничего нет, сэр. Только в кресле сидит человек. Похоже, он очень испуган и…
— И что же?
— Он… мёртв, сэр.
Они оба вздрогнули, услышав голос, Аликс. Она говорила, как во сне, с закрытыми глазами.
— И через некоторое время… он был мёртв.
Она цитировала чьи-то слова.
